«Ближние соседи» – так в целях конспирации называют сотрудников КГБ. Это повелось с тех пор, когда МИД размещался на Кузнецком Мосту и чекисты с площади Дзержинского были соседями «ближними», а военные разведчики с Арбата – соседями «дальними».

А сотрудник Центрального аппарата Лонов Евгений Николаевич – это я.

Началась эта история в смутные горбачевские времена с рутинной командировки в Яунде. И как всегда со звонка моего непосредственного начальника: «Зайди ко мне».

Осень 1990 года выдалась холодной. Уже в середине октября по ночам начались заморозки. В кабинетах еще не топили и было холодно. Во всех кабинетах, но не у начальства.

– У тебя тепло! – Я с удовольствием развалился в кресле. – А у меня в кабинете почти минусовая температура.

– Начнешь выполнять задание, согреешься.

– Что за задание?

Колосов вынул из тумбочки бутылку «Мартеля» и два бокала:

– Твое здоровье.

– И твое. Дал бы указание топить во всех кабинетах. Что за задание?

– Тис от бука отличить сможешь?

– Ну и вопрос! Я и липу от тополя не отличу. Знаю только, что рябина красная, ивушка зеленая, а клен ты мой опавший. Всё.

– Плохо, но не трагично. Кроме того, я уверен, что ты не знаешь такую породу дерева как «окуме».

– Не знаю.

– Придется узнать. В марте состоится всемирный конгресс по ценным породам древесины. Ты будешь включен в состав делегации.

– Но я в ценных породах…

– Я тебя знаю. Ты очень способный. Если будет надо, за полгода научишься читать абиссинские манускрипты.

И я задал вопрос, который на моем месте задают все здравомыслящие подчиненные:

– Почему я?

– А ты посмотри на себя. У тебя ученый вид. Я так и вижу тебя на трибуне научного конгресса. Кроме того, тебя знают как сотрудника министерства внешней торговли.

– Где хоть он будет, этот конгресс?

– В Яунде. Это, если ты забыл географию, Камерун. У тебя на подготовку два месяца.

– И сколько он будет продолжаться?

– А тебе не все равно? С женой развелся. Живешь один… Два дня на ознакомление с делом. Еще по одной?

Через день у меня на столе лежало постановление Совета Министров СССР «О международном конгрессе по ценным породам древесины». На двух страницах были указаны задачи, стоящие перед советской делегацией. Отдельно прилагалось постановление ЦК КПСС «О советской делегации на международном конгрессе по ценным породам древесины». Руководителем делегации был назначен Министр лесной промышленности, в состав входили председатель Внешнеторгового Объединения «Экспортлес», директор Байкальского целлюлозно-бумажного комбината и еще пять лиц, в том числе «сотрудник Министерства иностранных дел», что на эзоповом языке постановлений означало «сотрудник моего ведомства».

Непонятно, зачем здесь «Экспортлес», – удивился я. – Мы вроде бы ценные породы не экспортируем.

Потом я затребовал информацию о нашем торгпредстве в Яунде. Там оказалось представительство того же «Экспортлеса». Два человека. Один из них наш сотрудник. Я поднял дело. Старший лейтенант Котомцев Андрей Викторович, это его первая командировка.

Я поднялся к Колосову:

– В Яунде лесом занимается наш парень. Сделай ему вызов в Москву на пару дней.

– Дело говоришь, – согласился Колосов.

Через четыре дня Котомцев объявился в моем кабинете.

– Здравствуйте, Евгений Николаевич.

Долговязый, в светлом тропическом костюме, с книжкой в руках, похож на младшего научного сотрудника гуманитарного НИИ.

– Котомцев. Я из Яунде.

Уж больно по-штатски. Точно, из гуманитарного НИИ.

– Кто? – неласково спросил я.

Он понял:

– Старший лейтенант Котомцев по вашему приказанию прибыл.

Перебрал в другую сторону.

– Покажи удостоверение.

Мне хотелось посмотреть на его фотографию в военной форме. Он удивился, протянул удостоверение.

– Прилетел сегодня?

