Подходит рабочий в матроске.

Рабочий. Граждане ударники, паровоз замерзнет от вашей работы.

Гвардия. А ты почему ушел от станка? Мало тебе брака?

Рабочий. У меня автомат. Загнал стружку и гуляй.

Гвардия. А брак в землю прячь?

Рабочий. Не бойся. Я ударник лучше тебя. Ты еще никакого премия не имеешь, а мой портрет уже в газете.

Седой (из-под паровоза). Газета выдержала?

Гвардия. Ну, иди уж к станку, ударник! А то снова положишь резец точить да деталь закапывать.

Рабочий. Ты не задирайся. Я настоящий ударник, значит должен и за вами следить. Ударная работа у вас, стариков? Один только смрад.

Гвардия (спокойно). Высказался? Теперь иди работай. Выполняй, как мы, старики, план. Только бракованных деталей в землю не закапывай.

Рабочий вдруг побежал к станку.

Седой (работает ключом). Молодой. Угомонится. А мы девятьсот пятый год еще знаем. Помнишь, как мы дробовики налаживали? А потом ковали железные ежи, чтобы бросать под ноги казачьим коням? Кони бесятся, падают. Красота! Молодой! Угомонится…

Гвардия. Такого угомонишь! Это тебе не „Кентербери“! Тут я с тобой совершенно не согласен!

Седой. А в чем ты со мной согласен?

Гвардия. В цветах — да. А тут — нет. Потому как для нового завода — нужно и людей обновлять! Сто раз тебе говорил!

Седой. А наш завод тебе не годится? Тебе — чтобы до самого бога? На кнопочках? Сюда-туда, руки в брюки и — посвистывай?

Гвардия. Чтоб ты знал! Нужно новый поставить. Баста!

Седой. Покупать ли, новый ли ставить — один черт!

Гвардия. Один — да не один! Нужно разобраться!

Проходит заводской инженер. Останавливается. Смотрит.

Гвардия. Тут, Иван Павлович, детали плохо подгоняются. Нужно добиваться, чтобы шлифовали хорошо.

Иван Павлович. Ладно, скажу. План сегодня выполните? Тяжело без реконструкции.

Седой. Нелегко.

Гвардия. Слыхали мы, что наш трест целый завод за границей покупает. Перевезет и поставит вместо нашего. Это правда?

Иван Павлович. Разговоры. Это немец распространил. Вот будет заводское совещание, мы заслушаем доклад треста о реконструкции завода, внесем свои предложения, тогда все и выяснится.

Седой. А вы, Иван Павлович, за какую программу?

Иван Павлович. Я за реконструкцию. Покупать целый завод!

Седой. Правильно!

Гвардия. А немец — наоборот.

Иван Павлович. Поменьше бы слушали этих авантюристов, так лучше было бы. Вы думаете, он заболел? Подхватил Хеймана и бежал с завода. Пошли-побежали в степь, как гимназисты.

Седой (мечтательно). Сейчас как раз в степи дрофы, как профессора, ходят…

Гвардия. Подожди, дружище, тут не охота. Как это так — побежали в степь?

Иван Павлович. Домой пешком пошли.

Гвардия (нерешительно). Может, это у них спорт?

Иван Павлович. Какой там спорт! Товарищ Венгер сама поехала за ними.

Седой. Таки задели их за живое.

Иван Павлович. Да. Вот и верь им после этого.

Ушел. Рабочие посмотрели друг на друга. Продолжают разговор, работая.

Гвардия. Вот будет работа для зубов! Чтобы и зубы не выкрошились! Франц такой горячий, что слова спокойно не скажет. Швырнуть инструмент, напугать до костей, — разве трест его защитит?

Седой. Тоже мне защита! Не верю трестам. Обманывают нашего брата.

Гвардия. Так мы же хозяева! Что скажем, то и сделают.

Седой. Мы хозяева, мы и рабочие. Все вместе. А они приказчики. Вот они и обманывают: нас — хозяев, перед нами — рабочими, и нас — рабочих, перед нами — хозяевами. Красота!

Гвардия. Ничего не пойму. А дело же идет по нашим рельсам?

Седой. Не очень-то и по нашим! Завод хотят купить! Уже наш им не годится!

Гвардия. А не годен он. Об этом все знают.

Седой. Мы ого своими руками отогрели после революции.

Гвардия. А паровозы нужны для социализма?

Седой. Мы даем паровозы! Изо всех сил стараемся!

Гвардия. Паровозы? Разве „0-5-0“ — паровоз?

Содой. По и не верблюд!

Гвардия. Плохой паровоз. И мало мы их выпускаем. Нужно продать завод к чертовой матери!

Седой. Завод продать? Нашу кровь и нашу душу?

Гвардия. Кровь нам не нужна — паровозы давай!

Седой. И привезти из-за границы чужой завод? Да он тебе немецким языком заговорит.

Гвардия. Не привозить. Нужен новый завод. Чтобы дать полную норму паровозу и — баста.

Седой. Ты, выходит, умнее немца?

Гвардия. Немец свое защищает, а я — свое. Он продает старый завод, а я за новый голосую!

Седой. По-глупому голосуешь.

Гвардия. Ия глотку буду грызть, чтобы не покупали за границей завод!

Седой. Ты в степи побегай, как немец! Может, остынешь…

Гвардия. Я от белых не бегал! А тут — мой самый высокий голос!

Седой. Большевистский завод в яму закапываешь?

Гвардия. И закопаю, ежели новый будет.

Седой. В гроб, значит? Завод в гроб? Принесут тебе, значит, гроб, а ты завод в него и положишь? Так, что ли? Гроб тебе нужен?

Четверо фабзайчат несут через весь цех деревянный гроб. Несут медленно и мрачно. Подносят его к рабочему в матроске и ставят на землю. Снимают крышку, достают оттуда плакат.

„В ЗЕМЛЮ БРАКОВАННЫХ ДЕТАЛЕЙ НЕ ПРЯЧЬ,

А СЮДА ИХ ВСЕ СКЛАДЫВАЙ,

И САМ НА НИХ СВЕРХУ ЛОЖИСЬ!“

Седой. Красота!

Внутри бывшей церкви. Рабочая столовая. Вместо алтаря — сцена. Невысокий занавес. Плакаты. Столы. Деревянные скамейки. Висит паникадило, украшенное красными флажками. Надпись: „Хотя это уже и не церковь, но головные уборы во время обеда снимайте“. Заканчивает обед первая смена. Вместе с другими обедают Венгер, Рудой и председатель завкома. Хрипящий репродуктор передаст какой-то концерт.

Рудой (галантно. Венгер ему нравится). Я тебе говорю, дорогая товарищ Венгер, что мы засеяли всю выделенную площадь. И так мне кажется, что они прицельно не управятся сами убрать. Вот какая вещь.

Венгер. Нужно, чтобы известили заблаговременно. Мы им пришлем бригаду на помощь. Проследи за этим сам, товарищ.

Рудой. Я-то прослежу для нашего колхоза, только как ты рабочих будешь отрывать от работы, товарищ Вера?

Венгер. И не буду отрывать. Помогать поедет бригада добровольцев. Свой тарифный отпуск они отдадут на смычку с колхозниками. И отдохнут там, в степи, на солнце, на новой работе.

Рабочий (рядом). Разве у крестьянина работа легче, что там можно еще и отдохнуть? Крестьянская работа — каторга.

Венгер (улыбается). Верно, что тяжелая. А наши товарищи облегчат ее. Отремонтируют колхозникам машины, помогут им лучше организовать труд, — организация — это уже тебе половина дела, — усилят колхозный культурный фронт, наладят тесную личную связь — многое предстоит им сделать. Нужно работать по-пролетарски, товарищ.

Председатель завкома. Вот куда бы я с охотой поехал. Ну их ко всем чертям, эти завкомовские дела! Пускай на моем месте посидит кто помоложе.

Венгер. Снова за свое! Ты так и выговор заработаешь.

Председатель завкома. Лучше выговор, чем такая морока.