Ей же так ответила луноподобная Вис:

— О кормилица, доколе будешь держать недостойные и злонамеренные речи, доколе будешь искать огня в воде?

Притча. Не слыхала ли ты от людей сведущих, что взирающим со стороны искусство войны не кажется трудным?

Я — пешая, а ты верхом на коне. Твой конь быстр, и перед ним гладкое поле. Тебе неведомы мои горести и усталость. Я больна, а ты здорова. Ты не знаешь, что у меня болит. Царь — мой повелитель и муж мой, но он мнителен, вспыльчив, и его надо остерегаться. Хотя Виро и мой брат, но ныне и он презирает меня, в моих глазах он подобен чужому золоту; будь Виро даже луной, он мне бесполезен, ибо уже не принадлежит мне. А Рамин — большой льстец. Ты сама знаешь, что у пего язык только для соблазна. Он глуп и непостоянен в любви. Язык его во время беседы — словно сахар, а потом оказывается, что он источает желчь и вводит в обман. Увы, я обесславлена и осталась обездоленной и без возлюбленного, имея тысячу в меня влюбленных.

У меня есть и брат, и муж, и возлюбленный, и все трое заставляют меня гореть в огне. У меня осталось одно имя замужней женщины, и меня осыпают упреками за то, что у меня возлюбленный. Зачем мне золотой таз, если враг обагрит его моей кровью! Я была бы счастлива, имея мужем Виро. Было бы лучше для меня вовсе не встретить ни Рамина, ни Моабада, которые кажутся друзьями, а на самом деле — ненавистные враги. Один из них — горе, вечно угнетающее мою душу, а другой для меня словно камень, дробящий стекло; сердце одного — каменное, безжалостное, сердце другого — источник несправедливости..

Хорасан на языке пехлеви означает приятную по климату и плодородную страну. Все пропитание для народа доставляется в Ирак и Иран из Хорасана. Там земля обильна и воздух чист, а сам город Морав так прекрасен среди городов Хорасана, как май среди месяцев; в нем человеку привольно живется, и он напоминает рай.

Когда шах Моабад, осчастливленный судьбой, прибыл из Хойстана в Морав, он как-то сидел на террасе своей башни вместе с Вис, как Соломон и Балкис. Он любовался полями, садами и виноградниками, цветущими и зеленеющими. С улыбкой лаская Вис, он обратился к ней с такими словами:

— Посмотри на поля и виноградники, они прекрасны, как твое лицо. Вода и земля, огороды, луга, поля и-сады, горы и долины Морава так созданы богом, что напоминают эдем. Скажи мне, о луна моя, что ты предпочитаешь — Морав или страну Махи? Я предпочитаю Морав, ибо страна эта похожа па небо, усыпанное звездами. Ты согласна, что она подобна раю, преисполненному божьей благодати? Как Морав прекраснее страны Махи, так и я сильнее Виро. У меня много таких стран, как Махи, и много таких знатных витязей, как Виро.

Послушай же, какой дала Вис ответ, как дерзко она говорила с шахом. От безумной любви она была разъярена, как львица, и, как осел, пи над чем не задумывалась. Она ответила ему так:

— Приятна или нет страна Морав, пусть бог дарует тебе ее на счастье! Здесь я только пленница; я — как зверь, попавший в сети. Не было бы Рамина, тебе пришлось бы упоминать мое имя среди усопших. Но когда я его вижу, мне все равно, Морав ли это или Махи. Если бы я свое сердце не отдала ему, меня не было бы в живых. Я та садовница, которая сажает розы и молится шипам за розу. Я почитаю тебя ради Рамина, ибо сердце мое в его власти.

Когда шахиншах услыхал этот дерзкий ответ, от ярости он сперва покраснел, затем его лицо пожелтело, в сердце вонзилось копье. От гнева он стал дрожать и так рассвирепел, что хотел тут же убить Вис. Но снова любовь и разум взяли верх. Осиливая гнев, разум удерживал его, а божье милосердие заливало огонь его горя.

Если богом ей было предопределено жить, то и злейший враг Вис не смог бы ее убить. Кого бог охраняет, тот спасается и от когтей льва, и от хобота слона и избегает всех несчастий. Вис была похожа на тайный клад: она была скрыта для всех, и владел ею только Рамин.

Взволнованный Моабад долго гневался, но потом разум взял верх и он не покарал Вис, а лишь стал поносить ее следующими словами:

— О ты, песья дочь, воспитанная ведьмами и ворожеями, пусть Шахро, родившая тебя, надорвет себе утробу! Да будет опустошен дом Виро, род которого рождает лишь вероломных и лживых! Змея, конечно, рождает лишь змееныша, и гнилое дерево дает горький плод. Адрабад, Фарахзад, Випронд, Абаноз, Вис и Ширин — все вы от одного порочного отца, рождены распутницей и воспитаны ворожеями. Только ты одна осталась из рода Джимшеда, и ты опозорила этот род. Перед тобой три дороги, выбери, какую хочешь: одна дорога ведет в Гурган, другая — в Девманд, а третья — в Амиан и Ниаванд. Убирайся, куда хочешь! Пусть будут твоими водителями дьяволы и дивы, да будут тебе пристанищем пустыни, пусть на твоем пути всюду будут ямы, долины — кишеть змеями, горы — в снегу, воды отравлены, поля голы! Днем пусть встречает тебя лев, а ночью дьявол, и пусть будут на твоем пути разлившиеся реки со снесенными мостами! Да падет на тебя божий гнев, ибо с тех пор, как ты родилась, не осталось никого, кто бы по твоей вине не испытал несчастья!

Когда Вис услышала это повеление Моабада, она очень обрадовалась, ее ланиты расцвели, как розы, она низко ему поклонилась и покинула замок.

Вис сказала кормилице так:

— Ступай, кормилица, попроси у Шахро, а также у Виро награду за радостную весть, обрадуй их и получай дары, и так скажи Виро: «С тобою будет снова сестра твоя и возлюбленная; взошло солнце твое сияющее, откуда ты не ожидал его; вестник твоей надежды появился, которого ты не чаял видеть. Судьба удалила от тебя одиночество, для тебя из Хорасана воссияли два солнца». Обрадуй и мать мою и скажи ей так: «Солнце спаслось от дракона, счастье досталось ее дочери, и самоцвет снова среди ему подобных. Раз бог спас нас от Моабада, мы спасены от всех бед».

Затем, вернувшись, она вот что сказала Моабаду:

— О высокий царь, будь всегда весел и живи так, чтобы радовать своих друзей! Да удалит бог от тебя врагов! Пока я жива и дышу, я буду благословлять тебя. Теперь женись на такой, которая была бы тебе под стать и владела сотней рабынь, мне подобных. Женись на столь прекрасной, чтобы враги твои, увидев ее, огорчились бы и ослепли от зависти. Пусть будет она весьма знатной по происхождению, прославленной чистотой и честностью, желанной для очей, как солнце, и, как душа, любимой всеми. Пусть живется тебе без меня весело, и да одарит тебя бог славой и возвеличит! Да повелит он, чтобы желания наши исполнялись и мы никогда не сожалели бы о разлуке и не вспоминали бы друг о друге!

Она вручила Моабаду ключи от сокровищниц и добавила:

— Поручи их другой, которая в женской половине твоего дворца будет лучше и надежнее меня. Да не лишит меня бог благополучия без тебя, и пусть не коснется тебя печаль, когда меня здесь не будет.

Сказав это, она поклонилась-и вышла. Потом отпустила на волю всех своих рабов и рабынь.

Когда Вис, покинула замок, шахский двор пришел в смятение. Со всех сторон слышен был плач. Женщины из рода Моабада рыдали, горюя о том, что Вис их покидает. На прощанье они ее расцеловали. Глаза многих проливали слезы по ней, сердца многих изнемогали из-за разлуки с ней, но, конечно, Рамин был больше всех достоин сожаления. Когда он узнал об отъезде Вис, от горести он стал беспамятным и трепетал, как обезглавленная птица. Когда о «пришел в себя. его обуяла скорбь, терзала сердечная боль, и слезы его не иссякли.

Он снова заболел от безумной любви, заболел еще тяжелее, чем в первый раз. Хотя слезы и не облегчали Рамина, но у него не было другого средства; иногда он стонал, вспоминая возлюбленную, иногда оплакивал свое сердце. День и ночь говорил с сердцем и не смыкал очей. Он так говорил ему: «О обессиленное сердце! От тебя почернели моя душа и тело. Огнем безумной любви ты обратило светлый день в темный, радость мою сменило печалью, смех — плачем, здоровье — болезнью, и стрела моего стана согнулась, как лук. Вкушай горечь от безумной любви, если ты еще будешь жить без возлюбленной. Ты не могло оставаться без нее ни минуты, — увы, как же ты будешь теперь жить без нее? Отныне тьма горестей будет твоим уделом, и тебе придется испить много желчи в разлуке с ней. Вспомни, сердце, горечь одиночества, привыкай терпеть горе, ибо возлюбленная внезапно покинула тебя. Миновало для тебя время сбора фиников, и теперь тебе достанется лишь терновник. Терпи и печалься, о сердце! Ныне поспело зло, тобою же посеянное. О сердце, да не будет тебе покоя из-за деяний твоих! О глаза мои, проливайте кровавые слезы, вы больше не увидите желанную возлюбленную! Вы правы, горюя и омывая мои щеки слезами. Вы первые мои враги: вы узрели ту солнцеликую, вы ввергли меня в горе безумной любви, и потому ныне лишены покоя. Очи мои, вам следует истечь кровью и не видеть больше света, ибо вы разлучены с самым ярким небесным светилом. Вам не следует взирать на мир, ибо не увидите ей подобную. Я не хочу жить без Вис. Вас никто не жалел, кроме нее, никто не хотел угодить вам, кроме нее. Если я лишусь надежды ее увидеть, клянусь головой, не увижу больше солнца и луны и своими руками выколю себе глаза. На что они мне, если будут лишены света, — ведь я не взираю на Вис! О ты, моя судьба, черная, несчастная, зачем ты оставила меня без возлюбленной! О превратный мир, ты источник моего горя! Ты даровал мне радость, и тебе же стало завидно, и вот я внезапно ее потерял! О мгновенный мир, если вероломство не твой удел, зачем ты, как ребенок, вдруг отнял то, что дал?»