«ЖЕМЧУЖНОЕ ЗЕРНО»
На следующий день после возвращения из солнечных краев, слякотным осенним московским вечером, я поехал в редакцию журнала «Всемирный следопыт». Этот журнал и еще «Вокруг света» пользовались большой любовью у молодых читателей. Да и не только у молодых. В них печатались повести и рассказы, корреспонденции и заметки о путешествиях, приключениях, занятных и редких явлениях природы и вообще было всегда много интересной информации о жизни народов разных стран, открытиях, изобретениях. Эти издания печатались и расходились по тому времени огромными тиражами в сотни тысяч экземпляров.
Душой журналов, организатором деятельности их редакции был Владимир Алексеевич Попов. Невысокого роста, сутулый, он ходил немного подпрыгивая. Сотрудники журналов и авторы называли его между собой «Конек-горбунок» и очень любили за товарищеское отношение, а главное — за душевное желание добыть хороший материал и умение заинтересовать поиском оригинальных сюжетов и тем. Поэтому нередко печатались во «Всемирном следопыте» известные писатели, ученые и журналисты. Но все же большинство в авторском активе составляли начинающие литераторы и молодые научные работники, участники различных экспедиций и походов, моряки и геологи и т. д.
Меня познакомил с Владимиром Алексеевичем за год до того писатель Николай Шпанов. Он только что вернулся из экспедиции по спасению экипажа дирижабля «Италия» на ледоколе «Красин» и напечатал во «Всемирном следопыте» серию очерков об этом подвиге советских моряков и летчика Чухновского. Я же тогда вернулся из путешествия в Центральную Сибирь, где участвовал в экспедиции Леонида Алексеевича Кулика в поисках Тунгусского метеорита. И Владимир Алексеевич заинтересовался этим, предложил мне сотрудничество и потом напечатал несколько моих заметок. У Попова было правило: когда автор возвращался из поездок по стране или за рубежом, приглашать его вечером в редакцию на «чашку чая» и вместе с работниками журналов выспрашивать, что интересного он увидел. Выискивал он в его рассказах тему для очерка или корреспонденции. На такие «чашки чая» нередко приходили видные ученые, бывал даже и Анатолий Васильевич Луначарский.
…В тот слякотный осенний вечер 1929 года в редакции собралось мало народу. Знатных гостей не было, и это помогло мне. Я плохой рассказчик, и большая аудитория всегда меня сковывает.
Покуривая папиросы и пуская дым носом в черные короткие усы, Владимир Алексеевич, казалось, внимательно слушал мой рассказ о полете в пустыню «адам-крылган», о затерянных в ее песках оазисах, о том, что я увидел «эхо истории» в районе Мерва и в предгорьях Копетдага.
— М-да… Все это занятно, Виктор. А каким образом появились в твоей пустыне оазисы? — спросил он, когда я закончил свое не очень складное повествование.
— Это объяснимо… Забыл об этом сказать, — заторопился я. — Внимательно посмотрев на карту Средней Азии…
— Посмотрим на нее сейчас вместе, — прервал меня Владимир Алексеевич. — Дайте, пожалуйста, кто-нибудь атлас…
На физической карте Туркмении и Узбекистана междуречье Амударьи и Сырдарьи к северу от полезной дороги Ташкент — Чарджоу было закрашено однообразным желтым цветом. К югу рельеф местности был иной, и по направлению к Бухаре из Ферганской долины тянулась, родившись в Гиссарском горном хребте, голубая ниточка реки Зеравшан. В районе Бухары она делилась на несколько веточек, которые далее обрывались.
— Вот здесь Зеравшан кончается. Его воды разбирают на орошение. Но думается мне, что часть их просачивается через пески и там, в пустыне, вновь появляется и делает жизнь… — высказал я свое предположение, когда все склонились над картой. — В общем, в этих песках — могила Зеравшана, или, если перевести это слово на русский, «раздавателя золота».
— Занятно, занятно, — снова попыхтел папиросой Владимир Алексеевич. — «Могила Зеравшана»… «Могила», «раздаватель золота»… Неплохо для названия. Повести… С приключениями…
— Можно было бы взять такой сюжет, — подхватил его мысль не помню уже кто из присутствующих. — В затерянном оазисе какой-нибудь курбаши басмачей создал свою базу. Хранил награбленные ценности, оружие, припасы. Потом, когда его банду разгромили, там остался его приближенный. Один. Началась робинзонада… В пустыне. Множество всяких приключений. А курбаши скрылся за границей и послал оттуда…
— Что ж, это возможный сюжет! Подумай, Виктор, — сказал Владимир Алексеевич. — Впрочем, «эхо столетий» тоже занятный материал. Но он больше подходит, пожалуй, для «Хочу все знать»… Так что давай садись-ка за повесть. Условно назовем ее «Могила Зеравшана». Знаете, может быть, одно из самых важных качеств литератора — это уметь вовремя разглядеть в материале жемчужное зерно и использовать его. Быть петухом из басни…
Присутствовавшие рассмеялись.
Владимир Алексеевич махнул рукой.
— Вот в чем дело! Был однажды такой случай…
Владимир Алексеевич любил и на вечерних встречах с авторами иногда рассказывать «назидательные» истории из своей богатой редакторской практики.
Тихо шумел самовар — чай пили в редакции вечерами обязательно из самовара, — позвякивали ложечками гости и сотрудники, было уютно и спокойно.
Владимир Алексеевич, прихлебывая чай, попыхивал папиросой, говорил, как рождались сюжеты романов и повестей у писателей прошлого и его нынешних друзей, как важно не упустить это самое «жемчужное зерно» и, что не менее важно, уметь найти для него совершенную, неповторимую оправу и создать в результате произведение искусства. В то же время, поскольку Попов был еще с дореволюционных времен организатором и редактором журналов «приключенческих», он всегда утверждал необходимость писать интересно, увлекательно, выдумывать или брать из жизни острые сюжеты…
Так и в тот осенний вечер Владимир Алексеевич, подводя итоги беседы, повторил мне свой совет написать именно приключенческую повесть.
Мне в то время было двадцать два. Писал я от случая к случаю и даже не мечтал стать литератором. Меня увлекал ветер дальних странствий, непреодолимое желание как можно больше увидеть в мире. И я не написал повести «Могила Зеравшана», хотя и придумал, и записал для нее, пожалуй, интересный и оригинальный сюжет. Кроме того, завершалась тогда моя учеба в университете, а потом, к весне, началась подготовка к новой опытной авиационной экспедиции в степи Азербайджана, а меня назначили начальником ее, и я целиком отдался этому делу. Не написал я ничего и на тему «эхо столетий». По той же причине. Так по собственной вине не довелось мне использовать два «жемчужных зерна». Действительно драгоценных. Я их «потерял».
…Через много лет наши геологи, исследуя Кызылкумы, установили, что действительно оазисы в южной части пустыни порождены водами Зеравшана. Оказалось, что эта река продолжала свое течение под барханами далеко к северу. Но этого мало, — оказалось, что в доисторические времена она размывала месторождения золота и в ее аллювиальных отложениях это золото было найдено. Видимо, и названа река была некогда людьми поэтому Зеравшаном — раздавателем золота. Подлинного золота, а не метафорического, то есть жизненной влаги для полей, как думалось мне. Установлено было, что в эпоху Хорезмского царства в пустыне добывали настоящее золото. Потом прииски были заброшены и забыты. А может быть, властители Хорезма сознательно так засекретили их, что никто в последующие столетия до них добраться не смог? Теперь там, в южных Кызылкумах, поселки и прииски. Еще нефть и газ, оказывается, хранили недра пустыни.
Не менее важным было бы в то время опубликовать рассказ о том, что с воздуха можно увидеть на земле следы давней деятельности человека.
Правда, еще в начале двадцатых годов военные летчики в Румынии заинтересовались грядой холмов, которые оказались остатками крепостного вала, построенного по приказу римского императора Траяна для защиты от воинственных кочевников. А иранский летчик-спортсмен также нечаянно открыл древнюю караванную дорогу в пустыне, ведущую к развалинам поселения. Но «воздушная археология» родилась позже.
В Советской стране самолет для разведки «эха истории» применил замечательный археолог, профессор С. П. Толстов в первые годы после второй мировой войны. Наблюдения с воздуха и аэрофотосъемка дали ему возможность открыть более двухсот городов и поселений в районе бывшего Хорезмского царства, пустынях Каракум и Кызылкум, по долинам Амударьи и Сырдарьи и прибрежью Аральского моря!
И посейчас самолет помогает нашим археологам делать интереснейшие открытия. К примеру, в исследовании развалин «Великого города», столицы древней Булгарии, в Среднем Поволжье.
Широко применяют самолеты и зарубежные ученые.
Археологические поиски ведутся ныне с помощью визуальных наблюдений «с птичьего полета» и аэрофотосъемок во всем мире. Они позволили сделать множество крупнейших открытий в познании цивилизаций прошлого.
…Нет, совсем не для того, чтобы заявить о каком-то своем приоритете, пишу я эту главу своей книжки. Несостоявшееся — невозместимо. «Жемчужные зерна» были потеряны мной навсегда. Однако и ошибки стоят того, чтобы о них вспоминать.
Если найдено что-то интересное в любой отрасли знания, техники, науки, производства, что-то хотя бы даже кажущееся новым, — не проходи мимо! Подумай, поговори со сведущими людьми, почитай на эту тему, — выясни для себя: может быть, найдено «жемчужное зерно»?