Зазвонил телефон. Аскер снял трубку. Говорила почтовая работница.

— Я вас совсем не вижу, — звучал её обиженный голос. — Когда же мы встретимся? Поймите, мне скучно… И потом, у меня есть для вас новости…

Аскер извинился. Он был очень занят, но сегодня вечером выберет часок и обязательно повидает фрейлен.

Едва он повесил трубку, как телефон зазвонил снова. Курта Краузе вызывали к группенфюреру Вейсу.

Когда Керимов вошёл в кабинет шефа абвера, там уже находилась группа офицеров.

Генерал объявил, что предстоит операция. В окрестностях обнаружена группа беглецов из западных лагерей. Это люди разных национальностей; среди них есть даже два немца. Главарь группы — коммунист Оскар Шуберт. Убежище группы установлено. Задача — взять её. Шуберта — обязательно живым.

Помощник Вейса, штандартенфюрер Кригер — высокий, костлявый, с острым кадыком, который, казалось, вот-вот прорвёт обтягивающую его кожу, развернул карту. В центре её был отмечен кружочком лес — там находились беглецы. Аскер тотчас же узнал этот лес. Мимо него пролегала дорога на аэродром, по которой он возил Хаммера.

Между тем штандартенфюрер Кригер приступил к объяснениям. Всех беглецов человек двадцать. Боевых действий не открывали. Оно и понятно: если группа обнаружит себя, то будет уничтожена. К тому же вооружены плохо — несколько винтовок да пара автоматов. Задача у беглецов другая: пробраться на восток, в Польшу или же в Баварию, где горы и густые леса. Сущность операции заключается в том, чтобы окружить группу и уничтожить. Небольшой лес, в котором она прячется, подходит вплотную к болоту. Там уже дежурят два сотрудника абвера. Они доносят: все на месте. Участникам операции важно не обнаружить себя раньше времени. Если это случится, группа может рассредоточиться и ускользнуть.

Кригер хотел сказать ещё что-то, но на столе коротко прогудел телефон. По тому, как Вейс поспешно снял трубку, можно было понять, что он ждал этого звонка и звонок очень важен.

— Берлин? — переспросил Вейс. — Давайте!

Он подтянулся, выпрямился, а при первых словах невидимого собеседника — встал.

Волнение группенфюрера передалось и офицерам — те тоже поднялись со своих мест.

— Слушаю… Иоганн Вейс слушает вас, господин рейхсфюрер! — взволнованно проговорил генерал.

— Генрих Гиммлер! — шепнул Аскеру сосед.

Начальник управления абвера продолжал разговор.

— Так точно… Сегодня выезжал лично!.. Все в полном порядке. Все будет обеспечено. Опытные пилоты имеются на месте. Они уже участвовали в подобных акциях. Руководителем будет назначен командир эскадрильи гауптман Рудольф Хаммер… Да, да — тот самый… Слушаюсь, исполнение доложу немедленно!

И он повесил трубку.

Пока Иоганн Вейс усаживался, вытирая платком вспотевшие лоб и шею, Аскер сопоставил данные, которыми располагал, и сделал вывод: речь, видимо, шла о предстоящей заброске группы шпионов.

— Продолжим, — оказал Вейс. — Все ли ясно офицерам?.. Хорошо, тогда — отправляться немедленно. За городом вас встретят грузовики с солдатами. Руководить операцией будет штандартенфюрер Кригер.

Вошёл адъютант. Наклонившись к Вейсу, что-то сказал.

— Пусть войдёт, — распорядился генерал.

Адъютант впустил Грегора Оста.

— У вас вечно какие-нибудь неожиданности, — недовольно поморщился шеф абвера. — Говорите!

Ост поглядел на офицеров, замялся, как бы не зная, может ли он докладывать при них.

— Говорите, — повторил группенфюрер, — теперь все равно: они в курсе дела.

— Наш человек, заброшенный в лес, только что сообщил: руководитель группы Оскар Шуберт ждёт ещё одну, а может быть, две новые группы беглецов. Они уже в пути, пробираются рассредоточено, должны прибыть со дня на день.

— Как Шуберт мог узнать об этом? У него нет средств связи!

— Сегодня в лес проник посторонний, который и сообщил об этом Шуберту. Осведомитель утверждает: это какой-то офицер.

— Что? — переспросил Вейс.

— Офицер!.. Но это ещё не все. Есть данные, что обитатели леса связаны с окрестным населением. С кем, ещё не выяснено — на это надо время. И я осмеливаюсь просить: отложите операцию. А мы поработаем ещё немного…

Шеф абвера несколько минут раздумывал. В кабинете царила тишина. Наконец, Вейс поднял голову.

— Операция откладывается. Вы, — он посмотрел на Грегора Оста, — вы головой отвечаете за офицера и за всех остальных. Пока никого не трогать. Установим всех, и тогда!.. Офицеры свободны.

В час, когда генерал Вейс собрал офицеров по поводу предстоящей операции против антифашистов — беглецов из концентрационного лагеря, в пригороде, в своей конспиративной квартире торопливо чистился и мылся Иржи Громек. И он сам, и его костюм очень в этом нуждались.

Накануне вечером Громек вернулся из командировки и был тотчас же вызван Мартой на свидание.

Вскоре гауптантурмфюрер фон Герхард и Хильда Бауэр катили в автомобиле.

— Сегодня днём, — оказала Марта, — я приняла приказание: включить рацию и быть на приёме с девятнадцати до двадцати часов.

— Это же вне расписания?

— Да. Но приказание повторили дважды: с девятнадцати до двадцати непрерывно слушать эфир.

— Значит, что-то непредвиденное, особо серьёзное… — Громек взглянул на часы. — В нашем распоряжения ещё пятнадцать минут.

Он замолчал. Молчала и Марта.

Машина неторопливо двигалась по улице, пробираясь на окраину.

Марта сидела неподвижно и, скосив глаза, с тревогой глядела на Громека. Как он в последнее время изменился!.. На лбу, раньше таком отладкам и чистом — пролегла резкая морщина. И румянец исчез с лица; полные губы — ссохлись, потрескались…

Громек, в свою очередь, наблюдавший за спутницей в смотровое зеркальце, увидел, как она вздохнула и опустила голову.

— Марта, — тихо позвал он, — Марта, я так давно хотел…

— Не надо!..

Громек нахмурился, выпрямился.

— Я боюсь, Иржи! — Марта заговорила взволнованно, торопливо. — Я ночи не сплю — кажется, будто за вами пришли, схватили, бьют вас… О-о! — Она застонала, откинулась на спинку сиденья, закрыла руками плаза.

Громек молчал, ошеломлённый тем, что сейчас услышал. Если б знала Марта, кем она является для него! Впервые в жизни он полюбил. И знает: это навсегда. Полюбил, несмотря на то, что не имел сейчас права думать о личном… Но что он мог поделать с собой, если даже в самые трудные минуты перед ним неотступно стоят глаза Марты — большие, широко открытые, чуть насмешливые и такие синие, что их не сравнить ни с чем!.. Как хотелось поглядеть сейчас в эти глаза, сказать: он восхищён её огромным мужеством, и нет для него никого дороже и ближе на свете, чем она, любимая, родная Марта…

Но Громек не обернулся. Пригнувшись к рулю и как-то весь сжавшись, он на большой скорости вёл машину, которая уже миновала окраины города и шла теперь по пригородному шоссе.

— Девятнадцать часов, — хрипло проговорил Громек.

Стемнело. Ветер со свистом мчался навстречу автомобилю. Громек молчал и не отрывал глаз от дороги. Марта сидела, прижав левой рукой наушник к уху, правой регулировала ручку настройки. Эфир молчал.

Но вот она схватила карандаш и поправила на коленях лист бумаги. Карандаш торопливо забегал по нему, и вскоре обозначилась колонка цифр.

Приём радиограммы был закончен. Марта свернула передатчик и быстро расшифровала сообщение. Это было задание. Громеку предписывалось немедленно установить контакт с группой беглецов из фашистских концентрационных лагерей, освобождённых при помощи людей из подполья, связанных с партизанами. Беглецы были укрыты в лесу, который находился близ города, где действовал Громек. Там они должны были выждать некоторое время, подкрепиться, собраться с силами, затем — переправляться на восток.

Громек должен был предупредить их, чтобы, уходя, они оставили кого-нибудь в лесу. Только что из лагерей бежала и направлялась в этот лес другая группа антифашистов. Её надо было встретить.