— Значит, это все подлинное? — поинтересовался я, находясь под впечатлением. — Почему, черт возьми, Глория на могла остаться дома. Тогда бы мы поразвлекались пять дней, делая вид, что ищем ее.

Я как раз дошел до передней веранды, когда меня остановил ее голос:

— Мистер Бойд?

Она вышла на веранду, не торопясь, ибо чертовски хорошо знала, что я буду ее ждать.

— Насчет предложения, которое вы сделали. — Она сдержанно улыбнулась. — Я ведь могу и поймать вас на слове.

— Правда?

Мысль о том, что я могу провести пять дней и ночей с этой светловолосой красавицей, которой даже не нужен бюстгальтер, меня так взволновала, что я непроизвольно показал ей обе стороны своего профиля — сперва левую, потом правую.

— Глория хотела, чтобы я приехала в Бахия-Мар и привезла ей одежду, которую она забыла, — сказала она с невинным видом. — Так что вы можете помочь мне нести чемоданы.

Весь полет с Эприл Мауэр был заполнен бурным диалогом. Сразу после старта она ответила «нет», когда я спросил ее, заказать ли ей коктейль, и незадолго до посадки она спросила: «Что за бюстгальтер?» Это когда я спросил ее, кто виноват, что она выглядит как выжатый лимон: фигура или бюстгальтер. Между этими двумя репликами царило полное молчание, которое действовало на нервы Бойду.

Водный путь простирался от залива и до Нью-Джерси, и если кому-нибудь становилось скучно, то не было проблемой сойти на берег и просто пересесть на автобус, предоставив свою судьбу господу Богу. Бахия-Мар на первый взгляд казалась самой фантастической гаванью, которую вы только могли себе представить. Может быть, кроме изображенных на рекламных щитах, которые призывали курить ароматизированные сигареты с фильтром.

Здесь было все, что могло понадобиться обладателям яхт: и дамское обслуживание, и молчаливые портье, и демонстрация мод в роскошном зале ресторана.

К этому времени я знал Эприл Мауэр уже двадцать четыре часа, но за исключением тех реплик в самолете, мы совсем не разговаривали. Меня это немного угнетало. Не к лицу было путешествовать с таким скучающим видом — ведь путешествовала она не с кем-нибудь, а с Денни Бойдом.

Мы отыскали яхту Вулриха, пятидесятифутовый крейсер, который выглядел очень внушительно, элегантно и дорого, и поднялись по трапу на палубу. Я тащил два тяжелых чемодана, о которые уже успел оббить все ноги.

Откуда-то с нижней палубы до нашего слуха доносились приглушенные звуки трубы. Это была одна из вариаций блюза «Я не могу начать», и игралась она так хорошо, что у меня даже мурашки забегали по спине.

— Наверное, Мускат Муллинс, — сказала Эприл. — А вы как думаете?

— Кто же еще? Может быть, архангел Гавриил? — ответил я кисло. — Глупый вопрос. Нет больше ни одного человека в мире, который играет в таком стиле.

— Вы что, съели что-нибудь недоброкачественное? Или во всем виноват полет? — спросила она без особого интереса.

Я уже собирался огрызнуться, когда мое внимание привлекла девушка, внезапно появившаяся из рубки. Должно быть, она сидела там на одном из стульев, но я ее раньше не заметил, хотя верхняя часть рубки и была стеклянной, а сама девушка — безусловно достойной внимания: высокая брюнетка в бикини из белого шелка с черными точками на самых интересных местах. Ленивыми и чувственными движениями она приближалась к нам, и ее выразительные формы под крошечными клочками шелка так и играли при каждом шаге.

— Вы кого-нибудь ищете? — Она улыбнулась, и я констатировал, что ее крупные белоснежные зубы чудесно контрастировали с загорелым лицом. Я ничего не ответил, потому что у меня перехватило дыхание.

— Мы ищем Глорию Ван Равен, — сказала Эприл брюнетке. — Вы не помните меня, мисс Фицрой? Я — Эприл Мауэр.

Кто мог бы об этом забыть, но мисс Фицрой, тем не менее, забыла.

— Секретарша Глории?

Брюнетка сделала вид, что вспоминает, что, конечно, не соответствовало действительности.

— А это — мистер Бойд, — продолжала Эприл. — Его послала к ней студия, чтобы он усовестил Глорию или сделал что-нибудь еще.

— Хэлло! — Брюнетка мне улыбнулась — мило и многозначительно. Под ее жарким взглядом я буквально весь съежился. — Я — Эллен Фицрой, — представилась она, хотя я уже слышал ее имя от Эприл.

— Денни… — прохрипел я. — Денни Бойд. Но все мои друзья называют меня просто Денни.

— После того как он вышел от хирурга, сделавшего ему пластическую операцию, он считает, что стал мечтой для любой девочки, — заметила Эприл довольно холодно.

Когда откуда-то снизу сквозь переборки палубы донеслись резкие диссонирующие звуки трубы, я громко шмякнул оба чемодана на настил.

— Это Мускат Муллинс, — объяснила Эллен Фицрой. — Он опять напился. Глория и Эдвард отправились куда-то, насколько я понимаю, по каким-то делам. Но они должны скоро вернуться. Хотите что-нибудь выпить?

— Конечно, хотим, — быстро ответил я, хотя с ее стороны это была просто дань вежливости.

— Думаю, что сперва мне следует распаковать чемоданы Глории, — добросовестно заметила Эприл. — Где находится ее каюта?

— Идите вперед, мимо камбуза. Потом спуститесь по трапу, который ведет к каютам. Наша первая на левой стороне.

— Спасибо, — сказала Эприл и повернулась ко мне: — Денни? — При этом она недвусмысленно посмотрела на оба тяжелых чемодана, которые стояли между моими ногами.

— Теперь ваша очередь, мисс, — небрежно бросил я. — Когда мои ноги попадают на палубу, я полностью расслабляюсь. — И поскольку я — вежливый человек, я отступил от чемоданов, чтобы не стоять у нее на дороге.

Эприл удивленно посмотрела на меня и терпеливо улыбнулась. Наконец она подняла оба чемодана и направилась в сторону носа, бормоча про себя самые разнообразные морские проклятия.

Брюнетка посмотрела на меня такими глазами, словно ее впечатлял мой профиль, и у меня возникло предположение, что мою физиономию щадили при драках только ради нее.

Минуты через две мы уже сидели в рубке и прислушивались к немузыкальным, но очень приятным звукам, которые издавали кубики льда в наших стаканах с виски.

Внезапно из трубы, находящейся под палубой, донеслись какие-то дисгармонические звуки, а потом также внезапно умолкли. Непосредственно после этого раздался пронзительный крик женщины, а пять секунд спустя снова заиграла труба — это были первые аккорды увертюры к «Вильгельму Телю». Я вопросительно поднял брови и посмотрел на Эллен Фицрой.

— Это был Мускат, — сказала она. — Возможно, я должна была вас предупредить, что если вблизи от него появляется женщина, то у нее есть только одна возможность ускользнуть: размозжить ему черепную коробку графином. Или бутылкой.

— И как много бутылок вы уже разбили о его голову? — заинтересованно спросил я.

— Ни одной, — ответила она. — Но однажды мы стояли у перил, и он упал в воду от моего удара. Прошло какое-то время, прежде чем я поняла, что он не умеет плавать, и поэтому он чуть было не утонул. Но с тех пор он ни разу не пытался приставать ко мне. Может быть потому, что наглотался воды, прежде чем его вытащил Эдвард.

— Вы всегда так бурно реагируете на попытки мужчин сблизиться с вами? — спросил я испуганно.

— Все зависит от обстоятельств, — ответила она, пожав плечами.

— В зависимости от того кто? — попробовал я уточнить несколько секунд спустя.

Она покачала головой.

— В зависимости от настроения, Денни. Девушка должна иметь для этого определенное настроение, но я думаю, вы это хорошо знаете.

Итак, для меня открылась интересная и неисследованная область, и я уже готов был играть роль исследователя под этим углом зрения, как внезапно появилась Эприл, и она показалась мне такой же желанной, как чиновник из налогового управления.

На ее нежных щечках было немного больше румянца, чем всегда, да и дышала она учащеннее, чем обычно.

— Клянусь, что согну в бараний рог это шестирукое чудовище! — вырвалось у нее. — Что с ним, собственно, происходит?