— Нет, — уверенно ответил Роун.

— Еще услышите. Этот термин придумал Стердевант для современных агентов, которые работают с компьютерами. — Мужчина затянулся и откинулся на спинку сиденья. — Когда война в Германии подходила к концу, у нас, да и в Англии, начиналась своя. Ее можно назвать революцией в разведке. Я говорю о борьбе старого с новым, борьбе между модернизацией и сохранением прежнего положения. Трудно сказать, кто с какой стороны выступал, но боролась личность против машины. Наша разведка вступила во вторую мировую войну, подготовленная как пятилетний голый малыш. У нас была горстка агентов, почти никаких технических средств и закоренелая неприязнь к шпионажу. К концу войны мы многому научились, мы разработали систему, которой пользуются до сих пор. Нужда заставила и научила нас быстро готовить сотрудников.

— Вы говорите о современном подходе? — поинтересовался Роун.

— Примерно, — ответил мужчина. — До войны успех разведопераций зависел в основном от подготовки агента. Люди всю жизнь специализировались. Профессиональные разведчики, если хотите. Так было в разведках большинства стран, кроме США. Я уже говорил, у нас неприязнь к шпионажу носила массовый характер, и если в Англии, Германии или России готовили профессиональных разведчиков, у нас ничего подобного не было. В войну стало ясно, что без них не обойтись, и мы срочно создали Бюро стратегических служб и Центральный разведывательный центр для международных операций, а дома — ФБР с усиленным рвением стало оберегать нашу безопасность. Должен сказать, мы очень хорошо потрудились. Многие наши оперативники — лучшие в мире. Стердевант — один из них.

Но за пять лет не сделать того, на что у других ушло пятьдесят. Можно подготовить сотни, тысячи агентов, но опыта у них не будет. Опытных можно пересчитать по пальцам. У нас просто не было исходного материала. Вот мы и пошли на техническое перевооружение, у нас это любят.

Мы поняли, что один опытный разведчик мог узнать из допроса или интервью больше, чем двадцать новоиспеченных. Чутье и опыт помогали ему уловить малейшие несоответствия и неточности. Мы попробовали использовать для этой цели электронику. Пятьдесят наших сотрудников задавали одни и те же вопросы! Потом мы собрали эти интервью и ввели их в компьютер, чтобы машина сравнила ответы и нашла различия.

Если вдруг на один из военных заводов проникал вражеский агент, который шепелявил, мы регистрировали всех мужчин, женщин и даже детей с подобным дефектом речи на всех военных заводах, базах и заносили их данные в компьютер. Если этот агент вдруг появлялся на атомной электростанции, где шепелявили еще двадцать один человек, мы с помощью компьютера сразу вычисляли его.

— Но это совсем не так просто, — вставил Роун.

— Может быть объясните?

— Извините, — Роун пожалел, что открыл рот.

— С одной стороны, наши опытные агенты работали по своим направлениям, а с другой — не очень опытные собирали информацию на всех и вся и вводили в компьютер. Две ветви одного дерева росли, но ветвь техническая, как обычно, росла намного быстрее и скоро все дерево склонилось в ее сторону. Такую разведку Стердевант и называл «компьютерной».

Мужчина откинулся на спинку и глубоко затянулся.

— Но разведка держится как на личности, так и на технических средствах, — осторожно заметил Роун. — Здесь нет противоречия.

— Все дело в равновесии, — продолжил мужчина. — Чем больше технических средств мы использовали, тем больше людей требовалось. У нас уже было много опытных агентов, а работа всей разведки явно склонялась в сторону «компьютеризации». Те, кто работал в этом направлении, мечтали завести досье на каждого жителя Земли.

— И все же не вижу противоречия, — настаивал Роун.

— Оно проявилось в структуре организаций. Механизм управления операциями невероятно усложнился. Где раньше хватало двадцати оперативников, теперь работали две-три тысячи, на всех уровнях секретности. Пришлось разработать правила, ввести ограничения, четко определить контакты каждого агента. Ветераны разведки считали, бюрократия вытесняет свободу действий.

— А Стердевант не признавал никаких ограничений? — спросил Роун.

Мужчина отрицательно покачал головой.

— Нет, совсем нет. Как раз наоборот. В новой системе он чувствовал себя как рыба в воде. Это был отличный пример того, как талантливый разведчик может использовать технические достижения. Он делал чудеса, а вот многие другие не смогли перестроиться. Они-то и начали внутренние распри, а Стердевант подключился позже.

— Я теряю мысль.

— Роберт Стердевант, при всем его мастерстве, был совершенно неуправляемым. Он не признавал нравственности, совести, чувств. Для достижения цели он был готов на все. С моей точки зрения это был просто жестокий до садизма убийца. Во время войны мы дрались не на жизнь, а на смерть, и его жестокость еще как-то можно было оправдать. Он был нужен. Я благодарил Бога, что он на нашей стороне. Иногда казалось, ему все равно на кого работать: на нас, на немцев, на русских. Лишь бы разрушать. Говорили, стоило ему указать на врага, и он начинал действовать. Но когда он создал свою группу, наверху забеспокоились. Пример оказался заразительным: там, где в начале войны работал один агент, к концу становилось тридцать. Мы называли их «СС».

С началом холодной войны такое положение становилось невозможным. Американская разведка стала настолько важна, что малейшие сбои могли иметь дипломатические последствия. Но она в свою очередь подчинялась Госдепартаменту. Стердевант не хотел или не мог измениться. Он был по-прежнему непредсказуем. Подчинялся не чьей-то политике, а своим порывам.

К середине пятидесятых годов даже враждующие разведки выработали определенные правила. Захваченных агентов без шума обменивали, запретили некоторые способы ведения допроса и многое другое. Стердевант всего этого не признавал. Примерно в это же время спецслужбы попытались приструнить его, но в тот момент ветераны активно воспротивились, нововведениям, и Стердевант, совершенно естественно, возглавил их выступление. Началась настоящая война. К тому же Стердеванта поддерживали в Вашингтоне. Многие опытные разведчики разделяли его взгляды — и он почти победил. Однако «почти» не считается. Как только он проиграл, от него отвернулись все.

Его друзья-политики попробовали устроить ему постоянную работу на Дальнем Востоке, чтобы обеспечить доход и пенсию, но он отказался. Какое-то время был наемником на Ближнем Востоке, но очень быстро выдохся, распустил группу и исчез. А в 1954 году появилось сообщение, что его нашли мертвым в Стамбуле.

— Как он умер?

— Самоубийство. — Мужчина отвернулся к окну.

— А «Разбойник» был все время с ним?

— До последнего. Говорят, он ему и пистолет протянул и видел, как Стердевант застрелился. Интересные у вас будут коллеги.

В купе заглянул проводник и напомнил, что поезд остановится через пять минут, как просили. Роун быстро собрал вещи, а его спутник положил в один из чемоданов папку с сообщениями и подвинул оба чемодана к выходу.

— Это для «Разбойника», — коротко заметил он.

Они прошли в конец вагона. Проводник открыл дверь и, когда поезд замедлил ход, спустился на последнюю ступеньку. Поезд остановился, Роун спрыгнул. Проводник помог ему с чемоданами и дал сигнал к отправлению. Поезд тронулся.

Роун поднял чемоданы и направился к вокзалу.

Судя по вывеске на белом здании вокзала, городок назывался Гефсиман, штат Джорджия. Зал ожидания оказался безукоризненно чист, в центре его стояла начищенная до блеска плита. Окошечко кассы было закрыто. На картонной табличке Роун прочел аккуратно выведенные слова: «Извините, ушли на похороны. Пожалуйста, покупайте билеты в поезде». Роун пересек зал ожидания и вышел на крыльцо.

В дальней части большой квадратной площади стоял памятник Неизвестному солдату Гражданской войны. В центре площади — маленькая греческая церковь. Перед ней — несколько человек в трауре. Они повернулись и посмотрели на Роуна. Одна из женщин наклонилась и прошептала что-то рядом стоящему мальчику. Он послушно кивнул и побежал в церковь. Минутой позже он вышел из церкви в сопровождении пожилого мужчины и показал на Роуна. Мужчина прищурился, кивнул и вернулся в церковь вместе с мальчиком. Вскоре они появились вновь, теперь их сопровождал мужчина в черном одеянии. Мальчик опять показал на Роуна. Мужчина в черном быстро спустился по ступенькам. Зазвучал орган. Поравнявшись с памятником, мужчина остановился и помахал рукой. Роун вопросительно указал на себя. Мужчина нетерпеливым жестом подозвал его. Роун поднял чемоданы и пересек площадь. Когда он достиг памятника, мужчина уже был в церкви. Орган затих. Тишину нарушали только медленные шаги и покашливание.