– Вам плохо? – справился вездесущий гид.

– Не знаю, что с ним происходит, – в утренней тишине покоя резкий голос второго итальянца звучал почти истерично. – Он с утра не проронил ни слова, лишь кивнул в ответ на предложение проехать на остров, а сейчас… ему все хуже и хуже!

Это почти стало главным событием, но тут вдруг туман исчез. Случилось это неожиданно, словно господь утопил в тумане соломинку для коктейля и одним глотком опорожнил сосуд.

Ослепленные солнечным светом, пассажиры вздохнули и… задохнулись. Кто-то из женщин, кажется, это была Дженни, взвизгнул. Левша оторвал от губ бутылку и восхищенно привстал.

– Пресвятая Богородица, – вырвалось из уст итальянца.

Распахнувшиеся двери в рай очаровали всех одновременно. Это был остров. Лучший из всех, что приходилось видеть кому-то из них. Мягкий, с едва заметными бурунчиками прибой облизывал совершенно белый, словно его выстирали, песок. Пальмы накренились над водой, а за естественным, созданным природой пляжем раскинулись густые заросли. Первое, на что обратил внимание Макаров, была стая попугаев. Внезапное появление двух катеров испугало несколько сотен пестрых птиц, и они, фейерверком взорвавшись в небе, рассыпались и полетели в глубь острова.

В тумане катера отдалились друг от друга еще даль-ше, и теперь между ними было не менее трехсот метров.

– Вот так же, наверное, подходил к берегам Америки и Веспуччи с командой, – пробормотал Левша.

– Да, только у него не было таких мощных катеров, – усмехнулся гид.

Левша посмотрел на него и, совершенно не представляя, что на это ответить, занялся ромом.

Питер видел гору, уходящую от острова и тонущую в низко собранных над ним облаках. То был всего лишь растворившийся у самой земли, но еще не пронизанный сверху и не растопленный солнцем туман, окружавший сушу, но Питеру он казался облаком, спустившимся с небес. И оттого остров казался ему подпоркой неба, грозящего придавить море.

– Этот остров входит в гряду Бермудских островов, и находится он в двадцати милях от главного острова Бермуда, – крикнул гид. – Он не заселен людьми, это место – пристанище путешественников, решивших в последний раз перед цивилизацией напиться из ручья.

Когда катера уткнулись носом в землю и пассажиры «Кассандры» стали прыгать на песок, Макаров, не сводя глаз со второго катера, сказал гиду:

– Этот человек совсем плох, мне кажется. Его необходимо вернуть на корабль.

Итальянца вели на берег двое: его спутник и тот самый мужчина с аккуратной бородой, считавший молчание богатством, растрачивать которое попусту не намеревался. Евгений дотащил филиппинца до кустов и свалил с плеч.

– Я уже сожалею о своей шутке, – бросил он, почувствовав приближение Макарова. – Мне никто не платит за переноску этого груза.

– Вас никто и не просил этот груз таскать.

– Но с ним случился бы солнечный удар, если бы я не отнес его в тень!

– Если бы он спал под шлюпкой, его не нужно было бы носить.

Посмотрев на Макарова, сплюнув и ухмыльнувшись, Левша отошел в сторону и стал осматриваться.

Пассажиры второго класса уже пересекли пляж и вошли в джунгли. Половина пассажиров первого класса последовала их примеру. Рядом с катерами остались только итальянцы, бородатый молчун, гид и Макаров. Левша, немного подумав, глотнул рома и направился к зарослям. За Питера Макаров не беспокоился. Его взяла за руку и повела с собой Дженни.

Он посмотрел на второй катер. Гид не торопился в джунгли. Усевшись на песок, он снимал ботинок, и по его намерениям было понятно, что он собирается из него вытряхнуть что-то.

– Случалось ли с ним подобное раньше?

Услышав это, Макаров обернулся. Так вот, оказывается, как звучит голос бородатого. Вопрос был задан товарищу итальянца, и тот, волнуясь больше, чем следовало бы при простой болезни друга, бормотал что-то и хватался за голову.

– Вы слышите меня, черт вас побери?

– Да какое вам дело, черт вас побери?! – вскричал итальянец. – Время ли сейчас утолять ваш праздный интерес?!

