После подсчета голов Тыкто скомандовал «в путь», понимая, что большего в этой сделке мы не получим. Я же выторговал небольшой бонус: Ахомита и его товарища нарядили в броню, а оставшиеся воины дали нам несколько своих стрел и копий.

Попросив Ыкату не убивать ослов и зорко следить за пленниками, мы отправились мстить.

Пройдя буквально несколько километров, все заметили группу людей, движущихся в нашем направлении. Лучники приготовились к бою.

Фигур было около пятнадцати, и я не очень опасался встречи с ними. Но сердце тревожно забилось.

Однако шедшие навстречу не проявляли никаких признаков агрессии. Еще пара минут, и мы поняли почему. Это шли рыбаки: восемь человек апачи и столько же работников из племени Сыхо. То, что добытчики рыбы жили отдельно на берегу, спасло им жизнь. Я же уменьшил счет безвозвратных потерь на восемь человек. Отличная новость!

Увидев живого и здорового Каву с отрядом, все искренне обрадовались. Но, узнав, куда и зачем мы идем, команчи резко посерьезнели. Перекинувшись парой слов между собой, один из них вышел вперед и сказал, что не пойдет убивать солдат Сыхо. Через секунду топор Тыкто разнес ему голову. Игры в демократию закончились.

Не стоит, наверное, говорить о том, что больше явных дезертиров не обнаружилось. Но это не означало, что они не появятся в дальнейшем. Поэтому Ахомиту было дано задание за время пути убедить соплеменников, что жизнь с Кавой для них будет лучше, чем со злыми и жадными шаманами. В противном случае за предателей он ответит головой. Ахомит все понял и немедленно занялся пропагандистскими увещеваниями.

Само собой, мы не стали рассказывать о решении Ыкаты и предлагать рыбакам возможность выбора. Каждый из воинов понимал, что чем больше нас будет, тем выше общие шансы на выживание и победу.

Несмотря на то, что людей в отряде стало пятьдесят, в своей атакующей силе он прибавил несильно: на команчей я надежду не возлагал, лишь бы не мешали. Да и оружия у них не было. Рыбаки апачи имели всего два копья и два каменных топора. Четверо вовсе были безоружны. Пришлось делиться снаряжением. Итого получилось пятнадцать лучников, из них некоторые с топориками, двадцать человек с камнеметалками, топорами и копьями. Еще четверо апачей были просто с топорами.

Мы бодрым шагом двигались по плоским горам, находясь на виду. Когда оставалась примерно пара часов пути, отряд свернул в лес. Идти было сложнее, но шансов, что нас заметят, стало гораздо меньше. Однако, как вскоре выяснилось, эти шансы все-таки были. Едва различимый треск ветки, который я даже не расслышал, подсказал опытным охотникам, что от нас убегает человек. Чук с двумя лучниками бросился вперед и через пять минут вернулся, держа в руках окровавленную стрелу и трофейный каменный топорик, который был вручен одному из безоружных команчей.

Сыхо расставил дозорных, которые должны были возвестить о приходе Кавы. Понимая, что разгромом лагеря он не уничтожил самую боеспособную часть племени, шаман постарался оградить себя от неожиданностей вроде той, что постигла хэв Тыкто. Надо признать, что древние дикари переигрывали меня в военной науке, и это ужасно злило.

После происшествия с дозорным пришлось двигаться особенно осторожно, высылая вперед несколько лучников во главе с Чуком. К лагерю врагов мы подошли, когда уже начало темнеть. Нужен был план нападения. Изначально я представлял себе, что мы, как спецназ в голливудских боевиках, проникнем в лагерь. Бесшумно снимая стрелами часовых, проберемся вглубь обороны и убьем Сыхо, двух других шаманов и военного вождя Ба-То. Лишившись руководства, задиристое племя должно перейти под наш контроль, как это произошло в ущелье пару суток назад с более мелким отрядом дикарей.

Я рассказал о плане Тыкто и Ахомиту. Знания последнего должны были помочь в ориентировании на местности и подсказать, где искать Сыхо. К тому же мне было интересно узнать их мнение, поскольку на свои тактические таланты я уже не полагался.

Ахомит задумался и сказал, что Сыхо спит в глубине средней пещеры. Около ее входа всегда горит огонь, и дежурят воины. Как только они заметят нас — поднимется крик. Ахомит пессимистично поджал губы. Тыкто от комментариев и вовсе воздержался.

