Эти тюркские слова вошли практически во все европейские языки, но, видимо, через посредство немецкого. Хотя предлагающий их тюркское происхождение Мурад Аджи привел их довольно много, я отобрал только те, которые, на мой взгляд, не имеют славянского происхождения, ибо по ошибке этот исследователь причислил к тюркским и ряд чисто славянских слов. У него этой проблеме посвящена целая глава под названием «Исчезнувшее наследие».

Аббат. «Это слово выводят из арамейского “або” или “авеа”, так якобы обращались к учителю синагоги. С V в. “аббатом” называли настоятеля монастыря (Бенедиктинского, Клюнийского, Цистерцианского орденов).

Слово “аббат” вошло в церковный обиход со времен Аттилы. На языке древних тюрков “аббата” (abate aba + аффикс ta) означало ОКОЛО ОТЦА. Это выражение и отразило идею аббатства: ученики Бенедикта Мурсийского селились рядом со “святым отцом”. Существовал целый ритуал.

Европейские аббатства повторили устав древних тюркских и ламаистских монастырей, которые придерживались тенгрианских традиций. Устав делил монастыри на два типа: для изучения философии и для наставления верующих.

В Казахстане, например, сохранились святые места, в названии которых встречается слово “аббат”. А в Актюбинской области в Абат-Батайске уцелели здания древних храмов, следы монашеских келий, сюда приходили паломники» [3, с. 255–256].

Словарь М. Фасмера дает, однако, иную этимологию: «Аббат – настоятель католического монастыря, из итальянского abbate, латинского abbas atis. Ср. Авва» [141, т. 1, с. 56]. «Авва – “настоятель, знаток писания”, церковно-славянское, древнесербское, древнерусское авва – то же, из греческого άββαζ» [141, т. 1, с. 58]. Между тем греческое значение в словаре не определено, поэтому считать его исходным вряд ли возможно. Тем самым вполне допустима трактовка М. Аджи.

Акафист. «Хвалебные церковные песнопения. Древнейшим в христианстве считается акафист, написанный в VII в. по случаю избавления Богородицей Константинополя от нашествия врагов.

По официальной версии слово произошло от греческого akathistos и означает “не сидящий”, поскольку, мол, акафист исполняется стоя. Сомнительное толкование. Хотя бы потому, что чтение и пение молитв стоя у греков называлось “стаденс” (стояние).

Точнее иное. Слово “акафист” – адаптация древнетюркского выражения aq apižik, состоящего из aq (благоприятный) и apižik (abišik) (посвящение, особая молитва). Что передает суть акафиста!

В выражении aq apižik заслуживает внимание второе слово apižik. При помазании на царский трон или рукоположении в духовный сан тенгриане совершали обряд посвящения “апизик” (apižik, abišik), у тюрков даже бытовало выражение “…ęl ornïlïy abiškig teg” (“… как помазание на царский трон”). Впервые об этом написано письмом брахми (возникло в I тысячелетии до н. э.), что указывает на древность тюркского выражения и обряда.

Как видим, неуместное для молитвы слово “не сидящий” – это попытка объяснить незнакомое тюркское выражение, принятое в тенгрианстве (aq apižik – акапизик – акапис – акафис – акафист – akathistos).

Это хвалебное пение в честь Бога Небесного в VII в. было заимствовано Церковью у тюрков, согласно ее же документам, по инициативе папы Григория Великого» [3, с. 256–257]. Собственно говоря, словарь М. Фасмера подтверждает слова Аджи: «“Акафист – хвалебное песнопение в православной церкви, которое поют стоя”; древнерусское “акафистъ” (XI в.)» [141, т. 1, с. 65]. Объяснение действительно странное, ибо в православной церкви абсолютно все делается стоя, поскольку для сидения там ничего не предусмотрено. Поэтому подчеркивать «стояние» в православной церкви нелепо, и в данном случае с критикой традиционной этимологии со стороны М. Аджи я полностью согласен. Вместе с тем я сомневаюсь в тюркской традиции насчет тенгрианских храмов – ни один из них до нас не дошел. Вполне возможно, что «особые молитвы» могли читаться верующим где угодно, например дома.

Еще одним элементом, повышающим вероятность гипотезы М. Аджи, является переход АКАПИС – АКАФИС, поскольку тюркское придыхательное П^х действительно воспринималось окружающими, как Ф.

Аминь. «Аминь – “да будет верно”, заключительное слово молитвы. Оно якобы из Ветхого Завета. Однако сами богословы отмечают, что “аминь” в Новом Завете звучит в ином значении, чем в еврейских книгах. Это противоречие легко устраняется: христиане взяли у тенгриан не только сам обряд богослужения, но и многие термины, его сопровождающие. По-тюркски amin означает “нахожусь в безопасности”, “защищен”.

Традиция произносить amin (амин) в конце молитвы отмечена у тюрков еще в глубокой древности. Ее истоки – в культе, который сложился задолго до новой эры: к душам предков (amin) обращались они за помощью и защитой. У чувашей, например, принята молитвенная формула “Амин, Турã, çырлах!” – “Аминь, Тура, помилуй!” (“Тура” – обращение к Тенгри у чувашей). Таким образом, завершение молитвы словом “амин” получает свое естественное объяснение» [3, с. 257–258].

Словарь М. Фасмера дает такое толкование: «аминь – древнерусское, старославянское аминь (Супрасльская) из греческого άμην» [141, т. 1, с. 76]. Однако значение греческого слова не разъясняется. Вместе с тем предшествующее слово этимологизируется так: «аминь – “высокопоставленное лицо при дворе турецкого султана” [Пересветов, XVI в.; Гудзий, Хрест. 228]. Из турецкого, кыпчакского, уйгурского (из арабского) ämin: 1) “надежный, верный”, 2) “надсмотрщик, городской голова”» [141, т. 1, с. 76]. Иными словами, значение «надежный» из турецкого вошло даже в русский язык.

Бурса. Это слово известно в русском языке со значением «общежитие для семинаристов». М. Аджи дает ему более широкое толкование: «Бурса – общежитие для бедных студентов. Слово выводят из латинского bursa – “сумка”, “кошелек”, объясняя тем, что в Средние века так называли кассу какого-либо союза. Крайне сомнительное объяснение. Идея подобных учреждений и их название – явно заимствование у тюрков в V в., и тому есть ряд доказательств. В переводе с древнетюркского bursaη (бурсан – бурса) – “монашеская община”, что абсолютно точно передает истинный смысл слова бурса» [3, с. 260].

Иначе трактует это слово словарь М. Фасмера: «бурса – “духовное училище, общежитие при нем”. Из польского bursa (с XVI в.) или немецкого Burse, которые восходят к среднелатинскому bursa, греческому βύρσα “мешок” с переносным значением “товарищество”» [141, т. 1, с. 247]. Таким образом, исходным значением признано греческое, но ни в одном языке мира слово «мешок» не имеет переносного значения «товарищество». Так что общепринятое значение действительно весьма сомнительно, и, вероятно, М. Аджи прав.

Камилавка. М. Аджи разъясняет его смысл: «камилавка – у христиан головной убор лиц священного сана. В IX в. так называли императорские венцы и папскую тиару. С XV в. камилавку носит духовенство. Происхождение слова связывают с греческим kámëlos (верблюд). Название якобы восходит к шапке из верблюжьего (kámëlos) волоса. Версия малоубедительна. Какая связь верблюда с царским венцом и папской тиарой?

Налицо очередное заимствование из тенгрианства. Название головного убора восходит к qam jelvi, состоящему опять же из двух древнетюркских слов, qam (священнослужитель) и jelvi (священнодействие). Сцены священнодействия сохранились в наскальной живописи Алтая. Известно, что у тюрков священнослужитель во время священнодействия обязательно надевал подобный головной убор. У христиан такого головного убора не было. Введя его в свои обряды, христиане стали искать объяснение незнакомому названию. Кроме неуклюжего греческого “верблюда”, ничего предложено не было» [3, с. 264–265].