О К. Томасе известно мало: родился в Нью-Йорке в 1808 году, юношей перебрался в Бостон, в 1827 году начал собственное издательское дело. До 1830 года жил и трудился в Бостоне, затем уехал обратно в Нью-Йорк, но и там не задержался: в 1835 году обосновался в городе Буффало, на границе с Канадой, где и прожил всю оставшуюся жизнь. Дело свое он не бросал, издавал медицинский («Buffalo Medical Journal») и литературный («Western Literary Messenger») журналы. С Эдгаром По больше никогда не встречался, воспоминаний о нем не оставил, умер в 1876 году.

На каких условиях Томас издал сборник, можно только предполагать. Ясно, что По не мог полностью оплатить появление книги — у него просто не было для этого необходимых средств. Вполне может быть, что какую-то сумму он и заплатил Томасу, но явно недостаточную для выпуска книги в свет: видимо, ему каким-то образом удалось убедить молодого издателя в своем незаурядном таланте и в том, что, «вложившись» в него, тот не проиграет. Чего-чего, а апломба у По уже тогда хватало — куда там молодому неискушенному янки против настоящего виргинского джентльмена!

На пороге типографии Томаса по адресу Вашингтон-стрит, 70, По оказался в начале мая 1827 года. Тогда же началась и работа над книгой, которой суждено было стать одной из самых редких и дорогих книг, когда-либо изданных на английском языке[63]. Маленький сборник в сорок страниц был напечатан в необычном для поэтических книг формате — в одну вторую тогдашнего печатного листа[64] — в то время в таком виде обычно издавались политические памфлеты. Видимо, такой формат избрал печатник: технологически это был самый удобный формат и, следовательно, самый дешевый в производстве. Сборник был «упакован» в самую простую обложку желто-коричневого цвета и имел довольно непрезентабельный вид. Г. Аллен писал по поводу полиграфического оформления издания: «Шрифты и виньетки, которыми он (К. Томас. — А. Т.) пользовался, изобличали в нем новичка в печатном деле, еще недавно, наверное, подвизавшегося учеником у какого-нибудь опытного типографа». С этим суждением нельзя не согласиться. Едва ли поэт пришел в восторг, впервые увидев неказистый облик своего «первенца». Тем не менее это была книга, которую создал не кто-нибудь, а он сам.

В свой первый сборник По включил поэму «Тамерлан»[65], сочиненную незадолго до приезда в Бостон «Песню» (стихотворение имело название «К***»), написанные прежде «Мечты», «Духи мертвых» (имело другое название — «Visits of the Dead»), «Вечерняя звезда», «Подражание», три стихотворения без названия (русскоязычному читателю они известны как «Стансы», «Сон», «Счастливый день! Счастливый час!»). Завершало сборник стихотворение «Озеро», самое раннее из вошедших в книгу.

В предисловии, предпосланном стихотворной части сборника, поэт писал:

Поэт погрешил против истины: хотя писать он действительно начал очень рано, но «большую часть» из вошедших в сборник стихотворений он, конечно, написал не в четырнадцатилетнем возрасте. Даже если некоторые (как, например, «Озеро») и были сочинены в ту пору, позднее, при подготовке сборника, все они (или почти все) были серьезно переработаны, возможно даже, переписаны заново: уже тогда По начал тщательно работать над поэтическим текстом, постоянно — при каждой новой публикации — совершенствуя свои строки. Позднее эта особенность наиболее ярко проявится при сочинении знаменитого «Ворона», но уже и в ранние свои годы поэт стремился добиваться совершенства.

В этом смысле нельзя не согласиться с суждением Ю. В. Ковалева, наиболее авторитетного из российских исследователей творчества поэта: «Готовя к изданию первый сборник… восемнадцатилетний Эдгар По сурово оценил собственное „наследие“ и отобрал лишь одну поэму и семь лирических стихотворений. Он отказался от откровенных подражаний античным авторам, Шекспиру, Попу, от заведомо слабых ученических опытов. Уже в юные годы он умел быть беспощадным к себе — черта, которую он сохранит до конца жизни»[67].

В связи с этим добавим, что книга была первой, и «миру» о «рождении поэта» автор, конечно, хотел объявить лучшими строками.

В то же время первый сборник, безусловно, был еще ученическим. В стихотворениях, его составивших, без особого труда читается влияние английских романтиков. И прежде всего Байрона, которому Эдгар По тогда вполне осознанно подражал, и не скрывал этого. Исследователи говорят и о воздействии поэтических образов Китса, Шелли, Вордсворта. «Следование английским романтическим образцам было характерной чертой американской поэзии — в целом, и американского Юга — в особенности, — справедливо заметил Ю. В. Ковалев. — Южная культура с ее провинциальным аристократизмом, традиционным отсутствием самостоятельности была болезненно восприимчива к влияниям… Общее увлечение американцев поэзией Байрона… приобретало на Юге черты культа. Десятки поэтов строчили стихи „под Байрона“; журналы с удовольствием их печатали, а публика с неменьшим удовольствием читала». И поэтому «подражание Байрону, Вордсворту, Китсу, Скотту было нормой в поэзии американского Юга. Раннее творчество Эдгара По соответствовало этой норме»[68]. Естественно, это влияние отразилось в первом сборнике поэта.

Сборник «„Тамерлан“ и другие стихотворения» вышел анонимно — на его титульном листе автором значился некий «Бостонец» (A Bostonian). Почему Эдгар По скрылся за безликим псевдонимом? Едва ли сейчас можно найти вразумительный ответ на этот вопрос. Ясно одно: не робость заставила его скрываться. Робость, неуверенность в своих силах уже тогда были ему несвойственны — он был уверен в своем таланте. Может быть, опасался, что публикация книги под собственным именем вызовет гнев отчима — ведь тот считал поэзию никчемным делом? Даже если предположить, что это действительно было так, очевидно, что и отсутствием честолюбия автор не страдал — его стихи должны были «прогреметь» в национальном масштабе. Неужели он действительно рассчитывал (или надеялся) на такой резонанс? Бог весть! Но несколько экземпляров сборника он разослал по журналам. Откликов, увы, не последовало[69].

Всего Томас отпечатал пятьдесят экземпляров книжки и продавал их по 12 с половиной центов за штуку. Покупал их кто-нибудь или они выцветали и пылились в витрине типографского заведения на Вашингтон-стрит? Скорее всего последнее. Ведь К. Томас был только типографом (тем более начинающим), а не опытным издателем, и не имел необходимых контактов с книготорговцами. А без этих связей распространение книги было делом довольно проблематичным. Можно было надеяться, что кто-то заметит книжку в витрине и приобретет ее. Если кто-то и купил «Тамерлана» таким образом, едва ли речь может идти больше чем о нескольких случайно проданных экземплярах. Основным покупателем был, скорее всего, сам Эдгар По.

Книга вышла в начале июня. К этому времени в жизни поэта многое поменялось — судьба его совершила очередной поворот. Да и носил он теперь другое имя — не Эдгар Аллан По и не Генри Ле Рене, а Эдгар А. Перри и одет был не в партикулярное платье, а в мундир армии США.