Где начало того конца, которым оканчивается начало.
Если хочешь быть счастливым, будь им.
Многие люди подобны колбасам: чем их начинят, то и носят в себе.
Специалист подобен флюсу: полнота его односторонняя.
Плюнь тому в глаза, кто скажет, что можно обнять необъятное!
Если на клетке слона прочтёшь надпись «буйвол», не верь глазам своим.
Глядя на мир, нельзя не удивляться.
Не робей перед врагом: лютейший враг человека – он сам.
Девицы вообще подобны шашкам: не всякой удаётся, но всякой желается попасть в дамки.
К.К. Павлова
(1807–1893)
Каролина Карловна Павлова родилась в семье профессора-естественника и получила блестящее домашнее образование: знала несколько иностранных языков, была хорошо начитана в русской и мировой литературе, рано обнаружила яркие таланты в живописи и стихотворчестве. Но об её незаурядных способностях сначала знал лишь очень узкий круг людей, близких салону Зинаиды Волконской. Её произведения высоко ценили Е. Баратынский, П. Вяземский, А. Мицкевич, И. Гёте. Более широкому кругу читателей Павлова стала известна благодаря своим переводам. Первое же печатное стихотворение на русском языке «Неизвестному поэту» (1839) – было замечено В.Г.Белинским и названо им «прекрасным».
В 1838 г. она вышла замуж за известного русского прозаика Н.Ф. Павлова, благодаря чему значительно расширился круг её друзей и знакомых. Определились её общественные и эстетические позиции – сторонницы «чистого искусства», славянофильства, исповедующей патриархальные идеи кротости и смирения народа, человека глубоко религиозного.
Поэзия Павловой обращает на себя внимание жанровым разнообразием. Это элегии, баллады, поэмы. Её стих отличается изяществом и виртуозностью. Она – талантливая предшественница русских символистов.
МОТЫЛЁК
Чего твоя хочет причуда?
Куда, мотылёк молодой,
Природы блестящее чудо,
Взвился ты к лазури родной?
Не знал своего назначенья,
Был долго ты праха жилец;
Но время второго рожденья
Пришло для тебя наконец.
Упейся же чистым эфиром.
Гуляй же в небесной дали,
Порхай оживлённым сапфиром,
Живи, не касаясь земли. —
Не то ли сбылось и с тобою,
Не так ли, художник, и ты
Был скован житейскою мглою,
Был червем земной тесноты?
Средь грустного так же бессилья
Настал час урочный чудес:
Внезапно расширил ты крылья,
Узнал себя сыном небес.
Покинь же земную обитель
И участь прими мотылька;
Свободный, как он, небожитель,
На землю гляди свысока.
Февраль 1840
* * *
Небо блещет бирюзою,
Золотисты облака;
Отчего младой весною
Разлилась в груди тоска?
Оттого ли, что, беспечно
Свежей радостью дыша,
Мир широкий молод вечно
И стареет лишь душа?
Что всё живо, что всё цело, —
Зелень, песни и цветы,
И лишь сердце не сумело
Сохранить свои мечты?
Оттого ль, что с новой силой
За весной весна придёт
И над каждою могилой
Равнодушно расцветёт?
1840
МОСКВА
День тихих грёз, день серый и печальный;
На небе туч ненастливая мгла,
И в воздухе звон переливно-дальный,
Московский звон во все колокола.
И вызванный мечтою самовластной,
Припомнился нежданно в этот час
Мне час другой, – тогда был вечер ясный,
И на коне я по полям неслась.
Быстрей! быстрей! И у стремнины края
Остановив послушного коня,
Взглянула я в простор долин: пылая,
Касалось их уже светило дня.
И город там палатный и соборный,
Раскинувшись широко в ширине,
Блистал внизу, как бы нерукотворный,
И что-то вдруг проснулося во мне.
Москва! Москва! Что в звуке этом?
Какой отзыв сердечный в нём?
Зачем так сроден он с поэтом?
Так властен он над мужиком?
Зачем сдаётся, что пред нами
В тебе вся Русь нас ждёт любя?
Зачем блестящими глазами,
Москва, смотрю я на тебя?
Твои дворцы стоят унылы,
Твой блеск угас, твой глас утих,
И нет в тебе ни светской силы,
Ни громких дел, ни благ земных.
Какие ж тайные понятья
Так в сердце русском залегли,
Что простираются объятья,
Когда белеешь ты вдали?
Москва! В дни страха и печали
Храня священную любовь,
Недаром за тебя же дали
Мы нашу жизнь, мы нашу кровь.
Недаром в битве исполинской
Пришёл народ сложить главу
И пал в равнине Бородинской,
Сказав: «Помилуй Бог Москву!»
Благое было это семя,
Оно несёт свой пышный цвет,
И сбережёт младое племя
Отцовский дар, любви завет.
1844
* * *
О былом, о погибшем, о старом
Мысль немая душе тяжела;
Много в жизни я встретила зла,
Много чувств я истратила даром,
Много жертв невпопад принесла.
Шла я вновь после каждой ошибки,
Забывая жестокий урок,
Безоружно в житейские сшибки:
Веры в слёзы, слова и улыбки
Вырвать ум мой из сердца не мог.
И душою, судьбе непокорной,
Средь невзгод, одолевших меня,
Убежденье в успех сохраня,
Как игрок ожидала упорный
День за днем я счастливого дня.
Смело клад я бросала за кладом, —
И стою, проигравшися в пух;
И счастливцы, сидящие рядом,
Смотрят жадным, язвительным взглядом —
Изменяет ли твёрдый мне дух?
