— Благодарю за патриотическое предложение, — сказал обер-лейтенант. — Ваши слова, солдат Карке, я передам всем стрелкам, они наверняка окрылят их. Вперед на чернозем! Получим по сорок семь десятин на Кубани!

Бедный обер-лейтенант Дуббе! Он не прошел на восток и километра. Пулеметная очередь из восьмого дзота, построенного тринадцатой ротой, сразила его, и было неизвестно, успел ли кто отослать его медальон на землю овдовевшей супруге.

Командир сто пятого пехотного полка майор Нагель, в полосе которого лежали Хмельки, как старый вояка, знавший секреты победы фюрерского оружия, рассудил о городке по-своему:

— Для блестящего наступления полка нужен помимо Железных крестов, речей фюрера и строгих приказов еще один стимул — трофеи противника. В Хмельках же только мыловаренный завод, а мылом сыт не будешь. Пусть им намылит себе одно место тот, кто сунул полк в эту дохлую дыру, а сам нацелился на луцкую колбасу и ковельское сало.

Примерно такого же мнения были и господа командиры рангом повыше. Они очень спешили к городам покрупнее, к трофеям, пахнущим не мылом. А Хмельки, что же…

Хмельки пусть обождут. Дойдет очередь и до них. Но Хмельки от пассивной политики терпеливого ожидания начисто отказались и сами начали устанавливать у себя "новый порядок". На пост бургомистра был посажен старый мельник Панас Заковырченко, отличный знаток немецких обычаев и языка. В первую мировую воину он год пробыл в австрийском плену и, несмотря на давность лет, прекрасно произносил: "Битте-дритте. Гутен морген, гутен таг".

Городским головой нежданно-негаданно объявил себя заведующий пивным ларьком Семен Глечек, небольшой, щуплый дядька, удивлявший хмельчан тем, что без воблы и баранок выпивал в один присест двухведерный бочонок пива.

Поскольку другие кандидатуры на посты бургомистра и городского головы не предлагались, а первые не голосовались, вопрос сам собой оказался решенным, и новая хмельковская власть немедля приступила к работе.

4. ПЕРВЫЕ УКАЗЫ ХМЕЛЬКОВСКОГО ГРАДОПРАВЛЕНИЯ

Всякая власть помимо всего прочего держится на указах. А посему новая хмельковская власть начала свое правление также с указов.

Перво-наперво была учреждена Доска приказов и распоряжений германских властей. Под нее приспособили самые большие в Хмельках ворота, снятые со двора базы утильсырья. Оформлял Доску-ворота знаменитый местный художник Степан Цыбулько. В центре ее он изобразил во весь рост Адольфа Гитлера в военном мундире, пышной фуражке и лакированных сапогах. В руках фюрер держал цветочек и нюхал его.

Установили Доску-ворота на самом людном месте — скрещении трех улиц возле колхозного рынка, и она сразу же привлекла внимание горожан. Возле нее всегда толпились люди. Одни рассматривали Гитлера с цветочком. Другие читали вывешенные тут же печатные и рукописные листки. А читать было что.

Слева от фюрера пестрели красочные и наспех напечатанные приказы, объявления, уведомления и распоряжения германских властей. Сообщался размер платы за поимку коммунистов и комиссаров, объявлялся набор рабочей силы в Германию, предлагалась закупка на германские марки украинского сала, масла, шерсти, кур, индеек, гусей, сухих фруктов, телятины, яиц… Какая-то одряхлевшая баронесса Штраль нанимала себе русскую девку чесать ей, баронессе, пятки и грызть орехи, так как у нее давно нет зубов. Прусский помещик фон Прутенберг нанимал на свою конюшню здоровых парней и сильную женщину водить на прогулку борзого кобеля. Какой-то фирме «Эрзац» срочно требовались для набивки подушек человеческие волосы.

В отличие от левой стороны Доски правую занимали указы и распоряжения местных властей. Сверху, почти под носом у фюрера, был приклеен указ хмельковского бургомистрата и городской управы № 1. Он гласил:

"Хмельковский бургомистрат и местная управа уведомляют всех жителей города о нижеследующем:

1. С сего дня считать своим наивысшим правителем и родным батькой главу Германии Адольфа Гитлера. Сию великую личность надлежит обязательно повесить в местах общественного пользования, а также в домах и частных квартирах.

2. Установить новые названия улиц и площадей, переименовав: улицу Николая Коперника — в улицу Кайзера; площадь Свиную в площадь Гитлера; Кривой тупик в тупик Великой Германии; сквер Марии Демченко — в сквер Евы Баварской; мыловаренную фабрику — в фабрику Геббельса.

3. В честь прихода братьев-освободителей, которые принесли нам "новый порядок", привести в надлежащий вид все зеленые места, назвав одно из них Параськино кладбище — "кладбищем нового порядка".

4. Считать утратившими силу старые взаимные приветствия, как-то: «Здравствуйте», "Приветствую, кум", "Здоровенько, кума"; вместо них установить, как требует "новый порядок" — «Битте-дритте», "Гутен морген, гутен таг". При этом необходимо вытягивать руку. Тем же, кто не имеет рук, разрешается вытягивать что-либо другое.

5. Всем гражданам города требуется знать в первую очередь слова, с которыми к ним может обратиться оккупационное лицо: "Гиб ми млеко, яйка, курка, мех", "хенде хох!", то есть "руки вверх!", "Укажи, где спрятался партизан", "Стань к стенке!".

За всеми справками обращаться к местным властям, которые призывают вас, граждане, проникнуться уважением к германскому батьке фюреру, который принес нам "новый порядок" Европы.

Бургомистр города Хмельки Панас Заковырченко. Голова городской управы Семен Глечек".

Ниже висел указ "О порядке содержания кошек и собак". Он начинался словами:

"Согласно циркуляра окружного рейхскомиссара № 184 от 28 июня с. г. всем гражданам, которые имеют кошек и собак, требуется в двадцать четыре часа зарегистрировать упомянутых животных в городской управе и крепко их привязать. Лица, нарушающие это распоряжение, будут строго наказаны.

Доводя до сведения граждан этот документ рейхскомиссара, бургомистр и управа разъясняют, что это вызвано лишь необходимостью безопасности. Злые кошки и собаки могут ни за что кинуться на незнакомого офицера или солдата рейха и тем самым вызвать нежелательный эксцесс. Укушенное или поцарапанное оккупационное лицо может подумать, что такие собачьи чувства злости питает к нему и хозяин животного, а меж тем они у него не собачьи, а людские.

Ни одной собаки и кошки без привязи! Ни одной беспризорной суки и кобеля!

Бургомистр города П. Заковырченко. Голова управы С. Глечек".

Тут же висело, пришпиленное скрепками, дополнение к указу "О порядке содержания кошек и собак". Оно гласило:

"В связи с запросами, которые поступили в бургомистрат и управу, разъясняем, что незлых кошек и собак можно содержать на дворе без привязи. Но в таких случаях требуется обязательно повесить на шею животного железную или деревянную бирку с надписью: "К германским властям лояльна".

Надпись следует делать на немецком и украинском языках большими буквами, чтоб оккупационное лицо могло не меньше чем за десять шагов прочитать, что на кошке или собаке написано.

Бургомистр города П. Заковырченко. Голова управы С. Глечек".

Справа от этого «дополнения» был размещен указ № 2 "О порядке поведения граждан в ночное время". Хмельковцам сообщалось, что приказом германского командования "категорически запрещено выходить в ночной час из домов, появляться и ночевать в лесу, ходить в гости, справлять праздники, собираться больше двух". В противном случае им гарантировался расстрел.

Уведомляя об этом граждан, бургомистрат и управа призывали горожан принять это распоряжение как отеческую заботу фюрера об их здоровье и безопасности и просили понять, что при таком "новом порядке" живет уже вся Европа.

Под сапогами у фюрера на рыжем, проступившем сквозь бумагу клее держалось "Дополнение к указу № 1". Крупные, рисованные буквы с него кричали: