- Ты веришь, что мы уже почти там? Всего одна пересадка в Италии , а потом здравствуй, Испания!

Она одарила меня снисходительной улыбкой:

- Это не так невероятно, как кажется. Мы же не в Америку летим.

Ох, ну почему она вечно напоминает мне об этом?!

- Ничего, надо же с чего-то начинать.

- И то верно.

- Лично я так взволнована, так рада! Да я уже готова женить Катю на Косте за такое!

- Жаль, что они не возьмут нас в свадебное путешествие.

На этой ноте Кате поворачивается к нам с хитрой ухмылкой:

- Я бы поспорила, - говорит она и тут же поворачивается обратно.

- Думаешь, там будут симпатичные мальчики? - меняю тему.

- В Испании? Думаешь, я зря красилась? - она игриво дергает лямки лифа вверх, и я понимаю, что с настроением Светы все хорошо. Или плохо, но она намерена это исправить.

Обсуждение Саши я решила оставить на потом. Тогда просто расслабилась и настроилась на поездку. Из головы все не шел Джек. Я поймала себя на мысли, что больше всего рада тому, что стану на пару тысяч миль ближе к нему. На обратном пути я, наверное, буду чуть не плакать, что снова увеличиваю и без того немалое расстояние между нами. Однажды утром, когда мы непринужденно болтали, Джек сказал мне, как скучает. Я навсегда запомнила фразы "Они просто обязаны построить мост между твоим и моим домом. Я бы пробежал его весь". И в тот же день из ниоткуда и ни к чему пришло сообщение: "Я тут подсчитал, между нами почти девять миль. Целых девять миль до счастья. Ты так далеко, а сумела стать мне ближе всех". Насколько трогательным ты бываешь, Джек. Я представила, что сейчас еду к нему, и что так же, как К и К сейчас прижимаюсь к любимому. Света сидела рядом с наушниками, оттуда громко играла медленная музыка, и, по меньшей мере, четыре сидения слышали весь ее плей лист. Меня убаюкало гудение самолета и тихое бурчание пассажиров. Перед тем, как закрыть глаза, я увидела, как Костя берет Катю за руку, и она, будто бы устало, кладет ему голову на плечо. В моих мечтах все было так же. Я нежно держала любимую рыжую голову, на английском с милым и очаровательным, как он говорит, акцентом, признаюсь ему в чем-то сокровенном, как мы делаем это всегда, и абсолютное счастье наполнило меня. Я заставила себя от корней волос до кончиков ногтей на ногах поверить в это. Все растеклось в белом свете, исчезли посторонние звуки, я видела только лишь его лицо, изученное в подробностях, только его улыбка и только сейчас. Словно я умерла и попала в рай. Нет! Нет! Не смейте будить меня, я хочу провести так вечность! Пересадка...

Вот так Италия украла мое утопическое забытые. Во второй раз так уже не получалось: теперь все мысли занимало предстоящее приземление и новые впечатления. Испания встретила нас тепло, даже жарко. Жарко, потому как уже в Барселоне с нас градом стекал пот. Будучи одетыми в пуховые пальто, свитера и прочие атрибуты зимушки-зимы, мы как-то забыли о климатической разнице и, почему-то, не подумали о возможной температуре.

Сразу у аэропорта нас встретила Костина машина, и мы отправились к нему домой. Из новенького Audio показался смуглый мужчина в очках и костюме. Волосы, без намека на седину, ровной волной прикрывают чуть выступающую лысину. Одна рука неизменно в кармане, а на лице готовая, как яичница с утра, улыбка, обнажающая не естественно сверкающие белые зубы. У него короткий, чуть курчавый нос, в добавок стройное, не слишком мускулистое тело делают его уж больно похожим на...

- Папа! - Костя с ребяческим восторгом подбегает к нему.

Они с минуты две здороваются, когда его отец замечает нас:

- Привет, молодежь, - спокойно обращается он к нам. - Вы бы сняли лишнее, а то пока доедем станете, как вареные раки.

Вот, собственно, и все, что мы услышали от отца Кости. Ничем более он не обмолвился с нами за все время, что мы были там. Я заметила косой взгляд Кати на Костю. С появлением папы он весь погрузился в него. Мы смирно сидели на странно широком заднем сидении авто, попутно раздеваясь. Я сидела по середине, что заставляло мой взор устремляться вперед, к лобовому стеклу, но дух мой отчаянно метался по сторонам в поисках интересных видов. Мы ехали в город Матаро, что севернее Барселоны. Путь туда занял у нас около четырех часов по местами оживленным трассам. За все это время мы едва ли сказали друг другу пару слов. Слева от меня сидит Света, и, как всегда в ее ушах наушники, немного глушащие музыку, играющую в салоне. Справа от меня Катя, на лице которой выразилось легкое недомогание. Будь ее мама тут, она бы точно заставила ее пить какие-нибудь лекарства. Обе они молча смотрят в окна, выражая в лице разве что равнодушие. Все мы втроем чувствовали себя неловко и сдержанно в этом авто, где говорили только двое. Костя ни словом не обмолвился ни о нас, ни о Кате. Они обсуждали развод, план пребывания тут, еще всякие мелочи о новых покупках, новых машинах, новой одежде и новой пассии папы. Их, куда более дружеское, даже фамильярное общение вызывало у меня умиление. Хотя и было что-то в их речах, пускай даже одинаковых во всем от манеры жестикулировать, до коверкания одних и тех же букв в словах, холодным и безжизненным.

Во всем этом балагане басов, меня полностью устраивала лишь сама Испания. Она чарующим образом поглотила все мое внимание, уже через полчаса я не могла смотреть, слушать и обращать внимание ни на что другое, как на ее красоты за окнами. Досадно, что мы так и не остались в Барселоне. Извитые башни в серых тонах, готические соборы, ежеминутно украшающие широкие улицы, оригинальные кафе и фрики, переодетые в блестящие костюмы и развлекающие туристов, чарующая набережная, облюбованная парочками днем и самоубийцами ночью - сколько всего мы увидели лишь краем глаза, сидя в черной машине, что спешила укатить нас дальше от неописуемой красоты. Уже за городом нам предстояло увидеть еще более захватывающие дух виды. Маршрут лежал через пестрые равнины, над которыми сумрачной шапкой стелились облака. Вдалеке поставал синий мост, массивные поручни которого были превращены в высокие своды на подобии башен католических соборов. Мост возвышался над узкой рекой. Под нечастыми лучами солнца она приобретала темно-серый окрас. Кажется, один мост нарушал великолепие и девственно чистое лоно природы. Ничто тут не напоминало о губительном присутствии человека, забота, с которой жители относились к своей стране, виделась здесь на каждом шагу. Вскоре солнце засияло с новой силой, отпугнув облака на весь день, отчего мои глаза резала голубизна неба. На минуту все в машине замолчали и замерли. Каждая пара глаз отдалась смутному порыву человека к красоте. Забыв о своих делах, мы почтительно обратились к небу. Оно знает нас куда больше, чем мы сами знаем себя. В такие моменты осознаешь, что уходит не время от нас, но мы от времени, а оно останется вечным.

И так же быстро очарование отпустило нас, совсем скоро машина стояла на брущатой дорожке у двухэтажного кремового дома, окруженного цветочными кустами. Розы, огромным рассадником увивались на парадной лестнице, плющ с маленькими желтыми цветочками опоясывал первый этаж, окна которого были открыты на распашку; из них лоскутами развивались на ветру подобные шелку занавески. Крыша сползала вниз по диагонали, и с противоположной спуску стороны отходила мансарда с обставленными на ней старинными стульями и столиками. Уже позже мы узнали о наличии на заднем дворе бассейна в форме звезды и огромного бильярдного столика рядом с ним.

В вычурной роскоши дома мы остались одни, только мы и незаметная маленькая испанка - домработница. Костин отец покинул нас в ту же минуту, как высадил. Не сказать, чтоб мы особо огорчились, ведь с нами был Костя, а значит, и все можно, и хозяин с нами.

Изнутри дом был еще круче, чем снаружи. Костя довольно расправил плечами, скидывая с себя при этом пиджак на бардовый диван. Вся наша компания поспешила отправиться на второй этаж, так как именно там, по словам Кости, и были наши комнаты. Весь второй этаж состоял из череды комнат, когда как первый составляла огромная гостиная с выходом на передний и задний двор, столовая, кухня и остальные тех помещения. Мы принялись выбирать себе комнаты. Их было столько, что легко хватило бы на каждую по две. Но мы со Светой решили, что отделяемся от нашей сладкой парочки, и предоставляем им полную свободу выбора. Свой выбор относительно кротковременного жилья мы сделали, открыв третью по счету дверь. За ней нас встретила маленькая коричневая комната, вся обставленная красным деревом, огромными пестрыми креслами и мягкими коврами. Кроме того, тут были шкафы со старинными, бережно хранимыми от пыли книгами и большое окно с видом на бассейн, широким подоконником и толстыми занавесками. Катя выбрала для себя зеленую комнату, потом мы узнали, что это Костина комната. Вся увешана плакатами, дисками с музыкой. На круглом столе в углу антикварный проигрыватель, кажется, с позолотой (не может же он быть золотым! ). Еще там была большая кровать. Пожалуй, единственная комната в доме, в которой была одна большая кровать, а не по несколько одноместных. Костя сказал, что ему все равно, где жить, но он предпочтет жить с Катей. Катя ответила, что "не знаю, с кем ты там намерен жить, а чтоб к моей кровати за эти дни не приближался". Костя беспомощно поднял руки вверх, а потом они снова долго целовались на наших глазах.