— Тогда?..

— Если их целью было посеять среди нас панику, то они рассчитывали на то, что мы все выскочим в коридор и побежим в центральную часть замка, верно?

— Очевидно, так.

— Тогда почему бы нам не пройти по этому ходу в комнату Имоджен?

— Но, — Карлтон побледнел, — существо, издающее такие ужасные свистящие звуки, все еще может быть там!

— Ну что ж, — я сразу утратил половину уверенности, — по всей вероятности, придется рискнуть.

Борис на минуту задумался:

— Идея неплохая, Ларри, но она не пойдет. — Он кивнул в сторону Пенни, которая по-прежнему безучастно лежала в кресле. — В данный момент она не в состоянии сдвинуться с места, мы же не имеем права бросить ее здесь.

— Ты прав, — согласился я, — теоретически моя мысль неплоха, но практически она неприемлема.

— И все же она хороша! — Лицо Бориса просветлело. — Нам необходим отвлекающий маневр, верно? Как посмотришь на то, чтобы оставить здесь Карлтона, пусть он присматривает за Пенни, ты же отправишься по этому ходу к комнате Имоджен, а через пять минут я выйду в коридор и пойду к холлу. Отвлекай и побеждай, как любил говорить мой отец.

— Ну и как, помогло ему это?

— Не совсем. Но это могло случиться с кем угодно. Он был настолько занят высокой политикой, что не заметил начала революции, а потом уже было слишком поздно.

— Если ты воображаешь, что я соглашусь войти в эти чертовы лабиринты, значит, ты окончательно растерял свой сибирский рассудок.

— Я пойду, — внезапно заговорил Карлтон, — ведь убит-то мой родной брат, и в данный момент мне как-то безразлично, что случится со мной.

— Именно поэтому вы не пойдете, — бросил Борис. — Пойдет человек, которому отнюдь не безразлична его дальнейшая судьба, а Ларри — именно тот, кто в первую очередь заинтересован в благополучии Ларри Бейкера. Мы хотим, чтобы он остался жив и помог выжить нам.

Я утвердительно кивнул, но тут же засомневался:

— Давай-ка подбросим монетку. Победитель сможет выбрать по своему желанию либо тайный ход, либо коридор, хорошо?

Он извлек из кармана пенни и подбросил его вверх:

— Выбирай!

— Орел.

— Тебе не повезло, Ларри. — Он поднял монетку с пола. — Ты проиграл.

— Эй, минуточку! — возмутился я. — Я же ничего не видел!

— Так ты полагаешь, что ты выиграл? Кто знает, что безопаснее — идти по открытому коридору или спокойно углубиться в тайный ход?

— Спокойно углубиться? — возмутился я. — В некоторых местах там приходится передвигаться ползком!

— У нас очень мало времени, — ответил Борис. — Так что желаю удачи!

— Мне в голову только что пришла превосходная мысль! — оживился я. — Почему бы нам не связать несколько простыней, привязать их к окну, спуститься по ним в ров и…

— Пока! — повторил он металлическим голосом.

— Ну так я пошел. Если ты увидишь этого дядюшку Сайласа на площадке, передай от меня привет!

Страшно нервничая, я забрался в стенной шкаф и скрестил пальцы, надеясь на то, что вращающуюся стену снова заело. Естественно, она повернулась при первом же нажатии. Когда я оказался по другую сторону, плита стала на свое место у меня за спиной с каким-то безнадежным стуком. Я оказался в кромешной тьме. Помня, что нужно свернуть направо, а не налево, я отсчитал сорок шагов и остановился, после этого стал продвигаться вперед очень медленно, на ощупь, пока не добрался до лестницы, с которой свалился в прошлый раз. Остальное уже было делом несложным (относительно несложным, разумеется!), пока я не достиг того участка, который нужно было преодолеть ползком по узкому лазу, ведущему к комнате Имоджен.

Приблизительно через минуту мои вытянутые вперед руки натолкнулись на стену. Я прощупал ее, отыскивая край, затем толкнул вперед. Стена легко повернулась, будто кто-то смазал шарниры после того, как я побывал здесь в прошлый раз. В следующее мгновение я вошел в спальню Имоджен, а стена же практически бесшумно закрылась.

Ночник отбрасывал мягкий, теплый свет, придавая комнате уютный интим. Кровать и ее обитательница усиливали это впечатление. Я заглянул в темные сияющие глаза, которые внимательно наблюдали за мной, затем ее полные губы раздвинулись в откровенно чувственной улыбке, и она промурлыкала: «Ларри!» У меня пересохло в горле. Она подняла голову, медленно присев на постели, невольно откинув одеяло. Я убедился в том, что Имоджен принадлежала к тем девушкам, которые отправляются в постель лишь с запахом духов и лаком на ногтях.

В мягком свете лампы ее полные груди, разделенные затемненной ложбинкой, казались сделанными из алебастра.

— Ларри! — снова пробормотала она глухим, гортанным голосом. — Я ждала вас…

Она соскочила с кровати и бросилась ко мне. Грудь ее дрожала, длинные ноги, казалось, едва касались ковра.

— Дорогой! — Она прижалась ко мне, ее руки обвили мою шею. — Я очень много об этом думала. — Она вдруг хохотнула и прижалась еще теснее. — Я думала, хватит ли у него смелости снова пройти по этому тайному ходу ко мне! — Ее губы на мгновение прижались к моим. — Если да, он получит награду!

Я невольно открыл рот, чтобы ответить, и это было ошибкой, потому что она получила возможность впиться зубами в мою нижнюю губу. После этого говорить стало невозможно. Кроме того, Имоджен, довольно крупная особа, повисла на мне, так что я, потеряв равновесие, упал навзничь, инстинктивно вцепившись во что-то. Этим «что-то» оказались ее округлые ягодицы! Оригинальная точка опоры, не правда ли? Это был самый настоящий научный эксперимент, но я посчитал, что полученные мною результаты несколько отличались от тех, что получали седовласые или совершенно лысые ученые мужи, когда открывали новый вирус. А вот Имоджен определенно хотелось поэкспериментировать. Ее зубы все еще не отпускали мою нижнюю губу, зато руки оставили в покое шею, проскользнули под пиджак, поспешно расстегнули рубашку и принялись игриво поглаживать волосы на груди.

Я страшно смутился, понимая, что обязан объяснить, по какой причине я оказался здесь, но у меня не было возможности это сделать, пока она не оставила в покое мою губу, а каждая проходящая минута усиливала в геометрической прогрессии мое желание объясниться с ней. Наконец все же она отпустила мою многострадальную губу, и я получил возможность снова раскрыть рот.

Ну и что вы думаете? Она немедленно засунула туда свой язык.

Ну и черт с ним, думал я, прижимая ее к себе. Я же не виноват, что мне не дают возможности приступить к выполнению задачи по спасению наших жизней. Честное слово, тремя минутами позже, тремя минутами раньше — какая разница? Мои друзья всегда могут забаррикадировать входную дверь, если это свистящее существо вернется. И потом, разве я не имею права получить вознаграждение за испытанные мною трудности и страхи? А судя по ритмичной пульсации ее тела, Имоджен намеревалась наградить меня без промедления.

Но тут Немезида, которой, очевидно, доставляло особое удовольствие вмешиваться в любовную жизнь Ларри Бейкера, вспомнила о своих скверных привычках: кто-то громко постучал в дверь.

Имоджен замерла, ее тело напряглось. Стук повторился, на этот раз гораздо громче. Неохотно оставив в покое мой рот, она тяжело вздохнула и яростно прошептала:

— Этого только недоставало! Черт возьми, кто это?

Снова стук, настойчивый и требовательный. Можно было подумать, что у ворот замка бесчинствуют варвары или что-то в этом роде.

Имоджен громко откашлялась:

— Кто там?

— Фартингейл, мадам.

Шепот обреченного звучал на самой высокой ноте, может быть, поэтому он казался особенно зловещим.

— Чего вы хотите?

— Могу я на минуточку вас увидеть, мадам?

— В столь поздний час? — возмутилась Имоджен. — Нет, вам придется подождать утра.

— Крайне сожалею, мадам. — Голос его оставался таким же настойчивым. — Мне необходимо видеть вас немедленно. Дело срочное.

Имоджен сердито нахмурилась, затем пожала плечами.

— Бесполезно, — шепнула она. — Когда он в таком настроении, он станет всю ночь ломиться в дверь. Кто-то должен изобрести способ безболезненно удалять старых преданных слуг, когда они уже ни на что не годны. — Кашлянув, она снова повысила голос: — Хорошо, Фартингейл. Но вы должны подождать, пока я оденусь.