Ей было двадцать лет. Отца она не помнила, мать умерла от рака через полгода после того, как Луиза закончила школу. Девушке пришлось бросить секретарские курсы и пойти работать в тот самый ресторан, где всю жизнь проработала поваром ее мать. Короткая, простая биография…

Через неделю она осталась ночевать у Рэя в номере отеля — в общем-то, даже не пришлось особо уговаривать. И — оказалась девственницей. Даже при его не слишком богатом сексуальном опыте у Рэя не осталось в этом сомнений. Он был поражен до глубины души: девушка, работающая в таком, не слишком респектабельном месте, среди полупьяных мужчин — и вдруг?! Чувство неловкости смешивалось с тайной гордостью и ощущением собственной избранности, и неизвестно, чего было больше…

Курсы, на которых Рэй учился, были рассчитаны на десять недель. За два дня до их окончания он сказал Луизе, что в воскресенье уедет. Наверное, стоило сказать раньше, но не хотелось ее расстраивать загодя.

Она не заплакала, лишь губы задрожали и глаза расширились, стали несчастными и растерянными.

Рэй говорил все положенные в таких случаях слова: что он обязательно напишет ей, и позвонит, и даст свой адрес, когда определится с жильем. Луиза молча потерянно смотрела на него.

И тогда он сказал — больше чтобы успокоить свою совесть, нежели всерьез имея это в виду:

— Ну, хочешь — поехали со мной! Только я пока еще сам не знаю, где в конечном счете приземлюсь. Сейчас мне еще одни курсы предстоят, а что потом — трудно сказать.

Подумал — конечно же, она не поедет: у нее здесь дом, и работа, и друзья… Но глаза Луизы внезапно наполнились такой радостью, будто он посулил ей рай на земле. Она схватила его за руку, бессвязно залопотала:

— Да… да, конечно, Рэй… да, конечно! — и только тогда расплакалась. А в субботу вечером, когда он вернулся с вечеринки по поводу окончания курсов, ждала его в вестибюле отеля с двумя чемоданами.

Почему она поступила так — против всех ожиданий, трезвого расчета и здравого смысла? Возможно, даже скорее всего (теперь, задним числом, Рэй понимал это), для Луизы было очень важно, что он приемный сын сенатора. Она казалась самой себе героиней любовного романа, «современной Золушкой», трудолюбием и приветливостью заслужившей любовь прекрасного принца из «высшего общества».

Потом были еще курсы в Вашингтоне; полтора года работы на Аляске — именно там они с Луизой поженились. И наконец — должность заместителя начальника службы безопасности «Т&Т»; круг замкнулся, и они вернулись туда, откуда начали — в Вирджинию, только уже не в Куантико, а в Ричмонд.

Через полгода Луиза закончила секретарские курсы и устроилась работать в риэлторскую фирму. Еще через месяц они купили дом в респектабельном пригороде Ричмонда.

Вроде бы жизнь налаживалась, но странное дело — чем лучше они жили, тем… тем хуже. Все чаще Луиза была им недовольна, все больше они ссорились, все чаще проявлялись в ее характере те черты, которых он не ожидал увидеть, а может, просто не замечал раньше: мелочный снобизм, завистливость, склонность к каким-то ненужным и неумным интригам, которые в конечном счете ей же самой выходили боком.

Ее страшно злило, что Рэй никому не рассказывает о Рамсфорде и ей запретил распространяться на эту тему. Ведь как соблазнительно было бы на какой-нибудь вечеринке небрежно похвастаться родством с одним из «сильных мира сего»!

И еще — дети.

Рэй хотел ребенка — очень хотел. Считается, что подобные мечты больше свойственны женщинам, но он не мыслил своего будущего без детей — по меньшей мере двоих, а лучше троих или четверых.

Поначалу, когда они только поженились, ему казалось, что и Луиза хочет того же. Но в то время у них не было ни своего жилья, ни стабильной работы. Конечно, многие пары заводят ребенка и в таких условиях, но желание Луизы немного подождать с этим показалось тогда Рэю вполне здравым.

В Ричмонде, когда они переехали в свой дом, он сказал Луизе, что пора уже ей перестать принимать противозачаточные таблетки. Они даже выпили по этому поводу бутылку шампанского — а через несколько месяцев он полез за чем-то в ее сумочку и обнаружил там новую, недавно начатую упаковку.

