Крови. Моей крови, она текла тонкими струйками по рукам и пропитала одежду.
Глаза просто невозможно открыть, их словно разъедает бетонной пылью – мелкой, тяжёлой; она осела на веках и царапает их, как наждачная бумага.
Больно…
Вдох—выдох. Вдох—выдох. Вдох, и дыхание спирает от острой боли в груди.
Я слышу свои собственные хрипы, когда я пытаюсь выдохнуть, вытолкнуть ядовитый, смердящий воздух. Слышу, как стучат куски крыши, которая продолжает падать.
Выдох…
Больно.
Почему нас не спасают? Почему не вытаскивают?
Больно!
Вдох…
Больно!!!
Помогите, кто—нибудь…
– Помяни, Господи Боже наш, в вере и надежди живота вечнаго преставльшагося раба Твоего, брата нашего Максима, и яко Благ и Человеколюбец, отпущаяй грехи, и потребляяй неправды, ослаби, остави и прости вся вольная его согрешения и невольная…
– Избави его вечныя муки и огня геенскаго, и даруй ему причастие и наслаждение вечных Твоих благих, уготованных любящым Тя: аще бо и согреши, но не отступи от Тебе, и несумненно во Отца и Сына и Святаго Духа, Бога Тя в Троице славимаго, верова, и Единицу в Троице и Троицу во Единстве, православно даже до последняго своего издыхания исповеда.
– Темже милостив тому буди, и веру, яже в Тя вместо дел вмени, и со святыми Твоими яко Щедр упокой: несть бо человека, иже поживёт и не согрешит. Но Ты Един еси кроме всякаго греха, и правда Твоя, правда во веки, и Ты еси Един Бог милостей и щедрот, и человеколюбия, и Тебе славу возсылаем Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
– Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас.
– Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас.
– Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас.
Где—то в дальних закоулках моего мозга каркает ворона, и её карканье разноситься эхом по моему телу, вызывая ещё большую дрожь…
– Ну здравствуй, Максюша, – тихо сказала я.
– Здравствуй, Кира, – ответил тот, мягко улыбнувшись, – Вот и свиделись.
– Да, – грустно протянуло моё подсознание вялым голосом.
– Я скучал по тебе. Я так ждал тебя здесь. Здесь холодно и темно.
– А как же свет?
– Он есть, но я не могу до него дойти. Я иду, иду… – судорожный вздох, – И не дохожу, он исчезает. Помоги мне дойти до света.
– Я не могу, Макс…
– Помоги, Кира. Я не справлюсь.
– Макс, меня ждёт Джексон, – мысленно упираясь, я вглядывалась в непроглядную темноту, когда ощутила прикосновение к своей голове.
– Кира, мне страшно здесь, – прошептал Макс, – Одиноко и страшно. Не оставляй меня.
– Я не могу, мне нужно…
– Здесь девушка! – ворвался в мой подсознательный диалог чей—то голос, – Сюда!
– Кира, не слушай их. Пойдём со мной. Ты нужна мне.
– Нет…
– Пожалуйста, пойдём со мной. Так надо.
– Нет… – я пыталась открыть рот, чтобы—что—то сказать, но у меня не получалось.
– Тело зажато балкой. Сейчас пульс попробую прощупать, – над головой кто—то продолжал говорить, а потом чьи—то пальцы прикоснулись к моей шее.
Больно…
– Кира, дай мне руку, – Перед моими глазами появился Макс.
Он был почти таким же, каким я его запомнила, только без порезов на руках и с привычными розовыми щеками.
– Пошли, – настаивал он, пытаясь поймать моё запястье, – Нужно идти.
– Ни хрена не чувствую, – прохрипел кто—то сверху, – Эй, ты живая?
– Что тут у тебя? – тяжёлые шаги, и ещё один мужской голос.
– Вроде тёплая, но пульса не чувствую. Давай вытаскивать.
– Кира…
– Больно.
– Кира, боли больше не будет. Возьми мою руку.
Из груди вырывается свист, переходящий в стон, когда тяжесть с моей груди исчезает. Глаза, наполненные ядовитой крошкой, слезятся, когда я пытаюсь приоткрыть их.
– Живая, – хрипят надо мной, – Тащи на раз, два…
Я кричу, когда меня подхватывают под спину и резко дёргают вперёд. Боль становится невыносимой, она окрашивает всю серость вокруг в кровавые оттенки. Лёгкие будто плавятся, словно я вдыхаю не воздух, а огненный пар.
Рядом снова грохочет, и я затихаю, в ужасе от этого звука. «Неужели опять что—то рушится?» – судорожно думаю я.
«Макс? Макс, где ты?»
«Макс, забери меня. Мне так больно.»
«Макс!»
Он не отвечает, вместо этого боль проникает в каждую клеточку моего тела. Горит всё – грудь, руки, лицо и голова; горю изнутри, не в силах больше терпеть эту пытку.
– Макс, – хриплю я, в надежде, что он ответит, возьмёт меня за руку и мы вместе пойдём к свету.
– Фёдор я, – произносит чужой голос над головой, – Держись девочка, ещё чуть—чуть осталось. Ещё немного… Вон, скорая, сейчас… Сейчас…
Его слова тихим эхом проносятся в моей голове, когда я проваливаюсь в темноту.
Чуть—чуть…
Ещё немного…
Вон, скорая.
Сейчас…
Сейчас…
Ещё немного…
10
– Служба эскорта?
– Это так очевидно?
Он оглядел меня с ног до головы, и улыбнулся шире. Пока его глаза с любопытством изучали мою грудь, я успела нахмуриться и скрестила руки, прикрываясь. Незнакомец перевёл взгляд на моё лицо и снова заговорил:
– Тон помады не твой, платье явно не по размеру. Агентство «Ариэль», я не ошибся?
Я ответила:
– Выручаю подругу. Если бы я знала, что её клиент будет домогаться до меня весь вечер, и мне придётся созерцать на то шедевральное дерьмо, выставленное наверху, я бы ни за что на это не подписалась.
– Шедевральное дерьмо? – он вскинул густые тёмно—коричневые брови.
– Ну да. Я бы посоветовала автору перестать употреблять ЛСД, и заняться чем—нибудь другим, – я изобразила презрительную гримасу и махнула рукой, – Фотографией или вышиванием крестиком.
Мой собеседник как—то странно фыркнул и затрясся. Сначала я испугалась, что у него эпилептический припадок, а потом до меня дошло, что он смеётся. Я непонимающе уставилась на него. Когда он успокоился, он протянул мне широкую ладонь:
– Да, фотография мне, правда, нравится больше, – прокудахтал он с лёгкой ухмылкой, – Артур.
Я дала в ответ свою руку, и он пожал её, хорошенько меня встряхнув. Непонимающее выражение с моего лица не исчезло, и он счёл нужным пояснить:
– Автор шедеврального дерьма.
– В себя не приходила? – раздался неподалёку голос из моего сна.
– Нет, – ответил Джексон, – Пока нет.
– Значит, будем ждать, – снова голос того мужчины, Артура.
– Правда или действие?
– Что? – смогла выговорить я пересохшим горлом.
– Поиграем. Правда или действие? – Артур вскинул бровь.
– Итак, – начал он, – Кира.
– Артур, – хрипло отозвалась я, поёжившись.
– Ты запомнила моё имя, – он состроил притворно—удивлённое лицо, – Я польщён.
– Мне не показалось? Один, два, – он начал пересчитывать мои пальцы, – Три, четыре… – пауза, – Срань Господня, – наконец—то выдохнул он.
– Ну почему ты такая вредина? – простонал Артур, и мои щёки чуть не треснули от сдерживаемого смеха, – Зачем ты издеваешься?
– Я вообще ничего не делаю, это ты мне позвонил.
– Не хочешь, не буду звонить, – буркнул он недовольно.
– Не хочу.
– Ну и ладно, – Артур повесил трубку.
– Да—а—а?
– Я передумал. Я буду тебе звонить, – злобно произнёс глубокий голос.