Достойного решения я пока не находил и, сидя в траве, разговаривал сам с собой.

– Можно попробовать стрелять в пещеру издалека, в надежде убить вождя, – перебирал я варианты в поисках сценария оптимального нападения. Эта шальная мысль позволила мне не наступить еще раз на те же грабли.

– Что за бред, - пробормотал я, - стрелять в темноте и в темноту…

Мы снова подползли к краю холма и посмотрели на лагерь внизу. Зоркий глаз Тыкто заметил несколько человек, стоящих в дозоре метрах в пятистах от лагеря по всему периметру. До ближайшего от нас было не более двухсот шагов. Около пещер горело пять больших костров, ярко освещавших все вокруг. Незаметно подойти к лагерю было невозможо.

Мы отползли обратно к своим. После увиденного я окончательно решил, что во тьме атаковать не будем. Надо пользоваться умением убивать на расстоянии, которое в полной мере реализуется только при идеальной видимости. Хватит ночных вылазок.

Позвав Чука, я рассказал ему, Ахомиту и Тыкто о своем новом плане, который и был единогласно утвержден.

Глава 21

Рано утром племя команчей увидело стоящих на вершине холма Каву, Тыкто и троих воинов. Тыкто издал истошный рев, заставивший броситься задремавших дозорных в сторону лагеря.

– Кава-а-а-а! – разнеслось по просыпающейся долине.

Через полминуты в нашу сторону ринулось около тридцати солдат с топорами. Подпустив их метров до ста, мои камнеметальщики дали первый залп, а из травы поднялось еще пятнадцать человек, двое из которых были с луками. Через секунду бегущих в гору людей стало на восемь человек меньше. Еще через три секунды — бежало уже около пятнадцати, причем большая часть — в обратную сторону. Выжившие, продолжавшие по инерции мчаться в первых рядах и не видевшие, что стало с их товарищами, получили свою порцию стрел и камней.

Наши шансы возросли. Войско Сыхо сократилось на двадцать юнитов, и, судя по всему, далеко не самых худших.

После унизительного фиаско новые решения в стане врага принимались уже не так оперативно. Прошло долгих пять минут, а движений в нашу сторону все не было. Пока ситуация развивалась по плану, и я включил самое страшное оружие двадцать первого века. Пропаганду.

Мы с Тыкто приблизились метров на триста так, чтобы наши слова были отчетливо слышны во вражеском гнезде.

– Воины, – кричал Тыкто, проявивший в этот драматический момент всю силу своего голоса, – Кава дает еду, а не забирает ее. Ваши жены и дети будут много есть. Убейте Сыхо и Ба-то, и Кава сохранит вам жизнь. Кто посмеет подойти к Каве с оружием — умрет от тонкого копья.

В лучшей традиции немецкого репродуктора Тыкто повторил агитку несколько раз. В ответ были слышны истошные крики Сыхо, предназначавшиеся соплеменникам. Во вражеском логове намечается смута, радовался я. Идеальным вариантом будет вынос головы шамана на блюде. Мы ждали переворота. Но мои расчеты не оправдались.

Изо всех пещер стали высыпать люди, и от лагеря в нашу сторону рванула огромная толпа. Крича и размахивая топорами, копьями или просто дубинами, они быстро приближались. Похоже, что воинов у Сыхо было больше, чем пара сотен.

Мы бросились бежать к своим. Пятьсот метров, разделявшие нас, нападающие преодолеют за минуту. Я мчал со всех ног, но умом понимал: даже если нам дадут отстреляться, и все выстрелы достигнут цели, то нужного количества снарядов у нас просто нет. Надеяться можно было только на чудо.

Нападавших начали осыпать камни и стрелы. Кто-то падал, но, несмотря на активное пропалывание, масса людей не уменьшалась. По условному крику, который подал запыхавшийся Тыкто, с левого фланга поднялись лучники Чука. Первые два залпа этих пятнадцати человек, сидевших в засаде, остались незамеченными. Дикари не понимали, откуда идет стрельба, и в азарте бежали за мной и Тыкто, не обращая внимания, что падают их товарищи. Затем несколько врагов все же попытались добраться до отряда Чука, но были пронзены.