Я уселась в кресло таким образом, чтобы мои бедра и все, что между ними, как бы висели в воздухе. Раздвинув ноги как можно шире, я высоко подняла колени и перекинула ноги через подлокотники. Теперь бедра были намного выше головы.

После того как я приняла такую головокружительную позу, моя щель раскрылась сама собой. Своим единственным глазом она смотрела на направленный в ее сторону опухший от злости член и весело подмигивала ему ресницами.

Сиденье кресла было расположено ниже бедер юноши. Я обхватила пятками плечи Билла и притянула его к себе.

— Согни колени и наноси удар! — приказала я. — Прямо в цель! Не помогай себе рукой. — Я ослабила хватку, чтобы для большего размаха он мог немножко отодвинуться. — Предупреди, когда будешь готов.

Билл внимательно изучал щель. Прищурился, как бы оценивая расстояние, и выпалил:

— Готов!

— Удар! — закричала я, притягивая его к себе ногами.

Клянусь, он попал с первого раза! У него был верный глаз. Наверное, у него был шанс стать лучшим фехтовальщиком Англии, если бы поединки проходили с использованием этого (правда, немного туповатого) оружия…

— Еще раз! — с восхищением вскричала я. — Теперь давай глубже! — И я повторила маневр пятками и бедрами.

И в этот раз Билл не промазал. К тому же вошел в меня до самого донца. Я веселилась не на шутку. Мое изобретение выдержало испытание. Можно было предсказать ему большое будущее.

— А сейчас быстрей, еще быстрей! — кричала я, смеясь, и ускорила движения ног, притягивая и отталкивая Билла.

Я была так увлечена этой веселой любовной игрой, что не заметила, как приоткрылась дверь. Только скрип петель заставил меня взглянуть в ту сторону.

Отгадайте, кого я увидела!

В дверях неподвижно стоял мистер Н. Очевидно, он стоял так довольно долго и видел разыгрывающуюся сцену.

Представляю, какое неизгладимое впечатление произвел на него этот совершенно новый способ любви, да еще испытанный с его собственным лакеем. Мои раздвинутые ноги были направлены в сторону мистера Н., и он мог видеть все! Правда, в таком соблазнительном положении он видывал меня, и не однажды, но в первый раз ему случилось наблюдать, как некто посторонний берет свирепо на прицел его личную, собственную цель.

Наши взгляды встретились, но я и не думала прерывать свою «работу». Мистер Н., джентльмен до кончиков ногтей, молча вышел из комнаты, старательно затворив за собой дверь.

Билл ничего не видел и не слышал: он так был увлечен нашим спортом. Я по-прежнему работала ногами, но никакого удовольствия уже не испытывала. Просто не хотелось мешать бедному юноше. На этот раз он должен кончить. «Итак, все потеряно, — подумала я, смирившись с тем, что меня ожидает. — Пусть мальчик получит по крайней мере это единственное удовлетворение…»

Я позволила довести дело до конца, а когда, как обычно, бурное извержение показало мне, что он с успехом кончил свое дело, спокойно сказала:

— Одевайся и слушай внимательно. Минуту назад здесь был твой хозяин. Он все видел. Но не бойся. Он не из тех, кто способен на убийство. Да ты и не позволил бы убить себя. Ты сильней его, а оружия у него нет. Так что считай себя в безопасности. Я, конечно, дам тебе денег, потому что он выгонит тебя. Потом посмотрим, что делать дальше.

Я надела халат. Подойдя к двери, услышала шаги. Это мистер Н. нервно прохаживался по салону в ожидании меня и Билла. Очевидно, раздумывал, как нас похлеще наказать.

Когда мы вошли в комнату, мистер Н. прервал свою прогулку и уселся в кресло. Мы стояли перед ним, как двое нашаливших школьников. Посмотрев на меня ледяным взглядом, он совершенно равнодушно произнес:

— Жду объяснений, моя дорогая. Мне хотелось бы знать, почему ты так жестоко обманула мое доверие. К тому же с моим слугой.

Я криво улыбнулась.

