Bступление

Старые половицы поскрипывали, пока я поднималась по винтовой лестнице на чердак нашего дома. Вот и последняя ступенька. Коснувшись пальцами ручки, ощутила успокоительный холод металла, сделала несколько глубоких вдохов и потянула на себя тяжелую деревянную дверь. Вдохнула смешанный запах средства от моли, старых книг и пыли. Откашлявшись, двинулась вправо, обходя свалку тряпок, когда-то бывших нарядными платьями, коробки с журналами и газетами, какую-то конструкцию, похожую на коляску или кроватку на колесиках. И тут мой взгляд привлёк накрытый старым и пыльным выцветшим пледом сундук, стоящий в тёмном углу чердака. Ключ от него лежал в кармане моего платья. Я таскала его с собой постоянно, с той самой минуты, как мне передал его отец вместе с рассказом о том, как правильно использовать то, что хранится под крышкой сундука. Папа прожил на свете всего лишь пятьдесят восемь лет, хотя нормальный срок жизни членов нашей семьи намного превышал сотню. И теперь мне известно, почему мой род жил дольше остальных людей. Но, в отличие от своих предков, я сочла наши поступки жестокими и бесчестными. И пришла сюда, чтобы исправить многовековую несправедливость.

Повертев в руках большой тяжёлый ключ, я с трепетом вставила его в замочную скважину и осторожно повернула три раза. И, наконец, спустя многие годы, сундук, вокруг которого я так часто крутилась маленькая, пытаясь разгадать, что же в нём прячут от меня родители, открылся.

Внутри лежал перевязанный веревками, удивительной красоты юноша с длинными вьющимися локонами, доходившими ему до колен. Чёрные глаза внимательно смотрели на меня, практически не моргая. А жаль, ведь у юноши были удивительно пушистые густые ресницы. Одежда на нём почти истлела, но моего папочку, похоже, это не смущало. Передо мной во всей красе была ещё не до конца сформировавшаяся, мальчишеская фигурка. Я невольно покраснела, стараясь смотреть только в его бездонные чёрные глаза и не на сантиметр ниже. Полюбовалась идеально симметричными чертами лица… Чётко очерченные губы скривились в презрительной усмешке:

— Леди — моя новая хозяйка, как я понимаю? Откуда ВЫ изволите пить мою кровь? Не смущайтесь! Всё мое тело в полном вашем распоряжении.

В голосе пленника звучала смесь горечи и насмешки.

— Поклянись всем, что тебе дорого, что как только я тебя выпущу, ты покинешь этот дом, и позднее не будешь пытаться отомстить ни мне, ни моим детям, ни моим близким…

Юноша в упор уставился на меня прожигающим душу взглядом, а потом со злостью и какой-то тихой печалью в голосе ответил:

— Всё, что было мне дорого, уничтожил ваш далекий предок, леди. Мне нечем клясться. Я жил бесконечно долго, связанный по рукам и ногам: когда в подвалах, когда на чердаках, а теперь и в сундуке. Я не сошел с ума лишь благодаря мечте о мести, а сейчас вы просите поклясться тем, чего у меня уже нет, что я лишу себя единственного, что у меня ещё есть? Вы жестокая девушка!

Я ничего не ответила. После недолгого молчания, юноша всё же произнес:

— Клянусь… Я не буду мстить ни вам, ни вашим родным, ни вашим близким!

И потом с совершенно детской интонацией спросил:

— Вы и правда меня отпустите?!

Я кивнула и, присев, достала из кармана нож, которым перерезала верёвки, зачарованные семь сотен лет назад моей пра много раз бабкой.

* *

Я, Тхань Ти Фаннизе, дитя Мкхарта, второй планеты из тройного кольца. Мой род самый древний из дойнянлинь, воинов-колдунов, сообща управляющих планетой не одну тысячу лет. Когда к нам прилетели люди, мы приняли их, скрыв свои способности и внушив им, что мы такие же обычные существа, как и они.

Если честно, обман был не такой уж и большой — мы живем ровно те же сто лет, правда намного меньше болеем, не так заметно старимся и четко помним свои прошлые жизни. Для прилетевших к нам переселенцев с Земли мы стали простыми соседями по кольцу, полностью очистив для них Диспонт. Но на Мкхарт мы пускали только послушных и тихих людей, таких же, как большинство живущих с нами чонянлинь, из которых можно было незаметно пить энергию. И то, очень старались, чтобы наши гости не слишком долго задерживались на планете, если, конечно, у них не появлялся покровитель. От человеческих дойнянлинь мы предпочитали держаться подальше. Их мы называли нотнянлинь, потому что они просто грубо отнимали чужую силу и при этом абсолютно не умели колдовать.

А на Нумекр, мы не пускали никаких людей, ни тех, что всегда жили рядом с нами, ни тех, что прилетели с Земли не так давно.

На третьей планете кольца жили бойнмау.

Они пили не энергию, а кровь, жили веками, не болели и гибли, только если их долго держать под нашим ярким сверкающим солнцем — Метрей. Если им отрубить руку или ногу — они отращивали себе новые. Ран в живот или сердце они вообще не замечали. Правда, если отрубить им голову, их тела тут же превращались в пепел.

Бойнмау не рождали себе подобных, а создавали их из чонянлинь с помощью специальных ритуалов. Несколько раз им удавалось создать бойнмау из дойнянлинь, и теперь это самые умные и хитрые их вожди.

Много раз мы пытались полностью перекрыть Нумекр и подождать, пока эта зараза изживет сама себя. Если бойнмау долго не пил кровь, он или она слабел, дряхлел и тихо иссыхал. Мы старались не давать им доступа к чонянлинь, лишая их возможности питаться и создавать себе подобных. Но бойнмау тоже были колдунами, они умели летать, обладали даром гипноза, читали и передавали мысли на расстоянии.

Так мы и жили, то воюя, то заключая перемирие.

Но в последнее время численность бойнмау резко сократилась, мы планомерно вычищали от них Нумекр, выжигая целыми поселками.

* * *

Как только я перерезала последнюю веревку, юноша тут же попытался резко встать: так, как это умеют делать только бойнмау. У него ничего не получилось, и мальчишка даже зарычал от злости. Я наблюдала, как быстро мелькают кадры: он сидит, стоит, колени подгибаются, падает, снова встает… Мелькание, замеченное мной, было крайне плохим знаком — обычно бойнмау двигаются так, что нянлинь не успевают даже моргнуть.

Спустя пару минут юноше, все же, удалось удержаться на ногах и, слегка покачиваясь, он попытался выпрямиться полностью. Посмотрел мне в глаза. Гордо и независимо.

— Я сейчас на Мкхарте?

— Да, — мне очень хотелось помочь ему, но делать этого было нельзя ни в коем случае. Он должен справиться сам. Правда, я знала, какую помощь он примет с радостью, учитывая, что мой отец не посещал его последние несколько месяцев.

Я протянула ему руку запястьем вверх, и во взгляде юноши снова мелькнуло что-то очень детское и недоверчивое. Как у ребенка, который уже подозревает, что под Новый Год подарки ему под кровать кладут родители, а не Онгханьеу, но всё еще очень хочет верить в сказку.

Потом его мягкие, нежные губы прикоснулись к моей коже. Я ощутила тёплое дыхание, а за ним последовала секундная острая боль и одновременно кружащее голову наслаждение. Слюна бойнмау содержит дурманящий яд и вместе с этим обладает обеззараживающими и заживляющими свойствами.

Я почувствовала, что теряю сознание, и тут же сильные руки подхватили меня и усадили на плетеное бабушкино кресло, стоящее рядом с сундуком.

— Простите, леди. Я увлёкся… — В чёрных глазах и вправду сверкнуло что-то похожее на чувство вины. — Как вы себя чувствуете?

Я слабо улыбнулась, давая понять, что со мной все хорошо. И бойнмау исчез. Только скрип двери выдавал, что на самом деле юноша быстро сбежал по ступенькам вниз и вышел из дома. Очень надеюсь, что нам больше никогда не придется встретиться, а, главное, что ему хватит ума не пытаться создать себе подобных на Мкхарте.

Он же сам был недавно «рожденный», когда мой предок захватил его в плен. Прожитые взаперти годы не добавили ему ни жизненного опыта, ни знаний, ни мудрости. Мало того, он был все время связан и физически сейчас такой же «младенец», как и столетия назад.