– Я могу переехать сюда, – он пожал плечами и начал накручивать прядь моих волос на палец.

– И чем ты будешь заниматься? Ты языка не знаешь.

– Выучу, – он улыбнулся, отпустив мои волосы и наклонился к моему плечу, чтобы поцеловать его, – А фотографией можно заниматься и здесь, – тихонько проговорил он в мою кожу, вызвав лёгкую щекотку горячим дыханием, – Соглашайся.

– Где мы будем жить? Втроём ютиться в двухкомнатной квартире?

– Мне нравится Джексон, с ним весело, – лениво протянул он, продвигаясь губами чуть ниже, к ключице.

– Артур, я серьёзно. Такие решения не принимаются вот так, с бухты—барахты…

– Чего ты боишься, Кира? – прошептал он, отодвинув широкий ворот моей ночнушки, – Ты ищешь отговорки. Почему? – прикоснувшись губами к чувствительной коже у меня над грудью, он поднял голову и его лицо оказалось на одном уровне с моим.

– Я не боюсь. Я просто не представляю…

– Не представляешь чего?

– Не представляю, как мы будем жить. Не представляю, что будет дальше. Артур, я пошла за продуктами в магазин, и теперь лежу в больнице, – мой голос дрогнул, – Я не знаю, что может произойти завтра, или через неделю. Я не знаю тебя. Совсем. Понимаешь?

Артур удивлённо заломил брови и выпрямился, скрестив руки на груди. Он открыл рот, чтобы возразить, но я перебила:

– Подожди. У нас с тобой была близость. Много близости. Но что у нас было помимо этого?

Вздохнув, он мягко улыбнулся:

– Значит, тебе нужны шоколадки и плюшевые медведи?

– Я не об этом. На одном сексе семью не построишь.

– Это давно перестало быть простым сексом, – сказал он, нахмурившись.

– Мне нужно подумать, – отрезала я, – Дай мне время. Хотя бы немножко, – прикрыв глаза, я тихо произнесла, – Пожалуйста, не дави.

Помолчав с минуту, он ответил:

– Ладно. Но я найду способ заставить тебя сказать: «Да».

Я закатила глаза, и махнула рукой в его сторону. Уж в чём, но в этом я не сомневаюсь.

Из больницы меня выписали через три дня. Артур пообещал поговорить с Мариной, услышав предложение Джексона. Оказалось, что снимки в редакцию отправила Алёна – сразу после того, как Артур получил результаты ДНК и попросил её съехать из квартиры. Она имела доступ к его электронной почте, и узнала меня на снимках; а также нашла с десяток не отправленных мне писем, которые Артур зачем—то хранил в черновиках. Они с Джексоном спелись окончательно, что-то задумав; я же просто пыталась переварить мысль о том, что следующие два месяца мне придётся передвигаться на инвалидной коляске, потому что держать костыли я пока не могу.

Первым, что я сделала дома – это открыла ноутбук. Стараясь игнорировать новости, я села дописывать свой роман. Пока я лежала в больнице, я решила, что счастливого конца у моей истории не будет; и я закончу её на том моменте, когда героиню придавило бетонной балкой при обрушении крыши промышленного здания. Мне показалось, что так будет правильно; потому что она должна начать жить заново, но уже не на страницах какой—либо книги, а в реальности.

И она жила. Улыбалась ворчанию Джексона, когда он насильно отбирал по ночам лэптоп и накрывал одеялом с коротким приказом: «Спи». Улыбалась редким для серой Эстонии солнечным лучам, бьющим из окна. Улыбалась сочувственным взглядам прохожих, когда Джексон или Натали везли её на инвалидной коляске в парке; в те моменты отчётливо слыша звуки из жизни «До» – стук резиновых подошв по потрескавшемуся асфальту, громкую ритмичную музыку в ушах, пение птиц и смех детей, играющих на площадке. Улыбалась Артуру, который каждый вечер появлялся в небольшом окошке видеосвязи; и улыбалась его постоянным напоминаниям о том, что обещала подумать над его предложением.

Улыбалась врачам, которые осматривали каждую неделю. Улыбалась, когда снимали швы на руках и улыбалась шрамам. Улыбалась, когда выдали костыли и впервые прошла несколько метров своей здоровой ногой. Улыбалась и тогда, когда наконец—то сняли гипс и штифты, вынося вердикт: «Вы здоровы». Да, походка теперь стала своеобразной и прихрамывающей, но это было неважно.

Стоя на двух ногах, я варила кофе и улыбалась. Наверное, со стороны я могла показаться дурочкой – ведь в последнее время улыбка не покидала моего лица. Потому что каждый новый день был новым в прямом смысле. Каждый был наполнен событиями, даже пустяковыми – но такими значимыми и важными. Он просто был.

Горячие руки опустились на мою талию, которая стала слишком тонкой за последние месяцы. Дыхание пощекотало щёку, а потом к ней прижались мягкие губы.

– Ты подумала? – произнесли они, вызывая мелкую дрожь по всему телу.

– Подумала, – с той же довольной улыбкой ответила я.

– И?

– Я не уверена, что должна дать согласие на твоё предложение, – я выключила плиту и отставила в сторону чайник, чтобы опереться на столешницу руками.

– Что я должен сделать, чтобы придать тебе уверенности? – руки пропутешествовали вниз, к моим бёдрам; край широкой и длинной домашней футболки медленно пополз верх.

– Найди способ заставить меня сказать: «Да», – шепнула я, повернув голову.

Медленный, почти ленивый поцелуй накрыл мои губы. Горячие ладони прошмыгнули под футболку и начали поглаживать мой живот, а потом опустились ниже.

– Люблю, когда на тебе нет белья, – прошептал Артур.

– Люблю, когда на тебе тоже его нет, – я выгнула спину и привстала на цыпочки, чтобы прижаться попой к его паху и ответом мне был довольный рык, – Где Джексон?

– Я отправил его к Натали до вечера, – покрывая поцелуями мою шею, промычал он, – Боюсь мне понадобиться много времени, чтобы выбить из тебя согласие на брак.

– Возможно, – выдохнула я, почувствовав горячую плоть, прижатую к моему входу.

Медленно, мучительно медленно он начал погружаться в меня, придерживая одной рукой за живот, а другой поглаживая шею и щекоча большим пальцем чувствительную точку под подбородком. Не успела я насладиться ощущением наполненности, как он так же медленно вышел из меня.

– Да? – хрипло спросил он, наклонившись к моему уху.

– Ещё не поняла, – ухмыльнулась я, прижавшись к его груди лопатками.

– Так понятнее? – снова толчок, чуть сильнее и глубже; и снова движение назад.

– Не очень, – просипела я.

– Пойдём другим путём, – проворчал он, разворачивая меня лицом к себе и усаживая на столешницу.

Футболка зашуршала, я подняла руки, позволяя снять её с себя. Поднимая мои ноги, он пробежался пальцами по внутренней стороне бедра, и я хихикнула от щекотки. Его глаза, тёплого зелёного оттенка с частыми мелкими янтарными крапинками – я всё—таки разгадала их цвет – не отрывались от моих, пока он дразнил меня своим членом, прижимая его ко мне. Пришлось прикусить губу, чтобы не сдаться так легко и быстро, и не начать умолять его дать больше.

Медленно движение, и он надавливает головкой на мою плоть; дрожь пробегает от кончиков пальцев по всему телу; горячая волна вызывает жгучий румянец на щеках и груди.

– Скажи да, и я сделаю тебе хорошо, – с насмешкой говорит он, продвигаясь чуть глубже, всего на сантиметр.

Кажется, я жалобно скулю, но продолжаю кусать нижнюю губу и отрицательно качаю головой.

– Соглашайся, – шепчет он, чуть наклонившись.

Я чувствую, как его плоть дрожит во мне; как бугрятся мышцы и выступают жилы на его шее и руках от того, как сильно он сдерживается. Промычав что—то невнятное, он проводит языком по моей шее, и я ахаю от резкого толчка.

– Да, – срывается с моих губ ещё до того, как я успеваю подумать.

– Да? – остановившись на секунду, он снова двигается в ленивом темпе.

Я чувствую кожей его улыбку, когда я повторяю чуть громче:

– Возможно, да.

Он подхватывает меня и переносит на обеденный стол. Распластав по прохладной поверхности, он вытягивает мои руки в разные стороны и крепко держит за запястья.

– Возможно?

Снова отодвигаясь, он выскальзывает из меня, и я чувствую, как все мои мышцы сжимаются, пытаясь удержать его внутри. От ощущения пустоты я хныкаю и тянусь бёдрами к нему на встречу, но Артур только ухмыляется, снова дразня меня своим восхитительным, умопомрачительным членом, легонько касаясь моей влажной, пульсирующей плоти.