— Извини, если я задела тебя. Но я наблюдала, как ты делал то же самое с моей служанкой. Единственная разница в том, что я не вошла тогда в комнату. Не хотела мешать вашим удовольствиям. Ты повел себя иначе, но это уже тонкости воспитания. Что касается Уильяма, то он тут ни при чем. Я сознательно использовала его как орудие мести. Это был хороший выбор, не так ли, дорогой? Уильям, во всяком случае, не должен пострадать. Я принудила его. У меня есть свои методы. Надеюсь, ты еще помнишь их, дорогой? — спросила я с иронией.

Мистер Н. слушал меня, опустив голову. Я, конечно, ошарашила его описанием сцены со служанкой, и вообще он не ожидал от меня такого тона. Наверное, он думал, что я зальюсь слезами, упаду к его ногам и буду молить о прощении.

Но я уже не была той Фанни Хилл, которую совсем недавно продала ему миссис Джонс, как какую-то вещь. Я поумнела, узнала себе цену. Если уж продавать себя, то на своих условиях и очень дорого. Намного дороже, чем купил меня мистер Н.

— Послушай, моя дорогая. — Он очень быстро пришел в себя. — С девицей твоего пошиба я, разумеется, не стану вдаваться в дискуссии о том, какая разница между тем, что сделал я и как поступила ты. Ты была у меня на содержании, жила за мой счет и потому обязана была хранить верность. Я был свободен. Доводы, которые ты привела в свое оправдание, к слову, справедливые, заставляют меня отказаться от наказания, которое я придумал. Должен тебе сказать, что в твою пользу говорит попытка защитить беднягу, — он указал на Билла, — с которым ты изменяла мне. Это свидетельствует о твоей порядочности.

Несмотря на это, тебе должно быть ясно, что между нами все кончено. Это слишком вульгарно. Так что прими к сведению, что в течение недели ты должна покинуть квартиру. А поскольку больше видеться с тобой не собираюсь, я поручу хозяйке дома выплатить тебе пятьдесят гиней. Этим исчерпаны все наши счеты и мои обязательства в отношении тебя. Мне кажется, что я не бросаю тебя в худшем положении, чем ты была, когда мы встретились. Наоборот, даже в лучшем, чем ты того заслуживаешь. Если ты не получила от меня больше, — вини себя сама, — закончил он, после чего обратился к Биллу: — Что касается тебя, негодяй, то можешь благодарить своего отца, из уважения к которому я не выбросил тебя на улицу. Лондон не для таких дураков, как ты. Завтра один из моих людей отвезет тебя к отцу в деревню. А сейчас пойдешь со мной, чтобы тебя здесь еще больше не испортили.

Мистер Н. надменно поклонился мне и со словами: «Прощайте, желаю успехов» — вышел из комнаты вместе с Биллом. Даже не хлопнул дверью, как обычно происходит в подобных ситуациях. И на этот раз мистер Н. остался истинным джентльменом.

Он, похоже, и не сомневался, что, вышвырнув меня с пятьюдесятью гинеями, обрек на верную смерть.

Итак, через неделю я окажусь на улице с пятьюдесятью гинеями в кармане. При том образе жизни, к которому я привыкла, этого, увы, хватит ненадолго. Нужно немедленно решить, что следует мне предпринять.

Содержанка одного из друзей мистера Н. представила меня недавно мадам Коль, благодаря которой и сама она познакомилась со своим нынешним любовником. Нужно непременно связаться с этой особой.

Мадам Коль была пожилой, очень элегантной дамой. Она производила впечатление доброй и отзывчивой женщины. В аристократическом обществе был хорошо известен принадлежащий ей изысканный дом свиданий. По сравнению с ним заведение старухи Браун могло показаться завалящим портовым борделем.

Госпожа Коль выбирала клиентов на редкость взыскательно. Необходимо было высокое покровительство, чтобы добиться права посещать этот закрытый для обычных смертных «клуб». Но даже принятым в клуб, чтобы получить доступ к его особым, тщательно скрываемым услугам, требовалось завоевать полное доверие осторожной хозяйки.

Титул лорда и звание полковника — это самое меньшее, что требовалось от посетителей дома мадам Коль. Чаще там можно было встретить генералов, адмиралов и маршалов, а также маркизов и графов. Посещали «клуб» даже герцоги, а в придворных кругах ходили слухи, что сам наследник престола в погоне за острыми ощущениями посещает этот прославленный на всю империю храм изысканных наслаждений.