– Я доктор. И вижу, что у вашего друга шок. Это либо пищевая аллергия, либо реакция на лекарство.

Итальянец вытер лицо, лоснящееся потом. Этот остров явно не был предназначен для прогулки в костюме.

– Он избегает принимать снотворное, это я знаю. – Подумав, он добавил: – Один раз подобное с ним случилось, когда врач лечил его от депрессии.

Бородатый посмотрел на Макарова, потом на гида.

– Мне срочно нужен мой саквояж. Отвезите меня на корабль. Сейчас же.

– Что случилось? – заволновался гид.

Макаров, молча наблюдая за происходящим, сел на

белый песок.

– Этот человек под действием бензодеазепинов или барбитуратов. Сказать точно я не могу. Нам нужно вернуться на корабль за моим саквояжем или доставить этого человека на борт.

– Быть может, все не так страшно? – спросил гид, склоняясь над тучным итальянцем, который, похоже, отдышался и теперь выглядел менее ужасно. От лица его отхлынула краска, и лишь пузырящаяся в уголках губ слюна напоминала о недавнем припадке.

Стиснув зубы, доктор подошел к гиду, и Макаров расслышал, как он тихо сказал:

– Если я не окажу ему помощь, то в течение получаса он умрет.

– Невероятно, – гид зашагал к катеру. – На корабле есть дубликаты ключей, я сейчас привезу вам ваш саквояж!

– Почему бы вам не прихватить с собой доктора, чтобы облегчить поиски саквояжа? – крикнул вслед ему Макаров.

– Доктор нужен здесь! Разве вы не понимаете?

– Понимаю, – пробормотал Макаров и поднялся. – Точнее сказать, почти понимаю… Позвольте я вам помогу…

Он уже почти снял с колен лежащего больного кейс, как вдруг второй итальянец вцепился в кейс мертвой хваткой.

– Оставьте нас в покое!…

– Но я хотел…

– Оставьте, я сказал!

Макаров отошел и стал смотреть, как катер, табаня, задом отходил от берега. Рядом с ним бугрилась, словно кипящее молоко, вода. Она взрывалась пузырями, но тут же, растекаясь, снова превращалась в качающуюся бирюзу.

– Нам нужно укрыть его от солнца, – сказал доктор. – Помогите мне.

Взяв итальянца за ноги, Макаров послушно понес его, уже не красного, а бледного, как саван, к зарослям.

– Вы сказали – барбитураты. Неужели снимающие приступ эпилепсии препараты способны довести человека до такого состояния? Ведь для этого нужно специально принять лошадиную дозу.

Не дождавшись ответа, Макаров увидел, как туман, словно доживая последние минуты, стал стремительно надвигаться на остров. Он был уверен, что минут через десять можно будет увидеть «Кассандру», бросившую якорь в двух милях от берега.

Туман наполз на берег, проглотил пляж, но у прибрежных зарослей остановился. Его не пускала стена исходящего от джунглей тепла. Вглядевшись, можно было различить утонувшие в густой серой мгле, склонившие над водой головы, пальмы.

Собравшись было уже идти на поиски Дженни и сына, Макаров вдруг остановился.

Послышалось или так и было?

В любом случае он услышал очень странный звук, который не был связан с появлением здесь людей.

Сердце в груди провернулось, словно кувыркающийся в высоте голубь, и снова забилось ровно. Внутри Макарова колыхалась бесформенная масса тревоги, тошнотворного чувства и невероятного дискомфорта. Он давно бы уже зашел в чащу и проблевался, если бы верил, что это поможет.

Хотелось пить. Если это похмелье, то почему бы не попробовать вылечить подобное подобным? Где этот красавчик с ромом?

«В конце концов я должен найти Питера», – оправдал свое желание Макаров и двинулся в чащу…

На границе между обжигающим песком и духотой кустарника остались трое, и один из них, врач, немного нервно заметил:

– Если вы оставите этот дурацкий кейс в покое, вы будете более полезны своему товарищу.

Ничего на это не ответив, но и не выпустив чемоданчик из рук, итальянец подсел поближе, выражая готовность помочь, как только представится случай.