Открывая последний замок, я благоразумно убрал с лица недовольную гримасу, ругая себя за вынужденное лицемерие, и легко толкнул внешнюю дверь, придерживая её за резную ручку.

  В следующую секунду я проклял всё на свете. И лицо моё наверняка

  исказилось совсем другой гримасой - страдания, которое мне предстояло. В

  коридоре, освещенном яркой лампочкой, стоял он. Немного растрепанный,

  но - я поймал себя на этой мысли - чертовски красивый. Со слегка раскрасневшимся на морозе лицом, небрежно повязанным шарфом - и глазами, которые прожигали меня насквозь.

  Я отпустил ручку, петли еле слышно скрипнули, и дверь открылась шире. Со стороны это было похоже на приглашение, но, честно говоря, я не был уверен в том, что хочу его видеть. Тем не менее, я не мог оторвать взгляд от его лица. Стыдно признаваться, но я получал удовольствие, разглядывая его. Сурово сжатые челюсти, растерянные глаза, массивное безупречное тело, спрятанное под одеждой; сама его поза дышала какой-то животной энергией, сдерживать которую он как будто не умел, но очень старался.

  Казалось, он хочет свернуть мне шею, но не решается это сделать. Я

  бы даже сказал боится, но слово "страх" как-то не вязалось с его внешним

  видом.

  Некоторое время мы оба были в замешательстве, пялились друг на друга и не произносили не слова. Не выдержав этого молчания и решив поскорее избавиться от липкого чувства надвигающейся беды, я произнес первое, что пришло на ум:

  - Чего тебе?

  И тут же закусил губу, услышав собственный голос. Он был похож на дрожащий фальцет обиженного мальчишки, который чувствует собственную беспомощность, но всё равно лезет в драку.

  - Может, пустишь? - спросил он тихим, шипящим голосом. В черных

  глазах что-то неуловимо блеснуло.

  - С какой стати? - ответил я грубо, но ничего, переживет.

  - Поговорить надо, - сказал он, опуская глаза.

  Несколько минут я просто смотрел на него. Голова отказывалась

  соображать. Я понял, что еще чуть-чуть, и он снова одержит верх, войдет, расположится, как дома, может даже, предложит потрахаться, а

  потом вернется к своей ненаглядной. Перспектива пережить это во второй раз мне не улыбалась. Но - Господи! - как же хочется до него дотронуться!

  - Знаешь, Лех, - услышав свое имя, он резко поднял голову и уставился прямо мне в глаза, - иди ты на хуй!

  Выплюнув эти слова, я схватился за ручку двери и попытался захлопнуть её прямо перед его удивленной рожей. Чувство неимоверного удовлетворения переполняло меня. Кажется, я даже начал улыбаться.

  Я не понял, что происходит, когда ручка рванулась из моих рук. Дверь

  отлетела в сторону, распахиваясь настежь. За ней стоял он, взбешенный и,

  кажется, готовый убить меня прямо в прихожей. На секунду испугавшись, я

  даже попятился назад.

  Он тяжело дышал, пропуская воздух через медленно раздувающиеся ноздри. Сжатые губы побелели от напряжения и стали похожи на тонкую бледную линию. Контраст с потемневшим от злобы лицом был пугающим.

  - Какого хуя?! - возмутился я, но тут же оказался прижатым к стене. Неуловимым движением он перешагнул порог и схватил меня за плечо, пригвоздил к стене сначала руками, а потом и губами.

  Я протестующе замычал ему в рот, но он продолжил стискивать моё тело.

  Неожиданно захватил мою нижнюю губу и с силой сомкнул зубы. Я тихо

  вскрикнул, чувствуя, как соленая кровь толчками потекла из раны.

  Собрав силы, я уперся в его грудь руками. Протиснул коленку между нашими телами и со всей дури толкнул.

  - Сууука!!! - закричал я, вырываясь из его объятий. - Убери руки!!!

  Он был похож на каменную глыбу, в которую неожиданно врезался многотонный грузовик. От удара его слегка повело, но не более.

  - Скотина! - Я вытер прокушенную губу тыльной стороной ладони. На руке остался кровавый развод. - Пошел нахуй отсюда!

  Я орал на него, словно сумасшедший, но слова не действовали. Его руки снова потянулись ко мне. Боже!

  Он был похож на дикое животное, застывшее перед решительным

  броском. И жертвой был я. Пускай я не уступал ему в физической силе, но

  в тот момент он, наверное, бросился бы и на разъяренного тигра. Его почерневшие глаза приобрели пугающий кристальный блеск, словно остро наточенные ножи, способны вспороть меня сверху донизу. Я почти видел в них свое испуганное отражение.

  Но сдаваться не собирался. На смену испугу неожиданно пришла такая

  злость, что к броску приготовился уже я сам - и только ждал повода. Я решил отомстить ему за все ночи, когда я бредил им, сжимая в руках полупустую бутылку виски, развалившись на мятых простынях, словно беспомощный калека.

  - Уходи, - сказал я твердо. Реакции не последовало. - Отстань от меня, - добавил я, надеясь, что он всё-таки услышит.

  Он лишь аккуратно закрыл за собой дверь и направился ко мне. Я попятился, но снова уперся в стену. В следующий момент он был уже так близко, что я чувствовал, как его сбивчивое дыхание обжигает мою кожу. Я напрягся и вцепился в стену позади себя. Желание ударить его вдруг куда-то испарилось. Я закрыл глаза, надеясь, что, когда открою их снова, всё исчезнет, а происходящее окажется дурным сном.

  Очередной горячий выдох заставил меня опомниться. Я открыл глаза, когда его рука легла на мою шею. Я думал, что он хочет задушить меня, но лишь почувствовал, как горячие пальцы нежно погладили кожу, потом поднялись выше и зарылись в мои волосы.

  После слабого давления на затылок его губы вновь коснулись моих, от чего я лишь сильнее сжал стену. Я уже не понимал, что происходит. Я не хотел,

  чтобы он снова победил, но в то же время боялся, что всё прекратится. Пока

  он просто целовал меня, казалось, ничего плохого не произойдет. От ощущения

  его шершавых губ я терял рассудок и забывал всё, что мучило меня в последнее

  время. Я был похож на сентиментальную барышню из дешевого дамского романа, но ничего не мог с этим поделать. Я любил его. Наверное, в этом было всё дело. Я любил его и не знал, что делать с этой любовью. Я не был уверен, что она нужна ему.

  Он оторвался от моих губ и через секунду снова поцеловал. От этих жалящих поцелуев я затрясся мелкой дрожью.

  Его руки сновали по моему телу, забирались под футболку, играли с

  пряжкой ремня. Казалось, что они повсюду; что в один и тот же миг он

  умудряется прикоснуться ко мне сразу в нескольких местах.

  Я стоял, прижатый к стене, словно пленный, приготовившийся к расстрелу. Руки и ноги сведены в неимоверном напряжении. Сердце бешено колотится, перекачивая по венам закипающую кровь. Было в этом состоянии что-то нечеловеческое, что-то, пришедшее из сказочных книг о других мирах. Уж слишком сильными были переживания, слишком яркими - эмоции. И причиной был он.

  Он обнял меня и буквально затолкал в зал. Повалил на диван и принялся срывать одежду. Футболка затрещала по швам, съежилась и отскочила в дальний угол, брошенная его сильной рукой. Ремень, вырванный из петель, зашипел и с бряцанием свалился на пол.

  Я раскинул руки, позволяя раздевать себя. Но что-то липкое и густое начало медленно обволакивать мой разум. Будто анестетик, начинающий уничтожать болезнетворные микробы. Моя одержимость им и правда походила на болезнь. После каждой встречи с ним мне становилось только хуже. И вот настало время для срочного медицинского вмешательства.

  Когда он схватился за джинсы, я глубоко вдохнул, выгнулся и, преодолевая вязкое внутреннее сопротивление, с силой оттолкнул его на середину комнаты.

  - Не надо, - сказал я, переводя дыхание. - Уходи.

  Он не слушал. Или не хотел слышать. Стоя на коленях, он снова потянулся ко мне. Хватит!

  В тот момент я, наверное, не был похож на человека. Потому что кулак, сжатый до хруста, врезался в его лицо с неимоверной силой. Кожа на щеке разошлась, скула глухо треснула, врезаясь в костяшки моих пальцев, которые тут же окрасились алым. Он отлетел к противоположной стене, ударился головой и на секунду потерял сознание. Потом очнулся, завертелся из стороны в сторону, не понимая, что произошло. Я встал с дивана, не обращая внимания на сползающие джинсы. Медленно подошел к нему, взял за подбородок, дернул вверх и проговорил ледяным тоном: