День был солнечный; небо наконец-то стало ярко-голубым, серые тучи исчезли, и открылся вид на восточную часть города.

Я подошел к окну со стаканом апельсинового сока в руке. Пейзаж оставался прежним. Никаких перемен: ни к лучшему, ни к худшему.

– На лестнице чисто. – Дейв плюхнулся на стул и принялся за завтрак.

Я сел напротив. Дейв был весь потный, и я понял, что, пока остальные спали, он один разобрал баррикаду из столов и стульев, которую мы устроили на лестнице. Мне стало стыдно, но, с другой стороны, я просто не мог встать раньше: я очень устал, у меня болели все мышцы.

– Я тут подумал, – сказал Дейв с набитым ртом, – нам нужно поднять наверх несколько канистр с горючим. И еще возьмем в пожарных машинах веревки.

– А веревки зачем? – удивилась Анна.

– Мы их свяжем, закрепим здесь наверху и спустим в шахту лифта – будет подъемник. Мы сможем поднять сюда хоть канистры, хоть слона, если получится открыть двери лифта на первом этаже.

– Классная мысль! Не придется таскать всю эту тяжесть по лестнице! – обрадовалась Анна.

Как же хотелось спать. Вообще непонятно, когда эти двое отдыхали. Например, мы с Мини оказались сонями.

– А если шахта заблокирована? Ведь если лифт застрял где-нибудь между этажами, ничего не выйдет.

Дейв с Анной посмотрели на меня так, будто я плету коварный заговор, чтобы разрушить их замечательный план.

– Но попытаться-то можно, – сказал Дейв и подошел к соседнему столику. Там лежал пистолет, про который я рассказал вечером.

– Я его зарядил. Пуль в ящике не было, но он того же калибра, что и мой. Нужно, чтобы ты научился с ним обращаться, прежде чем мы пойдем вниз.

Я кивнул и принялся за овсянку. Анна подмигнула Дейву. Я заметил взгляды, которыми они обменялись. Похоже, сегодня утром Дейва утомило не только перетаскивание столов и стульев.

Я поднялся из-за стола и взял пистолет. Он оказался неожиданно тяжелым. Вряд ли у меня получится удерживать его на вытянутой руке, да еще и стрелять при этом. Я оттянул затвор, заглянул в небольшую прямоугольную выемку, откуда должна выпадать гильза после выстрела, посмотрел в пустой патронник.

– На всякий случай лучше не досылать патрон, если не собираешься стрелять, – сказал Дейв.

– И так понятно, – ответил я раздраженно.

– На твоем пистолете нет предохранителя и трехступенчатый спусковой механизм: досылаешь патрон, целишься и стреляешь. Магазин рассчитан на пятнадцать патронов.

Кивнув, я засунул пистолет в задний карман джинсов, ремень на которых пришлось затянуть потуже.

Кстати, у Дейва был пистолет с магазином на семнадцать патронов.

– Ты собираешься доедать? Дейв съел весь завтрак, – сказала Анна.

Я мотнул головой, надел куртку и ботинки.

– Некогда рассиживаться.

Я подошел к Мини, легенько потряс ее за плечо:

– Мини, вставай, позавтракай. Мы сейчас пойдем вниз.

Мини буркнула в ответ что-то смешное и довольно грубое. Я улыбнулся. Уж очень здорово эта девчонка ладила с природой и со своим организмом: если хотела, могла проспать весь день. У большинства современных людей так не получается. Где-то на задворках сознания я понимал, что в темноте нужно быть начеку, но все равно не мог отказаться ото сна, ведь рядом были друзья.

Пока Дейв ел добавку, Мини расправилась с овсянкой, а Анна выпила чай.

Я сложил рюкзак, дождался остальных и первым пошел к лестнице.

На лестнице было темно, померещиться могло все что угодно, но мы освещали себе путь фонариками, а Дейв даже достал пистолет. Несколько раз мне чудились какие-то странные звуки, и я останавливался, а за мной и все остальные. Может, вообще не стоило спускаться? Но, переведя дух, мы снова шли вниз. Да, наша вылазка таила опасности, но и привлекала возможностями. Во время спуска только и разговоров было про встречу с другими выжившими. Довольно быстро мы оказались в пустом вестибюле – и страх исчез вместе с темнотой.

Вышли наружу. Площадь перед небоскребом была пуста – ни единой души, ни единого движения. Мне показалось, будто я в большом безлюдном соборе. Ночью землю припорошил снег, еще не успевший растаять под холодным зимним солнцем.

– Смотрите, следы, – сказал Дейв.

Через самый центр Сорок девятой улицы тянулась цепочка следов. За три последних дня здесь почти ничего не изменилось. Пожарные машины стояли там, где и раньше. Двери фургона Спасательной службы Нью-Йорка были распахнуты.

Девять канистр с бензином мы перетащили в вестибюль. Мини с Анной остались внутри, а мы с Дейвом отправились проверить полицейские машины.

– Ты попробуй завести вот эту, – указал Дейв на одну из двух машин, брошенных нос к носу посреди Сорок девятой улицы, – а я займусь соседней.

В «моей» машине стекло со стороны водителя было опущено, и сиденье намокло от дождя, поэтому я повернул ключи в зажигании, даже не садясь за руль. Через пару секунд автомобиль с жутким ревом завелся.

– Отлично! А в моей сел аккумулятор.

Я улыбнулся.

– Пусть прогреется пару минут, – сказал я.

Вспомнилось, как отец учил меня водить. Он усадил меня в наш старый огромный «форд», и я умудрился вписаться в столб на совершенно пустой дороге, потому что у меня не хватило сил повернуть руль. Потом еще года три отец пересказывал всем этот случай. Еще бы не посмеяться: одно-единственное препятствие на всей дороге, и то я с ним не разминулся. Дейв бы точно вертел руль нашего «форда» без особых усилий, но я был уверен, что в такой вот полицейской машине от меня будет больше пользы, чем от него.

– Слушай, а как насчет яхты? – предложил я.

– В смысле?

Дейв сидел в машине и гонял радиочастоты.

– Ну, если мы устанем сидеть наверху, мы можем перебраться на яхту. Там будет безопасно. В случае чего, поднимем трап и…

По Шестой авеню как раз в нашу сторону шел мужчина. Непонятно, откуда он появился. У него за спиной было, самое меньшее, четыре полностью разрушенных квартала, горы асфальта, стекла и бетона. Ну, еще виднелись верхушки деревьев в Центральном парке.

– Дейв! – позвал я шепотом.

Дейв заглушил мотор, вышел из машины и засунул руку под полу куртки.

Мужчина шел к нам. Он двигался по тротуару строго по прямой. Казалось, он смотрит прямо на нас, но в сорока метрах сказать точно было нельзя. Насквозь мокрая одежда висела на нем мешком и словно была на несколько размеров больше.

Чем ближе он подходил, тем лучше было видно, как сильно он изможден: ввалившиеся глаза, бледное до синевы лицо.

– Стоять! – выкрикнул Дейв и нацелил на него револьвер. – Стоять!

Мужчина продолжал приближаться к нам по прямой.

– С ним что-то не так, – бросил мне Дейв сквозь зубы и снова выкрикнул: – Стоять!

Но мужчина не реагировал на слова Дейва. А я, сам не знаю почему, даже не пытался кричать.

Дейв, не опуская револьвера, сделал пару шагов вперед. Мужчина приближался.

– Это охотник, – сказал я. Когда до нас оставалось не больше десяти метров, мы увидели его широко раскрытые, безумные глаза.

– Пожалуйста, остановитесь! – Я помахал ему, а потом, на случай, если он глухой, выставил вперед ладони заградительным жестом.

Дейв снова закричал:

– Стоять! Стоять!

В десяти шагах от нас охотника как подменили. От слабости, изможденности не осталось и следа. Он увидел цель, в безумном взгляде вспыхнул голод, и он бросился к нам.

Раздался выстрел – очень громкий – и эхом разнесся по пустым улицам Манхэттена. В последний момент Дейв отвернул голову и, не глядя, выстрелил в бегущего на нас охотника. Я видел, как пуля ударила мужчину, как тот упал. А потом он сделал то, что можно объяснить лишь безумным отчаянием: он прикоснулся к ране в животе, посмотрел на свою окровавленную руку и облизал ее. Мы не могли произнести ни слова, охотник тоже молчал, помочь ему было нельзя. Но мы ведь предупреждали! Мы ведь кричали: «Стоять!» Он ведь видел у нас оружие! Мужчина опять прикоснулся к ране и слизал с ладони кровь. Казалось, ему совсем не больно. Мы стояли в метре от него. Дейв прицелился и выстрелил еще трижды.