Был скандал, таблетки полетели в помойное ведро. Луиза плакала, кричала, что они только-только начали жить как люди и неужели нельзя хоть немного пожить «для себя». Да, действительно, она обманывала его — а что ей оставалось делать, она не хотела споров и ссор, а на самом деле это он решил, что пора заводить детей, а вовсе не она.

Три дня Рэй с ней не разговаривал и ночевал в гостевой спальне. Потом они вроде бы помирились — Луиза пришла к нему ночью, плакала, просила прощения, сказала, что не думала, что он так рассердится…

В прошлом году он уговорил ее сходить к врачу, сходил проверился сам — у обоих со здоровьем все оказалось нормально.

С некоторых пор Рэй подозревал, что, несмотря на все клятвы и заверения Луизы: «нет-нет, ни в коем случае, как ты мог такое подумать!», она тайком продолжает принимать эти проклятые таблетки. Иначе почему молодая, совершенно здоровая женщина никак не может забеременеть?

И что было с этим делать, непонятно…

Ветровка действительно обнаружилась в стенном шкафу под лестницей.

Вещи были собраны, такси вызвано; Рэй уселся в кресло в холле, глядя сквозь окно на зеленую лужайку перед домом, на выложенную кирпичом дорожку, на клумбу с петуниями…

Подошла Луиза, молча села напротив.

Когда с улицы негромко бибикнуло такси, он подхватил чемодан и шагнул к выходу. На пороге обернулся, безмолвно предлагая жене подойти и поцеловать его на прощание. Но она, вяло махнув рукой, так и не сдвинулась с места.

ГЛАВА ВТОРАЯ

В том, что отец любит ее, Мэрион не сомневалась. Она тоже его любила. Даже очень. Но иной раз злилась на него до невозможности.

— Завтра с утра прилетает одна важная персона, и мне хотелось бы, чтобы ты ее встретила. Самолет прилетает в восемь, Эдди заедет за тобой к семи, — заявил он за ужином.

Кажется, он забыл, что она не состоит в штате посольства и что у нее могут быть на утро другие планы!

Но спорить она не стала, только жалобно скривилась, чтобы дать ему понять свое отношение к этому известию — вслух же спросила:

— Какого пола персона? — Ведь «персона» может обозначать как женщину, так и мужчину.

— Мужского. И не гримасничай — ничего общего с миссис Карлайл, это я тебе гарантирую, — усмехнулся отец.

— Б-рр! — Воспоминание о прошлогоднем визите в Рим тетушки первой леди заставило Мэрион скривиться еще сильнее.

Полуглухая, полуслепая, еле стоящая на ногах — но при этом весьма бойкая престарелая дама решила отметить свое восьмидесятилетие двухнедельным турне по Италии. Жена президента, беспокоясь за тетю — все-таки возраст не шутка! — попросила посла США в этой стране «присмотреть» за ней.

Посол Джефферсон Рамсфорд, сиречь папа Мэрион, в свою очередь попросил дочь об очень — очень! — большом одолжении… Короче, все те два дня, что миссис Карлайл восторгалась красотами Вечного города, Мэрион была вынуждена сопровождать ее — вместе с Луэллой, сотрудницей службы безопасности госдепа, и гидом-итальянцем.

Это было нечто жуткое!

Как и многие плохо слышащие люди, миссис Карлайл говорила куца громче, чем надо, пронзительным попугаячьим голосом, от которого у Мэрион уже через полчаса начало ломить в висках. При этом говорила она непрерывно — перебивала гида, по десять раз задавала одни и те же вопросы, комментировала все увиденное и услышанное, то и дело требовала остановить машину, высаживалась и начинала сладострастно торговаться из-за каких-то грошовых сувениров. Кроме того, в силу некоторых проблем со здоровьем престарелой леди осмотр любой достопримечательности начинался ею с посещения близлежащего общественного туалета — и им же заканчивался.

Мэрион миссис Карлайл называла «кисонькой» (возможно, потому что не могла запомнить имя) и каждые несколько минут просила ее принести попить — ни в коем случае не газированную воду, от газированной ужасно пучит желудок! — сбегать купить жевательную резинку и проверить, сколько стоит в сувенирном киоске симпатичная чашечка с кошачьими мордочками.