– Так точно. Сегодня утром. И сразу к вам.

– Я включен в состав делегации на конгресс по ценным породам древесины. Хочу, чтобы ты меня ввел в курс дела.

– Вы когда-нибудь занимались лесом?

– Никогда.

– Я вас подробно проинформирую. Это займет много времени. Но я хотел бы все рассказать сегодня.

– У тебя завтра дела?

– Я восприимчив к перемене климата. Вчера еще я был в Яунде. Там температура тридцать два градуса, разумеется, плюс, а в Москве плюс два. Завтра я обязательно буду лежать с температурой.

Я обратил внимание на книжку, которую он держал в руках.

– И поэтому ты запасся книгой. Что у тебя за книга? Справочник по лесному делу?

– Сказки Перро.

– Красной Шапочкой интересуешься?

– Я постоянно совершенствуюсь в знании французского языка. А разговорную речь лучше всего учить по сказкам. Лексика сказок ближе к разговорной речи, чем лексика любого другого художественного произведения.

– Давно занимаешься лесом?

– Всего два года. Входить в лесные проблемы было очень трудно. Литература по лесу очень сложная. Перевод лексики, связанной с лесным делом, труднее, чем перевод, связанный с какой-либо другой отраслью промышленности. Дело в том, что, скажем, в атомном машиностроении, все термины введены в двадцатом веке. Большинство из них имеют корни или международные или легко переводимые. А в лесном деле все термины аж с семнадцатого века. И в каждом языке разные. Приведу пример. Вы знаете, что такое «задир»?

– Нет.

– Это частично отделенный и приподнятый над поверхностью пиломатериала участок древесины с защепистыми краями. По-английски это «bullies», по-французски «tyrans». Никаких общих корней. Или «отщеп». По-английски «flake», а по-французски…

– Всё. Убедил.

– А как трудно переводить названия деревьев! Вы знаете английский?

– Не очень.

– Этого достаточно. Я работал с делегацией лесников, которая приезжала к нам год назад. Их привезли в Сочи и сказали, что они поедут смотреть самшитовую рощу. Вы знаете, что такое самшит?

– Нет.

– Это такое дерево. В некоторых странах есть обычай ставить стебелек самшита в сосуд с водой в комнате, где стоит гроб с покойником. Переводчик не обязан знать, как переводится на иностранный язык слово «самшит». Переводчица на английский решила, что это слово интернациональное, и у нее получилось: «And then we shall visit park where you will have pleasure to see a grove of some shits», что означало: «Потом мы посетим парк, где вы будете иметь удовольствие посетить рощу с дерьмом». Специалисты удивлялись.

– Их можно понять. Расскажи, что это будет за конгресс.

– Возглавляет нашу делегацию министр лесной, целлюлозно-бумажной и деревообрабатывающей промышленности СССР товарищ Степан Алексеевич Шалаев. Заместителем будет председатель Внешнеторгового объединения «Экспортлес» Матвей Матвеевич Косталевский… А вы знаете, актер Косталевский, который играл в фильме «Звезда пленительного счастья», – его сын. Вы видели этот фильм?

– Нет.

– Посмотрите. А вы знаете, фасон шпаг в этом фильме…

– Кто будет заниматься подготовкой конгресса?

– Подготовка возложена на министерство лесной промышленности. А конкретно на заведующего сектором Дыгаева Ивана Фомича.

– Сколько человек у вас в торгпредстве?

– Десять. Лес курируют двое: я и заместитель торгпреда Ласточкин Анатолий Иванович.

– Ласточкин? Он, случаем, стихи не пишет?

Котомцев растерялся:

– Может, чего другое. А стихи нет.

Ласточкин! Много лет назад я нашел пристанище в окружной газете «Советский воин». Там, кроме всего прочего, я должен был заведовать поэзией. Главный редактор требовал стихи к каждому воскресению. А где их брать! И я придумал поэта: рядовой Анатолий Ласточкин. И писал за него стихи. Кстати, неплохие. Я даже получил приглашение для рядового Ласточкина на какой-то съезд: