Щуплый и немного излишне серьезный, но с этим недостатком, Роман Антонович быстро смирился и подкормил залетного молодца.

— Так все же ответь, она меня полюбит? — Ромашка даже поперхнулся от неожиданности дымом.

— Кто? У тебя напрочь отсутствует видовая идентификация. То девочка, то мальчик! Я, конечно не призываю тебя определиться прямо сейчас, но по-моему, у нас явно пацан! — Но пьяная голова друга была уж уютно устроена на его плече. — Полюбит, братишка тебя ведь нельзя не полюбить. — Вот только я думаю, и какого рожна я затаскиваю тебя — пьяного кобеля — в машину. Может лучше оставить тут в сугробе? На улице тепло и завтра быстрее протрезвеешь, и не будет вечного нытья о том, что сука Гранстрем опоил невинную пташку.

— А разве ж это не так? — Как-то подозрительно не пьян этот голос. Может и раньше притворялся. Видел что Роману приятна эта возня с пьянющим любовником. Сколько лет он не может произнести в слух это слово? Обидится и может даже и не простит его Денёчек.

— Ну чертовка, как же хороша! Глазки мои, ходовые! Ну, ни у кого таких желтеньких нет. У Петрухи и противотуманные еле болтаются. А мосечка какая агрессивная! Зубастенькая моя. — Дениска любовно хватался за кожаный руль и гладил нежную черную кожу приборной доски: — Мулаточка моя! — и тут же невинно лопотал: — Роман, а ты и правда меня так любишь? — Прикидываясь безнадежно пьяным и сонным. Эту игру принимали оба. Так можно было не страшась быть застигнутым в слабости, признаться открыто. Можно было шептать в любимые, пахнущие дымом и бухлом губы всякие пошлости, не контролируя, не оберегая слух прохожих. Хотя бы один день в году Роман позволял себе получить удовольствие от шалых глаз Дениса, нескромных объятий и слов:

— Люблю, я тебя Денек, с первого твоего взгляда на меня люблю.

И дальше не переводимая на человеческий язык игра в поцелуи, которых никто не вспомнит на утро. Сколько лет вместе и все равно, вот так запросто, на улице — этого не было.

И не будет.

Потом была стадия бревна. Вернее медузы, а может снежинки, но это неважно. Бравый капитан полиции Дениска Иволгин развалился на капоте своего новенького BMW 163. Пусть подержанное, с не хилым пробегом по петербургским, убитым морозами и оттепелями асфальтам, но теперь такое же родное и любимое, как самый близкий друг.

Высмотрел, выправил документы, выкупил из-под ареста и подарил. Только один день в году, он поступал как хочется ему. Кто же еще осчастливит его заматеревшего, красивого, желанного личного полисмена? Роман Антонович готовился к бурному утру. Холодильник затарен кефиром, мобильник отключен до полуночи. Медвежоночек превратится к утру в разбуженного среди зимы хищника. Голодный, расстроенный собственным поведением, обвиняющий Ромку во всех смертных грехах и самое главное, страдающий попеременно то несгибаемым стояком, то головной болью. И то и другое Гранстрем привык лечить одинаково.

— Только один день прожитый для тебя.