1865
* * *
Ты, как утро весны,
Хороша и светла,
Как цветок, ты нежна,
Как дитя, весела;
Но боюся тебя
Я, мой друг, полюбить,
Чтобы скорби моей
Мне к тебе не привить,
Чтобы горем моим
Мне тебя не убить.
1865 или 1866
КАЗНЬ СТЕНЬКИ РАЗИНА
Точно море в час прибоя,
Площадь Красная гудит.
Что за говор? Что там против
Места лобного стоит?
Плаха черная далеко
От себя бросает тень…
Нет ни облачка на небе…
Блещут главы… Ясен день.
Ярко с неба светит солнце
На кремлевские зубцы,
И вокруг высокой плахи
В два ряда стоят стрельцы.
Вот толпа заколыхалась, —
Проложил дорогу кнут:
Той дороженькой на площадь
Стеньку Разина ведут.
С головы казацкой сбриты
Кудри черные как смоль;
Но лица не изменили
Казни страх и пытки боль.
Так же мрачно и сурово,
Как и прежде, смотрит он, —
Перед ним былое время
Восстает, как яркий сон:
Дона тихого приволье,
Волги-матушки простор,
Где с судов больших и малых
Брал он с вольницей побор;
Как он с силою казацкой
Рыскал вихорем степным
И кичливое боярство
Трепетало перед ним.
Душит злоба удалого,
Жгёт огнем и давит грудь,
Но тяжелые колодки
С ног не в силах он смахнуть.
С болью тяжкою оставил
В это угро он тюрьму:
Жаль не жизни, а свободы,
Жалко волюшки ему.
Не придется Стеньке кликнуть
Клич казацкой голытьбе
И призвать её на помощь
С Дона тихого к себе.
Не удастся с этой силой
Силу ратную тряхнуть —
Воевод, бояр московских
В три погибели согнуть.
«Как под городом Симбирском, —
Думу думает Степан, —
Рать казацкая побита,
Не побит лишь атаман.
Знать, уж долюшка такая,
Что на Дон казак бежал,
На родной своей сторонке
Во поиманье попал.
Не больна мне та обида,
Та истома не горька,
Что московские бояре
Заковали казака,
Что на помосте высоком
Поплачусь я головой
За разгульные потехи
С разудалой голытьбой.
Нет, мне та больна обида,
Мне горька истома та,
Что изменою, не правдой
Голова моя взята!
Вот сейчас на смертной плахе
Срубят голову мою,
И казацкой алой кровью
Черный помост я полью…
Ой ты, Дон ли мой родимый!
Волга-матушка река!
Помяните добрым словом
Атамана казака!..»
Вот и помост перед Стенькой…
Разин бровью не повел.
И наверх он по ступеням
Бодрой поступью взошел.
Поклонился он народу,
Помолился на собор…
И палач в рубахе красной
Высоко взмахнул топор…
«Ты прости, народ крещеный!
Ты прости-прощай, Москва!..»
И скатилась с плеч казацких
Удалая голова.
1877
* * *
Не грусти, что листья
С дерева валятся, —
Будущей весною
Вновь они родятся, —
А грусти, что силы
Молодости тают,
Что черствеет сердце,
Думы засыпают…
Только лишь весною
Теплою повеет —
Дерево роскошно
Вновь зазеленеет…
Силы ж молодые
Сгибнут – не вернутся;
Сердце очерствеет —
Думы не проснутся!
1877
С.Д. Дрожжин
(1848–1930)
За долгую жизнь Спиридон Дмитриевич Дрожжин, поэт-крестьянин, самоучка, испытал много лишений и нужды. Выходец из беднейшей семьи крепостных крестьян, он рано столкнулся с нищетой и грязью городской петербургской жизни. Служил «мальчиком» в гостинице, половым, лакеем, рассыльным, продавцом, приказчиком. После Петербурга – Ярославль, Ташкент, Киев, Харьков, затем возвращение в деревню и крестьянский труд в родной тверской деревне, семейные неурядицы. И вместе с тем – настойчивое самообразование, посещение Публичной библиотеки, собирание своей, домашней. С 17 лет – литературное творчество и ведение дневника. Заметно влияние поэзии Н. Некрасова, А. Кольцова, И. Никитина. При жизни вышло 32 поэтических сборника, получивших признание со стороны видных литераторов и критиков (В. Короленко, М. Горького, его переводит австрийский поэт Р. Рильке). Дрожжин – член Общества любителей российской словесности, лауреат Пушкинской премии.
Поэт говорит о себе в дневнике: «Я не стихотворец, а песенник». Он сам записывает крестьянские лирические песни. До войны сохранялась и его тетрадь с библиографическими заметками, где были представлены А. Афанасьев, В. Даль, П. Киреевский и др. Есть свидетельства, что свои стихи поэт сначала пел «на голос», а потом записывал. Фольклорное начало в большинстве его песен очень органично (психологический параллелизм, устойчивая символика и т. п.), стилизации отличаются ритмическим богатством, недаром многие вошли в фольклор. Поэт любуется душевной красотой русских крестьян. Лучшие его произведения просты, задушевны, искренни.
