— Летучие мыши, — пояснил я. — Вероятно, они живут в разрушенной башне.

— Эта башня мне тоже не нравится. И история с проклятием, и то, что настоящий Бастард упал с башни и разбился, и…

От вежливого стука в дверь Борис на два фута подпрыгнул. Дверь отворилась, показалась встревоженная физиономия Роберта.

— Послушайте… — Он протиснулся в комнату. — Надеюсь, я не побеспокоил вас?

— Мы просто сидели и пережевывали историю о вампирах и вурдалаках. Так что входите и присоединяйтесь к нашему веселью.

— Понимаете, я пришел из-за Найджела, — пробормотал он растерянно.

— Он придумал новую дурацкую шутку, сообразив, что первая провалилась? — фыркнул я.

— Его нет в комнате… — Роберт колебался. — Откровенно говоря, я встревожен. Постель даже не смята, похоже, что он сюда вообще не возвращался.

— Может быть, он делает короткий облет вокруг замка? — высказал я предположение. — Чтобы испробовать свои крылья при легком ночном бризе? Кто знает, а вдруг ему удастся обнаружить по пути сонную артерию у какого-нибудь неосторожного путника?

— Или высосать кровь из вены? — подхватил Борис.

— Пожалуйста, не надо! Я беспокоюсь за Найджела. Я хочу сказать, его не было в вашем шкафу, как планировалось…

— Почему бы нам не пойти и не посмотреть самим? — предложил я. — Возможно, к этому времени он уже материализовался и просто не может открыть дверь?

Я подошел к стенному шкафу, отворил дверцу и шагнул внутрь. Шкаф оказался огромным, словно был предназначен для размещения двадцати свободных от работы лакеев, но в данный момент он определенно пустовал.

— Удовлетворены? — Я посмотрел на Карлтона.

— По всей вероятности…

Но он продолжал вглядываться в пустой шкаф, видимо ожидая, что его братец вот-вот выскочит из какого-нибудь темного уголка.

— Я понимаю, что это звучит нелепо, но… — он тщательно откашлялся, — но после того, что случилось с вами в тайном ходу, Бейкер, вы не допускаете мысли, что…

— Да, разумеется, — произнес я недовольно. — Как только что сказал Борис, мы знаем, наши фильмы ужасов 1935 года просто великолепны! Вы имеете в виду, что задняя стенка этого шкафа вращается на петлях, да? Вы нажимаете на нее с одной стороны, и все это чертово сооружение поворачивается, а вы оказываетесь с противоположной стороны, так?

Я прошел в глубь стенного шкафа, надавил ладонью на заднюю стенку и закричал Карлтону:

— Вот так, да?

Поверите ли, проклятая стена отошла внутрь!

Я свалился в зияющую дыру, перевернулся в воздухе, но все же приземлился на четвереньки. С минуту я никак не мог сообразить, что же произошло, но отчетливый шум задвинувшейся за мной стенки моментально все расставил по местам. Я открыл рот, чтобы отчаянно завопить, но, прежде чем мне удалось издать хоть какой-то звук, раздался зловещий треск, будто где-то что-то сломалось. С трудом я поднялся на ноги и уперся обеими руками в стену, инстинктивно почувствовав, что это, вне всякого сомнения, сигнал опасности. По всей вероятности, механизм, вращавший заднюю стенку шкафа, испортился, и в результате история повторилась: я оказался замурованным в проклятом застенке.

Рыдать по этому поводу было бесполезно, хотя я бы, разумеется, кричал до хрипоты, если бы не опасался, что на поднятый мною шум появится кто-нибудь вроде того, кто так жутко свистел в мое первое посещение этих коридоров. Теперь я был ветераном «замурованного пространства», и это имело некоторые преимущества. Например, я с самого начала знал правила игры: спиной прислонись к стене и действуй руками. Через две секунды я уже выяснил, что снова нахожусь в тайном ходу, это не было неожиданностью, но коридор простирался в обе стороны от меня, так что я мог выбрать направление.

Я решил повернуть направо, поскольку поворот влево был противен моим политическим убеждениям. После того как я сделал шагов пятьдесят, я обнаружил одну характерную особенность: в этом ходу имелись лестницы. Это открытие досталось мне недешево: я оступился на верхней площадке и проделал путь вниз кубарем. Какое-то время я сидел в отупении, пока не удостоверился, что не умер, потом поднял на ноги то скопище синяков, в которое превратился Ларри Бейкер, и осторожно побрел дальше.

Мое продвижение замедлилось, потому что пришлось идти с вытянутой рукой и при каждом шаге предварительно ощупывать ногой землю. Чем дальше я шел, тем влажнее становилась поверхность у меня под ладонью, а через некоторое время я и вовсе перестал дотрагиваться до стены, потому что, если в кромешной тьме прикасаешься рукой к скользкой плесени, воображение разыгрывается не на шутку. Неожиданно я уперся головой во что-то твердое, после небольшого исследования оказавшееся потолком. Мое сердце замерло. Я подумал, что следовало все же повернуть налево, не посчитавшись со своими политическими убеждениями, но сейчас выбора уже не было. Поэтому я решительно двинулся вперед; потолок опускался все ниже и ниже, так что в конце концов я был вынужден передвигаться на четвереньках, не сомневаясь, что через несколько минут наверняка поступлю, как армия Наполеона, которая, по его словам, если надо, проползет вперед на брюхе. Действительно, так оно и случилось.

И все же через несколько ярдов потолок поднялся настолько, что я смог опять встать на четвереньки, преодолеть еще несколько ярдов; и тут где-то впереди забрезжил неясный свет, который так меня воодушевил, что я рванул вперед на четырех лапах, словно дворовый пес, почуявший близость жилья. Приблизительно через двадцать футов я сумел разглядеть, что туннель имеет ответвление, ведущее вверх. Но там было совершенно темно, и я пренебрег этим коридором и устремился к прямоугольнику света. Увы, при ближайшем рассмотрении я сообразил, что черные вертикальные полосы, которые я посчитал игрой моего воображения, в действительности были самыми настоящими металлическими стержнями, вделанными в камень на расстоянии четырех дюймов один от другого. Сами понимаете, у меня было столько же шансов пробраться между ними, сколько выйти победителем конкурса на звание «Мисс Вселенная».

Я прополз на четвереньках последние два ярда до металлической решетки и нетерпеливо посмотрел сквозь нее на свет. Одного взгляда было достаточно, чтобы я даже обрадовался, что между мною и тем, что находится по другую сторону окна, существует столь надежная преграда.

Квадратное окно было проделано высоко в стене и выходило в какой-то подвал. Прямо против себя я заметил вырубленную в каменной кладке лестницу, которая вела, по всей вероятности, в верхние этажи замка. Со стен, покрытых мхом и плесенью, тонкими струйками стекала вода. В центре подвала на каменном полу покоился громадный деревянный сундук, а на его крышке растянулся вампир. Он лежал с закрытыми глазами, все волоски на его блестящей черной голове были в идеальном порядке, его мертвенно-бледная физиономия казалась оправленной в затвердевшую плесень, и даже завитки вокруг его рта выглядели уныло. Я понял, что это и был Найджел Карлтон. Выходит, ему надоело сидеть в моем шкафу, вот он и спустился сюда, чтобы проспать тут ночь? Я изо всех сил старался убедить себя, что именно так оно и было, но в глубине души не сомневался, что даже Найджел Карлтон не выбрал бы подобного места для отдыха. Пожалуй, клетка со львами была бы предпочтительней!

Я глазел на него секунд тридцать, потом услышал какой-то скребущий звук, от которого у меня натянулись до предела и без того взвинченные нервы. На каменных ступеньках появились чьи-то ноги в брюках, затем вся фигура. Одного взгляда на лысый череп и желтое одутловатое лицо было достаточно, чтобы опознать в этом вурдалаке дворецкого Фартингейла. От этого я не почувствовал себя лучше, просто с мрачным предчувствием следил за тем, как он прошел к спящему вампиру и остановился рядом, разглядывая его.

Затем (мои волосы в это время наверняка поседели!) он подсунул руки под тело Найджела Карлтона и Непочтительно столкнул его с крышки сундука. Вампир со стуком упал на каменный пол, несколько раз перевернулся и замер на спине. Поверьте, меня это в известной степени обеспокоило. Найджела же Карлтона — ни капельки. Он даже не потрудился открыть глаза или выпрямить конечности, которые подогнулись при падении. Его белая физиономия по-прежнему была обрамлена завитками плесени, выражение ее не изменилось. Никто бы не смог спать, если бы с ним так поступили, решил я, разве что этот человек мертв… Нервы мои сдали окончательно.