Долгие пятьдесят ступенек. Дверь. Промахнулась по кнопке домофона. Фадеева толкнула закрытую дверь, и даже не сразу сообразила, почему ей не выйти. «А, черт!» — выругалась Ника. Вот она злополучная кнопка. Всё. Выход. Она старалась идти медленно, дышать спокойно и не краснеть, чтобы не выдать своего возбуждения.

— Привет, — буднично, как она думала, бросила Вероника, падая на сидение, — как жизнь?

— Нормально, — Макс повернулся к ней, изучая, читая мысли, вбирая её эмоции, упиваясь её нестабильным состоянием. Вероника почувствовала, что начинает краснеть. — Здорово, Ника, что меня вытащила. Я очень рад. Ты вообще молодец. Давненько я в кино не был.

Веронике казалось, что она видела этого человека впервые. Определенно другие черты лица. Он не только не постарел, он выглядел моложе. От Макса веяло силой. Его тело стало ещё более крепким и мускулистым. Черты лица приобрели большую чёткость, как показалось Веронике. Но больше всего её поразили его глаза. Серые. Или нет, зеленые? Скорее всего серые. Взгляд Макса гипнотизировал. И ещё было это странное ощущение. Её тянуло к нему. Тело не могло сопротивляться Зову.

— Это было нелегким делом, — сказала Ника.

В памяти всплыла почти двухнедельная переписка в Сети. Намёки, упрёки, просьбы, ироничный стёб и неприкрытые обиды с её стороны, и подчеркнуто вежливые, безличные и безразличные ответы — с его. И где-то на границе сознания метались тени снов, полные страха, странных картин, лиц и событий, но Вероника отмахнулась от этих призрачных иррациональных и бесполезных мыслей, только добавлявших масла в огонь паники.

— Чем ты там занималась, когда я тебе звонил? — голос усыплял, цеплял, расслаблял и наполнял душу и сердце леденящим ядом.

— Читала книжечку Стивена Кинга, — Вероника нервничала, голос дрожал, обычная для её тембра голоса глубина и сексуальность исчезли, осталась лишь лёгкая хрипотца, делавшая звучание голоса слабым и безвольным. Она чувствовала себя хищником, оказавшимся ловушке, одурманенным и беспомощным. Мысли пронеслись со скоростью света: «Точно, Ольга права. На тысячу процентов права. Выпустите меня отсюда. Не могу. Черт, надо было на заднее сидение забраться, там мне было бы проще, а ему сложнее. К чему мне всё это? К чему? Не было проблем, так я сама их нашла. Чтобы я ещё раз попыталась его куда-то вытянуть? Ни за что! Только если за очень большие деньги».

— Он ещё жив, Стивен Кинг-то? Ведь жив, да?

— Конечно, жив. Книги новые пишет.

— Я раньше им увлекался. Потом как-то надоело. Недавно попытался прочитать какую-то его книженцию, но как-то не пошло. Уж больно там много всякой фигни и мистики. Я в это не сильно верю.

«Ага, не веришь, — подумала Вероника, — ты свою книгу вспомни».

Она не знала что говорить. Она чувствовала себя очень неловко от всего: от его взгляда, от ощущения, что она начинает краснеть, от дикого сексуального влечения, которое испытывала к этому человеку и от отвращения, накатывающего волнами дурноты и липкого страха-возбуждения. Благо, кинотеатр был близко. Припарковавшись, Макс закурил.

— Рассказывай, — бросил дротик в цель Макс. — О себе.

Вероника забеспокоилась, ей показалось, что в машине стало очень жарко.

— Да нечего рассказывать-то, ничего особенного не происходит. Я тебе всё уже рассказала, да и писала, помнится.

— Я не сохраняю историю сообщений.

— А… — протянула Вероника.

Она подумала: «Конечно, не сохраняешь, чтобы твоя драгоценная и единственная баба не прочитала. Как иначе-то? Если бы ты их сохранял, то уже давно бы объяснялся, кому и зачем ты пишешь такие сообщения и с кем это ты хочешь идти в кино. Или не единственная? Какая из многих? Кто сейчас рядом с тобой? На кого она опять похожа? На меня? Тогда зачем ты здесь?». Чтобы хоть как-то поддержать разговор Вероника спросила:

— Как твоя книга? Издал?

— Нет. Пока нет. Ты же тогда меня разнесла своими замечаниями, вот и лежит до сих пор в столе. Да и редактора нет подходящего, — сказал Макс и стал внимательно смотреть на Веронику.

— Я только высказала некоторые критические мысли и всё. Мне понравилась книга, она хорошо написана, конечно, нужны кое-какие правки, но в целом — нормально. Её вполне можно издать. Правда, название не сильно удачное. Ты же понимаешь, что название — это пятьдесят процентов успеха. А название «Книга сновидений Смерти» пугает, хотя кого-то и привлечёт. Впрочем, тебе как автору, конечно же, виднее, как называть своё произведение, но я бы придумала что-то другое.

Вероника вспомнила, как она читала его книгу в первый раз. За пару дней она поглотила все двадцать глав. Она была в полном восторге, но потом, быстрота поглощения сказалась, и её чуть не вывернуло наизнанку от того, что она прочитала. Книга Макса изменила её восприятие мира. И ещё его книга оставила у неё ощущение незавершенности, недосказанности. «Книга сновидений Смерти» напоминала калейдоскоп, только зеркала были мутные, а стеклышки не цветные, а черные, серые и коричневые, потому и узоры из них получались соответствующие. Из размышлений о книге Макса Веронику вырвал вопрос Александровского:

— Вот может быть тогда и займешься? — Спросил Макс. — Слушай, а может быть, станешь моим редактором и литературным агентом?

Этот вопрос поразил Веронику. На секунду ей показалось, что мир раскололся. Макс смотрел ей прямо в глаза. Она никогда не могла смотреть ему в глаза. Она боялась раньше, боялась и сейчас. В сознание ворвались отрывки диалога с Ольгой.

— Да, Ольга, он написал книгу. Я читала её. И даже решилась дописать к ней эпилог, только вот не помню, отправила ли я ему его по почте или нет.

— Так это отличный способ не только понять его, но и повлиять на него.

— Не знаю. Хотя, я понимаю, что если магия существует, и мы объединим свои усилия, то перевернем этот мир. Всё это так похоже на войну. Я не знаю, иногда мне так сильно хочется его убить. Я не знаю, что мне от него надо. Я бы хотела никогда с ним больше не встречаться. Я не ищу с ним встреч последнее время, он сам меня находит. Такое чувство, что он просто не может отказаться от меня.

— Для всех будет лучше, если вы перестанете воевать. Тем более что нежить так легко не убьёшь. Чтобы убить такого как он, надо много знать, и ещё больше уметь. Вы лучше объединитесь.

— Ага, объединиться. Шутишь? Да я даже представить не могу, что из этого выйдет. Хотя? Могу. У него есть сила, которая мне нужна. И вместе мы завоюем мир. Но, Ольга, он сам отказался от этого. Ему не нужен весь мир. Ему не нужно ничего. Или он сам не знает, что ему нужно. Иногда мне кажется, что он мудр, а иногда я считаю, что он неизмеримо глуп. А если подумать, так это у меня чуть-чуть с головой непорядок.

Перестать воевать. Об этом Вероника мечтала давно. И она-то не воевала. Макс был очень нужен ей и всё тут. Она лишь хотела быть такой же как он. «Я хочу быть вампиром?» — спросила себя Вероника. Ответа не было.

Все эти воспоминания подобно вспышке изменили восприятие настоящего. Она была готова на всё, чтобы не рвалась связующая нить. Пара секунд, показавшиеся вечностью, закончились. Вероника чувствовала, что Макс ждет ответа.

— Подумаю. Можно попробовать, конечно, — протянула Вероника, поправляя выбившиеся из прически пряди, чтобы успокоиться. — Но у меня нет никаких знакомств в литературных кругах. Честно, я даже не представляю, как всё это делается. А ты не думал в своих кругах поискать? Музыкальная и литературная тусовка очень близки. Может, кто из твоих друзей поможет.

— Думаю, что у тебя это получилось бы отлично, я не сомневаюсь в тебе, Ника, — сказал Макс.

Снова повисла гнетущая тишина. Это когда-то давно они могли молчать часами, чувствуя мысли друг друга, не испытывая неловкости, но сейчас молчание было невыносимым. Вероника старалась не встречаться с ним взглядом. Она боялась.

— Ну, что там по времени? — Макс взглянул на часы. — О, пора в кино.