А кормилица не ведала, что сердце Вис изменилось и что любовь овладела ею.

Кормилица пришла в веселом настроении к Рамину и сообщила ему следующее:

— Я думаю, что настал конец твоим страданиям: Вис успокоилась и стала уступчивее. Дерево твоих страданий зацвело радостью.

Обрадованный Рамин уподобился полумертвому человеку, который роняет слезы умиления, уверившись в своем исцелении. Он упал ниц перед кормилицей, поцеловал землю у ее ног и так сказал:

— О мудрейшая из всех премудрых! Я не знаю, как мне благодарить тебя за то, что ты нашла способ спасти меня от смерти. Если даже я отдам тебе душу взамен твоих огорчений, все же этого будет недостаточно, но надеюсь, что бог воздаст тебе должное в раю. Ты моя спасительница и покровительница. Я не пожалею себя ради тебя и не буду прекословить твоим велениям, мне не жаль тела и души, чтобы служить тебе.

Поблагодарив так усердно кормилицу, он предложил ей в дар десять тысяч драхм и царский сундук, наполненный драгоценными камнями и жемчугом, двести золотых колец с камнями и много мешков мускуса и камфары. Кормилица отказалась от всего этого и ответила ему так:

— О моя радость! Я люблю тебя больше, чем богатство. Добра у меня сколько угодно. Ты свет моих очей. Любоваться тобой для меня приятнее, чем драгоценными камнями и жемчугом. Я хочу тебя, а не золото.

Она взяла на память от Рамина лишь кольцо, а от остального отказалась.

Когда же кормилица предстала перед Вис, они застала ее в печали. Вис омывала слезами землю. Кормилица стала упрекать ее:

— До каких пор будешь скорбеть? Какое тебя постигло горе?

Вис рассердилась на кормилицу и начала говорить о великом страхе перед богом. Она сказала ей так:

— Я вспомнила о делах богоугодных; мне не нужен Рамин, и собственная жизнь мне стала тяжкой. Зачем мне совершать зло, от которого я умру и буду опозорена? Какой же я дам ответ в этом преходящем мире моему роду или же в том, вечном, мире, во время суда божьего, на какую сослаться причину? Могу ли я ответить, что из-за одного желания я осрамила тысячу близких?! Если Рамин красив и обольстителен, то рай и божья благодать еще заманчивее и привлекательнее. Если Рамин будет негодовать на меня, бог не лишит меня своей милости. Если же я из-за любви к Рамину буду мучаться в аду, то любовь к Рамину мне ни в чем не поможет. Я никогда не делала ничего дурного и не намерена делать, если даже дневной свет станет для меня ночной тьмой.

Когда кормилица выслушала эти слова Вис, она начала хитрить, как лисица, и ответила ей так:

— О опора и свет твоей матери! Твоему неразумию нет меры.

Притча. Никогда ты не держишь своего слова, ты вертишься, как мельничный жернов; ни земля, ни преходящий мир не вертятся, а ты уподобляешься игральной кости при игре в нарды. Подобно бирюзе, ты скоро теряешь цвет и, как железо, покрываешься ржавчиной.

Не избегнуть тебе воли божьей, не вступать тебе в борьбу с преходящим миром и судьбой. Если ты не станешь разумнее, никто не захочет иметь с тобой дело. Пусть бог осчастливит тебя вместе с шахом Моабадом в Мораве, а мне позволит пребывать в стране Махи, около Шахро. Здесь, в Мораве, у меня никого не было, кроме тебя, но ты сама знаешь, что с тобой не может ужиться и див. Ты обращаешься со мной непристойно, как с врагом, притесняешь и ругаешь. Я уйду к твоей матери, буду жить в радости и не буду видеть твоего хмурого лица. Бог с тобой! Выбери сама, кого хочешь. Мне надоело сидеть около тебя и говорить с тобой!

А Вис ответила ей так:

— Кормилица, почему ты полюбила Рамина? Ты сдружилась с чужим, а меня отвергла. Как может посоветовать тебе сердце покинуть меня, уйти от меня и жить безмятежно вдали от меня? Увы, как мне жить без тебя? Ты ведь здесь мне заменяешь мать. Горе мне, как мрачна и злосчастна судьба моя! Как превратны дела мои! Я разлучена с домом и матерью, вдали от брата и родных! Ты одна была моей надеждой и рассеивала печаль моего одиночества. Ныне и ты возненавидела меня и стала дружить с моими кровными врагами, Ты покидаешь меня и топишь свое имя, о чем ты сама будешь жалеть впоследствии. Будешь искать лекарства от болезни и не найдешь его.

Кормилица ответила ей так:

— Ты солнце красавиц, но да не обольстит тебя красота! Ваша встреча предопределена с самого начала богом. К чему же столько бесполезных слов? Не уклоняйся и отвечай прямо: когда повидаешься с Рамином, когда сблизишься с ним и когда избавишь его от страданий? Не затягивай бесполезную речь, пора кончать ее, и — тебе, влекущей, а ему, сладкоречивому, — соединиться. Отрада юности твоей спит, буди ее, подтверди знатность твоего рода, оплодотвори ветвь твоей радости, получи долю могущества и юности, живи радостной жизнью и воздай любовью за любовь. Побойся самого бога, не подобает тебе быть столь безбожной. Ты родом не див и не ангел. Ты, подобно нам, рождена землей, всегда жаждущей наслаждений и пребывающей в сетях услады. Богом так положено при создании человека, чтобы женщина и мужчина больше всех любили друг друга. Если бы ты знала силу любви, то не заставляла бы меня прибегать к стольким мольбам. Клянусь, что все, сказанное мной, тебе не покажется ложью, когда произойдет ваша встреча.

Вис так ответила кормилице:

— Красота рая лучше той, которую ты мне сулишь. Если бы я избавилась от тебя и от твоего волшебства, то легко могла бы обойтись без мужчины. Мне тяжело подумать о том, что я причиняю тебе горе, не то я бы легко отказалась от Рамина. Если бы я не опасалась причинить тебе горе, то твоему Рамину пришлось бы испытать много скорби от безумной любви ко мне. Будь твой Рамин даже соколом, он не настиг бы меня, и будь он даже ветром, он не мог бы найти и моей пыли. Ныне позаботься о том, чтобы тайна наша не была разглашена. Ты сама знаешь, сколь могуч и грозен, как лев, царь Моабад, как он страшен во время гнева, и разит, подобно мечу, правого и виновного. Если он узнает о нашем поступке, то сейчас же убьет нас обеих, и наша жизнь продлится лишь до открытия этой тайны.

Когда наступает хороший и благодатный год, это видно уже весной, — так же и отношения Вис и Рамина складывались удачно с самого начала. Вис воспылала любовью к Рамину, и кузнец сего преходящего мира вытравил из ее сердца ржавчину недоверия. И хотя им довелось перенести много горя и сердечных мук, все же они испытали и много радости. На той же неделе они встретились, и все сложилось так благополучно, словно против их воли не дул и ветер.

Шах Моабад покинул Хорасан и перенес свой походный шатер в страну Гурган. Из Гургана он переехал в Хойстан, из Хойстана в Рей и долго оставался там; объезжая свои владения, он занимался государственными делами и охотой. Рамин притворился больным и остался в Хорасане, в городе Мораве. Трон и управление государственными делами брат передал ему, наказав Рамину быть справедливым и милостивым. Шахиншах удалился из Морава, и там остались Вис, Рамин и кормилица.

В первый день воссела солнцеликая Вис в дворцовом зале, сверху донизу расписанном золотом. Она была нежна и румяна, от нее веяло ароматами. Дворец этот имел три двери: одна вела в залу, другая — в фруктовый сад, а третья выходила на дорогу, спускавшуюся с холма. Вис сидела на троне, подобно солнцу, и, уверенная в своей красоте, была преисполнена гордости. С ног до головы она была осыпана драгоценными камнями и жемчугом, и все красавицы казались перед нею невзрачными. Сто тысяч роз расцвели на ее лице, и тридцать две жемчужины светились из ее уст. Аромат, исходивший от Вис, мог оживить мертвого и исцелить раненого. Ее лицо было подобно розовому кусту. Она благоухала мускусом; благовонный дух, исходивший из ее уст, был подобен облаку, и можно было подумать, что воскурили амбру и алоэ.

Перед ней сидели солнцеподобные жены и дочери вельмож, но она их затмевала. Они кропили ее обильно розовой водой. Дворец уподобился раю. Кормилица то убирала дворец, то украшала Вис. Когда гости разошлись, кормилица через дверь, выходившую на дорогу, ввела Рамина и провела в спальню Моабада. От чрезмерной радости он почти лишился разума. Ему казалось, что он никогда не видел этого дворца, не взирал на Вис, похитительницу его сердца, и как будто не исполнялось его давнишнее желание; он не мог убедить сердце в том, что все это действительно происходит. От встречи с Вис он словно испил воды бессмертия. Когда Рамин сел рядом с Вис, украшающей мир, тотчас же погас огонь в его сердце и рассеялся дым. От радости зацвели его щеки, и он ей сказал: