1874

СЕЯТЕЛЯМ

Сеятель знанья на ниву народную!
Почву ты, что ли, находишь бесплодную,
Худы ль твои семена?
Робок ли сердцем ты?
Слаб ли ты силами?
Труд награждается всходами хилыми,
Доброго мало зерна!
Где ж вы, умелые, с бодрыми лицами,
Где же вы, с полными жита кошницами?
Труд засевающих робко крупицами,
Двиньте вперед!
Сейте разумное, доброе, вечное,
Сейте! Спасибо вам скажет сердечное
Русский народ…

1876–1877

ЗИНЕ

Ты ещё на жизнь имеешь право,
Быстро я иду к закату дней.
Я умру – моя померкнет слава,
Не дивись – и не тужи о ней!
Знай, дитя: ей долгим, ярким светом
Не гореть на имени моём:
Мне борьба мешала быть поэтом,
Песни мне мешали быть бойцом.
Кто, служа великим целям века,
Жизнь свою всецело отдаёт
На борьбу за брата-человека,
Только тот себя переживёт…

1876–1877

РОДНОЙ ХРАМ

Всё рожь кругом, как степь живая,
Ни замков, ни морей, ни гор…
Спасибо, сторона родная,
За твой врачующий простор!
За дальним Средиземным морем,
Под небом ярче твоего,
Искал я примиренья с горем,
И не нашёл я ничего!
Я сам не свой: хандрю, немею,
Не одолев мою судьбу,
Я там погнулся перед нею,
Но ты дохнула – и сумею,
Быть может, выдержать борьбу!
Я твой. Пусть ропот укоризны
За мною по пятам бежал,
Не небесам чужой отчизны, —
Я песни родине слагал!
И ныне жадно поверяю
Мечту любимую мою,
И в умиленье посылаю
Всему привет… Я узнаю
Суровость рек всегда готовых
С грозою выдержать войну,
И ровный шум лесов сосновых,
И деревенек тишину,
И нив широкие размеры…
Храм Божий на горе мелькнул
И детски-чистым чувством веры
Внезапно на душу пахнул.
Нет отрицанья, нет сомненья,
И шепчет голос неземной:
«Лови минуту умиленья,
Войди с открытой головой!
Как ни тепло чужое море,
Как ни красна чужая даль,
Не ей поправить наше горе,
Размыкать русскую печаль!
Храм воздыханья, храм печали —
Убогий храм земли Твоей:
Тяжеле стонов не слыхали
Ни римский Пётр, ни Колизей!
Сюда народ, тобой любимый,
Своей тоски неодолимой
Святое бремя приносил —
И облегчённый уходил!
Войди! Христос наложит руки
И снимет волею святой
С души оковы, с сердца муки
И язвы с совести больной…»
Я внял… Я детски умилился…
И долго я рыдал и бился
О плиты старые челом,
Чтобы простил, чтоб заступился,
Чтоб осенил меня крестом
Бог угнетённых, Бог скорбящих,
Бог поколений, предстоящих
Пред этим скудным алтарём.
* * *
О Муза! Я у двери гроба!
Пускай я много виноват,
Пусть увеличит во сто крат
Мои вины людская злоба —
Не плачь! Завиден жребий наш,
Не надругаются над нами:
Меж мной и честными сердцами
Порваться долго ты не дашь
Живому, кровному союзу!
Нерусский – взглянет без любви
На эту бледную, в крови,
Кнутом иссеченную Музу…

1877

Л.А. Мей

(1822–1862)

Лев Александрович Мей родился в Москве в семье офицера, выходца из обрусевшей немецкой семьи. Учился вначале в Московском дворянском институте, а затем в Царскосельском лицее. Его попытки сделать чиновничью карьеру успехом не увенчались, и до конца жизни он испытывал тяжёлую нужду.

Литературный талант Мея реализовался в различных областях: он писал лирические стихи, поэмы, драмы и прозу. Особыми достоинствами отличались его переводы из славянских и западных поэтов.

Мей был близок кругу литераторов, куда входили А.А. Григорьев, А.Н. Островский и сотрудники журнала «Москвитянин». Поэт считал себя сторонником чистого искусства, что не мешало ему живо откликаться на многие события современной жизни. Русский фольклор и русская история – вот что более всего привлекало Мея-лирика. Его излюбленными жанрами были баллады – «Вечевой колокол», «Хозяин», «Оборотень», былины – «Песня про боярина Евпатия Коловрата», «Александр Невский» – и песни – «Ох, пора тебе на волю, песня русская», «Как у всех-то людей светлый праздничек».

Исторические драмы Мея «Царская невеста» и «Псковитянка» сегодня широко известны благодаря одноименным операм Н.А. Римского-Корсакова, написанным на их сюжеты.

К сожалению, современники не сумели достойным образом оценить литературные труды Л.А. Мея. Но впоследствии они неоднократно переиздавались, в последний раз в 1985 г.

МОСКВА

Там, за синей цепью гор,
За широкими полями,
Где усталый видит взор
Только землю с небесами, —
Там спит город-великан,
На холмы облокотившись,
К долам низменным склонившись,
Завернувшийся в туман;
Весь из куполов, блистает
На главе венец златой;
Ветер с поясом играет,
С синим поясом-рекой.
То величья дочь святая,
То России голова,
Наша матушка родная,
Златоглавая Москва!
Ожила небес равнина,
Вот помчалася заря,
В колеснице из рубина,
Серебра и янтаря;
Пробралась, среди тумана,
К граду огненной тропой
И коснулась великана
Бледно-розовой рекой…

Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: