– Небо? – предположил он, подняв лицо и глядя на бледную целлофановую луну, взошедшую в начинающихся сумерках.

– Мой хэв здесь, – сказал я после долгой паузы, обведя все вокруг руками, – только не сейчас... Потом... Далеко.

Тыкто посмотрел на меня с недоумением. Как же ему объяснить? И надо ли...

– Мой хэв — там, – я показал в сторону нашего лагеря, – там, где твоя пещера. Там, где Тыкто, – заключил я, и почему-то к горлу подступил комок.

Вождь шел, о чем-то думая, больше не решаясь спрашивать.

С наступлением вечера в горах быстро холодало. Нужно было разжигать костер. Я достал свои приспособления, и через полчаса мы грелись у очага, разложив вокруг него шкуры. Горное небо было усыпано знакомыми звездами. Из ковша большой Медведицы лилась прямо в душу какая-то непреодолимая тоска.

***

Мы шли по горам, не встречая ничего интересного. Вдалеке было видно, как от нас, словно дразнясь, убегает зверье. Гек был не в силах больше наблюдать за ускользающей дичью. Он выдвинулся вперед и умудрился подстрелить небольшого козла. Благодаря ему мы пообедали свежим жареным мясом и двинулись дальше, продолжая безрезультатные наблюдения. К вечеру подъем сменился спуском. Хребет был пройден. Деревьев становилось всё больше, и мы, не жалея дров, развели большой костер. Камнеметалками бойцы подбили несколько птиц, которых запекли в глине. Несмотря на достаточные запасы вяленой и соленой еды, я предпочитал добывать свежую пищу, когда это было возможно.

Ночь прошла спокойно, и наутро, ориентируясь по солнцу, мы снова продолжили путь на северо–восток. Отряд брел по своеобразному ущелью, когда впереди послышался все нарастающий шум. Тыкто с несколькими людьми, ни слова не говоря, быстро забрался на высокий участок скалы, жестами рук настойчиво предлагая следовать его примеру. Остальные бойцы также постарались перебраться повыше. Я не понимал, что происходит. Сидя за камнем на высоте около шести метров и смотря туда, куда не мигая глядел Тыкто, я вдруг увидел огромную коричневую кучу меха, с треском идущую по бурелому.

– Мо-он, – тихо сказал мне Тыкто, показывая на источник шума.

Это шел мамонт.

Картина была фантасмагорическая. Волосатый слон с длиннющими бивнями легко валил небольшие деревья, продираясь через редкий лес. Хотя я давно свыкся с мыслью, что не сплю, мне все же трудно было поверить, что я, человек двадцать первого века, наблюдаю, как по Крыму топает мамонт. К счастью, мне не пришлось познакомиться с ним поближе, удовольствовавшись лишь наблюдением с расстояния около двухсот метров. Мамонт ушел своей дорогой, а мы, спустившись с камней, продолжили свой путь. Эта встреча заставила меня основательно задуматься: охотились ли наши предки на мамонтов? Даже на медведя здешние охотники ходили лишь в случае крайней необходимости или ради доблести, добывая бусы из когтей. Мамонт же являлся настолько рискованной целью, что проще обойти его стороной.

Вскоре показались равнинные места. Лес сменялся луговыми прогалинами, и я детально изучал растения в поисках чего-то подходящего для нашего быта. Прошло уже пять дней, но никаких практических результатов экспедиция не приносила. Настроение падало, и я даже подумывал повернуть обратно, когда вдалеке мы заметили стадо ослов. Ветер дул в нашу сторону, и нам удалось подобраться к пасшимся животным на расстояние около ста метров. Гек поднял лук и положил стрелу на оружие. Его примеру последовали и остальные.

– Подожди, – прошептал я, – не убивать!

Гек ослабил тетиву и вопрошающе посмотрел на меня.

– Давай камень. Кидать голова, – я показал на камнеметалку, висевшую на поясе.

Мне нужен был живой осел.

Трое туземцев разом метнули гальку, и один из снарядов достиг цели. Регулярные «Олимпийские игры» не давали навыку пропасть. Осел дернулся и свалился на землю, дрыгая задними ногами. Стадо, почуяв опасность, рвануло в сторону.

