Оскара Эрттона мы уже знали. Несколько лет назад он приобрел поместье недалеко от нашего УильдРивер, но нечасто там бывал. Пару раз все-таки посетил балы, что проводились в нашем небольшом городке. Говорили, он владеет какими-то фабриками на севере. Стройный блондин с вьющимися локонами до плеч, с выразительными карими глазами, с тонкими, немного женственными чертами лица и без титула барона был бы хорошей партией. Однако ходили почти достоверные слухи про его помолвку. Но, к моему стыду, некоторые наши девушки на выданье считали, что невеста – не жена, а жена – не стена, подвинется. Он обладал широким кругом интересов, и был на самом деле интересным собеседником. Мы разговаривали несколько раз и от этих бесед у меня осталось только благоприятное впечатление. Во мне же им было оценено в первую очередь полное отсутствие попыток флиртовать.

– Леди Изабелла? Вы хорошо себя чувствуете? – поинтересовался барон Эрттон тихим бархатным голосом. – Вы бледны.

– Ничего страшного. Переволновалась немного.

Мужчина хохотнул.

– Боюсь, что Джеремайя не оценит ваших переживаний. Как и усилий ваших сестер.

О Небо! Стыдно-то как!

Я еще раз взглянула на столичного гостя. Он с ледяным выражением слушал чириканье моих сестер. Отец подошел к небольшому круглому столику с выпивкой, вокруг которого сидели хозяин дома, его старший сын и проклятый господин Ларкинс. Заплывший жиром коротышка Альбрус Карл Роббинсон походил на вечно сонного мопса. Пухленькие ручки он любил скрещивать на круглом животике, в минуты раздражения постукивал по полу ножкой в домашней туфле, иногда мог захрапеть в самый разгар беседы. На фоне мужа элегантно одетая в розовое Стелла Сюзанна выглядела еще более эффектно. Как выяснилось после свадьбы, господин Роббинсон оказался безвольным человеком, полностью зависимым от финансов его дяди, Самюэля Авраама Ларкинса. Стелла и Альбрус высказывали старику всевозможное почтение, но отлично помнили, как легко он может вычеркнуть их из завещания.

Марк Аврелий Роббинсон-младший наоборот был тощим, высоким, как жердь, молодым человеком с блеклыми волосами. Всего на год младше своей мачехи. Он учился в престижном университете, тщательно следил за своим внешним видом и втайне испытывал презрение к провинциальным нравам. Юноша манерно держал в руках бокал аперитива и украдкой следил за Стеллой.

– Вашему другу сегодня уготована роль главного блюда на сегодняшнем обеде, барон, – к нам подошла чета Куинси – молодящаяся женщина в безвкусном платье и просто одетый джентльмен средних лет.

– Леди Агнес, мое почтение, – улыбнулся барон Эрттон и поцеловал протянутую ручку в белой перчатке. Я присела в очередном реверансе. – Вы обворожительны.

– Ах, спасибо! – Агнесс Куинси кокетливо тронула его кисть кончиком веера. В своей жизни она в совершенстве умела делать три вещи: бесстыдно кокетничать, лгать и притворяться невинной овечкой. Кстати, она считалась лучшей подругой моей старшей сестры.

Лорд Стивен Арнольд Куинси молчаливой тенью следовал за женой. Крупной комплекции мужчина производил тяжелое впечатление. А эти его свисающие усы и пропахшая табаком одежда!

– Откройте нам тайну, Ваша Милость, ваш друг в самом деле граф? – женщина профессионально стрельнула глазками: в угол, на нос, на объект.

– Да, это правда. К тому же он служит при дворе Ее Императорского Величества. В отделе по расследованию магических преступлений.

– Фи! Как приземленно!

– Вы удивили меня, леди Агнесс. Обычно, женщины считают его работу романтичной.

– Работать? Удел плебеев! Как может граф и работать?!

Она что-то еще говорила, а я рискнула еще раз взглянуть на странного графа-сыщика. Джеремайя Мансфилд был высоким русоволосым мужчиной с безупречной осанкой и элегантными жестами. Он производил впечатление воспитанного, сдержанного джентльмена. Красив? Пожалуй, нет. Слишком хищное лицо, губы жесткие, а глаза колдовские, зеленые. И старый шрам над левой бровью.

Он словно почувствовал, что за ним наблюдают. Словил мой взгляд, краешек губ едва уловимо дернулся. Улыбка его совсем не красила.

– Он, к тому же, маг.

– Маг? – всплеснула руками Агнесс. – Тогда я ничего не понимаю!

Барон Эрттон и леди Агнесс перемолвились еще парой фраз о погоде. А еще о новом решении мера или о предстоящем бале, не помню точно. Когда мы проследовали в столовую, я краем глаза заметила, как Ларкинс приостановил леди Куинси и прошипел ей чуть ли не в ухо: «Мое предложение все еще в силе…». Агнесс раздраженно вырвалась из хватки старика, что-то пролепетала своему мужу, оправдываясь.

Столовая производила такое же неприветливое впечатление как и весь дом. Мрачные тона и лилии на шелковых обоях навевали беспокойство. Столичного графа посадили, конечно же, рядом с Лаурой. Сестра старалась изо всех сил, но мужчина был холоден и безупречно вежлив.

Погода стремительно портилась. Завывал ветер, обещая бурю. Первые капли дождя упали еще до того, как гости вернулись в гостиную после обеда: играть в карты, читать стихи, разговаривать о политике или слушать, как Стелла играет и поет на фортепиано. У нее был чудесный голос.

Отец и господин Ларкинс покинули общество практически сразу, где-то в половине восьмого. В моей голове был уже четкий план действий и никто не смог бы меня остановить. Отец всегда быстро подписывал документы, а старик-ростовщик сразу же уходил, он не боялся оставлять посторонних в кабинете. Через полчаса я предупредила хозяйку, что хочу уединиться в библиотеке и попросила принести туда чай.

В библиотеке меня и нашел Джеремайя Мансфилд.

Я выпила уже вторую чашку остывшего чая, съела пирожное и пыталась успокоиться. Руки дрожали, буквы прыгали перед глазами, и я не смогла бы ответить, какой именно сонет я сейчас читаю. Мне нужно было вернуться в гостиную. Срочно! Слишком долгое отсутствие выглядело бы подозрительным. Но выйти отсюда я не могла. Ноги не держали.

– Леди стало скучно в нашем обществе? – граф подошел и бесцеремонно уселся рядом на диванчик. Репутации конец! Но я не могла еще и об этом переживать.

От его спокойного и немного ироничного голоса стало еще больше не по себе. Вспомнилось, что он из отдела каких-то там преступлений. Наверное, не одного убийцу на плаху отправил, а я … я ведь… у меня и алиби нет!

– Я немного устала, лорд Мансфилд.

– Любите читать, леди?

Повисло молчание. Надо что-то сказать! Неприлично оставаться девушке наедине с малознакомым джентльменом. И вообще там труп в кабинете! А оружие убийства под моей юбкой спрятано! А разговариваю я, между прочим, со следователем!

– Леди Изабелла, вам плохо?

Нет, демон, мне офигенно хорошо! Может в обморок упасть? Сестрам всегда помогает. Да вот может выйти недостоверно, сноровки маловато!

– Простите, – пискнула я. – Я волнуюсь.

Демон! Безрогий! И еще рогатый в пару! Не ты же минут так 20 назад отрывал оборку одной из нижних юбок и приматывал разрядившийся пистолет к ноге (благо объемная конструкция турнюра с его кольцами и юбками позволяла и самого мертвеца спокойно вынести)! Не ты отряхивал платье от пыли потайного хода. И не ты изображал задумавшегося книгомана у стеллажей в библиотеке, когда служанка принесла чай! И не ты разговариваешь с человеком, который …Кстати, а может мне хоть раз да повезет, и он там просто бумажки подписывает?!

– Я вас так взволновал?

Еще как! Прямо вся трепещу!

Меня аккуратно взяли за руку.

– Леди? Вы вся дрожите…

А его ладони сухие, теплые, шершавые и сильные. Привыкшие держать меч или шпагу, а не перо.

– Здесь холодно. Позвольте попросить вас проводить меня обратно в гостиную.

– С радостью, прекрасная леди, – мужчина пристально посмотрел в глаза и начал нежно поглаживать кисть.

Я нашла в себе силы подняться с проклятого и ставшего таким неудобным диванчика. Только вот Джеремайя встал вместе со мной. Руку не выпустил, к себе ближе притянул.

– Что вы себе позволяете?!

– Ох уж эти провинциальные манеры! – мое возмущение его позабавило. – Ай!

Ни вырваться, ни толковой пощёчины дать не получилось. Правда, с последней я перестаралась. Книга, которую я вначале делала вид, что читала, была отпечатана на дорогой бумаге, с картинками и твердым переплетом. И обложка у нее хорошей, и на скуле наглеца отпечаталась качественно.

– Джери! Ты… Вы что тут делаете? – раздалось со стороны двери.

А на что похоже? Стоят тут двое, обнимаются, за ручки держатся. Оба красные и злые. После такого в приличное общество не приглашают.

– Оскар! – прошипел побитый лорд, но меня не отпустил ни на йоту. – Ты не вовремя.

Блондин ни капли не смутился:

– Слушай, я, конечно, понимаю, что у тебя тут личная жизнь налаживается. Но Ларкинса убили. Не вспомнишь, кто среди нас детектив, а?

– Съездил отдохнуть называется! – Мансфилд выскочил из библиотеки. Я за ним. Мою руку освободить он не удосужился.

До кабинета, где лежал труп, надо было пройти в другую часть дома по коридору мимо холла и подняться на второй этаж. По дороге барон на бегу сухо излагал факты:

– Его нашла горничная. Подняла крик. Сбежались все: и челядь, и гости, и хозяева. Дамы в обмороке. Я приказал дворецкому никого не пускать. За полицией послали.

Джереймайя что-то подсчитал в голове и выдал:

– Где-то минут 40-60 на убийство. Плохо. За это время из гостиной выходили как минимум по разу все. Включая нас с тобой. А леди вообще умудрилась просидеть в библиотеке в компании Байрона.

– Китса!

– Простите, леди, не разобрал, чем вы меня по щекам лупили!

Придумать что-нибудь острое в ответ не успела, мы прибежали к кабинету, где я оставила мертвого Ларкинса. Дворецкий с несчастным видом сдерживал у дверей натиск разъяренной Стеллы, растерянного Альбруса и его сына. Нас он пропустил без вопросов. Джеремайя почему-то и меня протащил внутрь.