Конечно, отдельные совпадения в знаках встречаются, например, в первом столбце англосаксонских рун имеется знак
Между тем по всей логике приводимых им других доказательств можно поверить в успех именно данной гипотезы. Ясно, почему она не приходила в головы германских исследователей: тюрки относятся к Древнему Востоку, германцы – к Западу, и выводить одно из другого просто нелогично. К тому же германские историки считали историю Запада довольно длинной, восходящей к античности, тогда как о тюрках стало что-то известно лишь с эпохи Великого переселения народов. Иными словами, германская история и письменность представлялись более древними, чем тюркские. Наконец, германские руны употреблялись датчанами, немцами, англичанами и скандинавами. А тюркская письменность была ограничена вроде бы только енисейско-орхонским регионом. Тем самым она являлась локальным письмом и не развивалась ни в какие другие виды письменности.
Широкое бытование тюркского письма. Последний пункт приведенных мною рассуждений западных ученых Мурад Аджи опровергает. Он предлагает читателю задуматься: «… До прихода тюрков, то есть до появления Персии, Средний Восток, как известно, писал клинописью – письмом, которое никак не отразилось в его последующей культуре. Прошло бесследно. А письменность парфян осталась, ее называли “парсава”, или “пехлеви”. Однако то была вовсе не новинка. Такое письмо знали и в Персии… до Аршакидов. Правда, использовали лишь в деловой и международной переписке: в царских посланиях на Алтай, в Северную Индию, в Армению, Египет. Почему?
Действительно, почему официальной в Персии считалась клинопись (язык надписей), а неофициальной – “письменность Аршакидов”, которых… не было в помине? И это, может быть, самое загадочное, заставляющее задуматься. Ситуация тут явно не ординарная, но показательная.
С одной стороны, показывает, как менялись культурные традиции. А с другой – абсурд, вызванный безумием страстей. Но “абсурд” лишь кажущийся абсурдом, если промолчать, что на самом деле речь шла о тюркском письме, которым пользовались и Ахемениды, и все другие “алтайцы”. Естественно, это письмо придумали не Аршакиды, не они его авторы, потому что появилось оно много веков раньше их вхождения во власть. То был язык и письменность их алтайских соплеменников. Иначе говоря, еще один внешний признак Великого переселения народов. Его язык!» [4, с. 57].
Тут весьма эмоционально и не совсем логично, что заставляет читателя с трудом понять основную мысль автора, Мурад Аджи поясняет, что тюркская письменность вытесняет (возможно, по приказу-запрету хана) клинопись в ряде стран Востока, и прежде всего в Персии. И, говоря о Великом переселении народов, Мурад Аджи поступает тут метафорически, ибо это понятие применяется к Европе, а он имеет в виду Азию, Восток! Иными словами, тюрки в данном случае с Алтая пошли на юг и завоевали часть Персии, часть Индии, часть Кавказа; результатом этого явилось запрещение использовать там клинопись. Завоеванные земли перешли на один из вариантов тюркских рун.
«Аршакиды дали стране новую письменность: руны и скоропись. Ею писали черной тушью по выделанной коже или на глиняных черепках (остраках). Она вошла в историю Ирана как “письменность Аршакидов”, а еще как “согдийское или уйгурское письмо”» [4, с. 57]. Иными словами, династия Аршакидов, по мнению Аджи, преобразовала тюркские руны и в согдийское, и в уйгурское письмо (последнее имеет вертикальные строки). А это означает, что тюркское письмо не только имело локальное, региональное значение, но и повлияло на ряд других письменностей Востока.
Открытие В. Томсена и его общественное восприятие. По мнению Мурада Аджи, дешифровка енисейских рун – выдающееся событие в истории тюркских народов. Вот как он описывает детали дешифровки: «Сведений о загадочной “сибирской письменности”, как осторожно называли ее, набралось уже более чем достаточно. Следы ее были замечены и в находках около Урала, Волги, Дона, Днепра, Дуная – по всей степи. Оставалось лишь найти человека, который прочитает то, что за сто лет собрано археологами.
И такой человек, к счастью, нашелся. Правда, сперва никто и не придал значения его тонюсенькому (всего несколько страничек!) докладу, который он представил Датскому королевскому обществу. Доклад был подписан именем, ничего не говорившим археологическому миру – какой-то В. Томсен, профессор кафедры сравнительного языкознания Копенгагенского университета. Случилось это 15 декабря 1893 г. – дата второго рождения тюрков!» [3, с. 158]. Обращаю внимание читателя на слова Мурада Аджи о том, что вначале никто не обратил ни малейшего внимания на данную дешифровку. Датские рунологи были наиболее почитаемыми специалистами в области германских рун, и кому как не им было заниматься дешифровкой руноподобных систем письма. А что Сибирь, что Американский континент – это слишком далеко от интересов не только простых граждан Дании, но даже специалистов по германским рунам. Поэтому узкие специалисты могли поздравить своего коллегу В. Томсена с успехом, но никакого общественного резонанса это открытие не имело.
Не имела резонанса, в том числе и в России, и книга В. Томсена: «Прошло три года после того триумфального (о каком триумфе идет речь, если слушатели не знали докладчика, а проблема представляла сугубо академический интерес? – В. Ч.) декабрьского вечера, на котором профессор В. Томсен сделал свой потрясающий доклад (о каком потрясении пишет Мурад Аджи, если несколькими строчками выше он сообщал о том, что докладу никто не придал значения! – В. Ч.). Вышла книга ученого, где за лаконичным названием “Дешифрованные орхонские надписи” скрывался ключ к прочтению древних тюркских текстов. В книге был опубликован не только полный алфавит, но и комментированный перевод всех известных тогда надписей. Это, по сути, был первый и единственный в мире учебник грамматики тюркского языка, о котором потомки кипчаков в России, похоже, и не слышали» [3, с. 159]. Хорош триумф, если тюрки ни в Турции, ни в России о нем ничего не только не слышали, но даже были вообще не в курсе дешифровок В. Томсена!
«Первым здесь был датчанин, знаменитый профессор Вильгельм Людвиг Томсен, он в XIX в. открыл тюрков Западу, вызвав переполох в мировой науке. И опять то же цензурное око… В России работы Томсена не опубликовали (вышла всего одна статья), побоялись. Еще бы, отвергают славян, вернее, ставят их на свое историческое место» [4, с. 191]. Как видим, мнение Мурада Аджи весьма превратно. Не было никакого переполоха в мировой науке. Произошло заурядное для Запада событие – стали понятны некоторые письмена далекой для них Сибири; но древнетюркский язык был известен и по другим надписям. Все-таки одну статью с датского языка в России перевели. Но датский для России был языком редким. Обычная практика такова: датские ученые России (а такие были) переводили свой труд с датского на немецкий, и тогда сочинение становилось достоянием всего научного сообщества. В данном случае перевод посчитали ненужным. Так что никакой цензуры работ В. Томсена не было, и никакого вопроса о славянах он в своих работах не поднимал. Все это – плод воображения Мурада Аджи.