Мы бросились вперед. Животное начало приходить в себя и попыталось неуклюже встать, когда подбежавшие охотники навалились и придавили его к земле. Это был молодой самец. Камень попал ему прямо за ухо, и небольшая рана кровоточила.

Я сделал из веревки ошейник, а на морду накинул петлю. Сбруя пришлась в пору, но ишак вырывался и всячески отказывался идти. В конце концов, ему связали ноги, и животное потащили на себе двое мужчин.

Это была отличная находка, достойная целой экспедиции. Я сказал Тыкто, что эти ослы помогут нам в работе. Туземец внимательно посмотрел в глаза непокорному копытному и отрицательно покачал головой.

– Он не понимать, что ты сказать. Глупый зверь.

Осел, лежа на боку, таращил на вождя выпученное око, и мне вдруг стало смешно.

– Я покажу, как он будет работать. Отведем его в хэв – там увидишь, – заверил я Тыкто.

Нужно было поймать еще. Один самец погоды не сделает. Я попросил Тыкто, чтобы его люди глушили животных или ловили в силки, но не убивали. Мы разбили лагерь и начали операцию по поимке диких ослов. Охотники по следам нашли тропы, расставили ловушки. А Чук вскоре определил место ослиного водопоя. Неподалеку от него с камнеметалками разместились в засаде около двадцати воинов. Через пять дней мы поймали десяток особей, шестеро из которых были самками. Так как ослов придется нести на плечах двум людям, и им нужны будут сменщики, следовало возвращаться. Люди, сменяясь, тащили одиннадцать орущих ишаков. Это была дикая процессия, но я был безмерно рад.

Во время прохождения гористого оврага мне показалось, что впереди что-то мелькнуло. Я повернулся к Тыкто и увидел, что он уже стоит в напряженной позе, взяв топор на изготовку. Остальные воины тоже приготовили луки и крепко держали копья. Я понял, что происходит какая-то ерунда: бойцы выстраивались в круг спиной к центру, вглядываясь в темные заросли.

Под ослиное ржание я озирался по сторонам, не понимая, что мне делать, когда, как в замедленном кино, увидел, что в нашу сторону летят несколько копий. Одно из них предназначалось Тыкто. Инстинктивным движением он поднял руку со щитом, и копье, ударившись о медную пластину, прошло по касательной. Три других также не попали в цель, отбитые щитами наших ребят. Тренировки не прошли даром. Еще одно копье убило лежащего осла. Шестое попало в грудь молодому лучнику апачи.

В ту же секунду из леса на нас с шумом бросилась пара десятков дикарей, вооруженных дубинами и каменными топорами. Реакция наших лучников была мгновенной — первые ряды нападавших упали, бегущие получили от одной до пяти стрел каждый. Промахов не было. На расстоянии в двадцать метров ни один из воинов не мог позволить себе не попасть в цель. Несколько нападавших притормозили или вовсе остановились, удивленные неожиданной смертью соплеменников, но Тыкто не дал никому времени на размышление. Он в два прыжка подскочил к высокому вождю дикарей и, отбив щитом атаку его каменного топора, нанес смертельный удар своим бронзовым оружием. Остальные дикари повалились на пятки, раскрыв ладони кверху, тем самым признавая поражение. Битва в пять секунд была завершена.

Я не знал, что делать и говорить. Это был первый случай, когда я видел столько смертей одновременно. Мои воины беспечно вытаскивали стрелы из врагов, хвастаясь, кто куда попал, будто это был раунд стрельбы по мишеням на тренировке. Сдавшиеся сидели на пятках, понуро склонив головы.

– Их убивать? – растеряно спросил я Тыкто

– Я убить вождь. Сейчас вождь Тыкто, – он смотрел на меня хищным взглядом победителя:

– Убивать или брать хэв?

– Брать хэв, – поспешил ответить я.

Хватит на сегодня убийств. Будут камни таскать.

Внезапно все резко вскинули луки, услышав шорох. Но опасности не было. Из кустов вышли около трех десятков женщин и детей.

– Брать хэв, – уже уверенно подтвердил я.