Поиск
«Меня на войне не убили…»
Меня на войне не убили,
Я вышел живым из огня.
Казацкою шашкой рубили
И ставили к стенке меня.
Да мало ли есть незабытых,
Жестоких и тяжких обид!..
Четырнадцать стран знаменитых
Хотели, чтоб я был убит.
Вдали от любимого дела
Не раз я шагал на войну.
Кулацкая пуля летела
В мою молодую весну.
Да мало ли есть незабытых
Печальных и горьких утрат!..
Ведь это же друг мой убитый
Тот всем неизвестный солдат.
Узнал я и боль и усталость,
Я был молодым и седым,
Но то, что святым мне казалось,
Не зря мне казалось святым.
Мне сердце порой разрывали
На тысячу мелких частей,
Врагами друзей называли,
Моих безупречных друзей!
Я в мрак погружался могильный,
Я замертво падал в траву,
А все же, упрямый, стожильный,
Живу я на свете, живу!
Август
По птичьей грусти,
По заре,
По редкостным приметам —
Еще не осень на дворе
И все-таки не лето.
Неслышно ветер подошел,
Улегся возле окон.
Химическим карандашом
Очерчен лес далекий.
И, прибавляя дни к годам,
Закаты и рассветы,
Проходит август по садам —
Последний месяц лета.
День, два —
И осень тут как тут.
Густеет тень ночная.
Один окончил институт,
Другой лишь начинает.
И мы теперь не верим снам,
Яснее время слышим.
Не дети мы, и нам…
И нам
Давно уж тридцать с лишним.
А сквозь прозрачное стекло
Струится луч веселый,
И так легко,
И так светло,
Как будто завтра в школу.
Отец
Жили мы на юге Украины,
В солнечном, зеленом городке,
Где акаций снежные вершины,
Где белеет парус на реке.
Мой отец — простой портовый
грузчик
Двадцать девять лет таскал мешки.
Шириною плеч его могучих
Любовались даже моряки.
Элеватор у воды бессонной!
На заре отец шагал сюда
Разгружать товарные вагоны,
Нагружать торговые суда.
Он работал, силою играя,
И бывало, со своим мешком
Ночью шел, покинув Николаев,
В города соседние пешком.
Знал в Одессе, кто бывал у моря,
А в Херсоне — каждый паренек
Грузчика Лисянского, который
Поднимал, как перышко, мешок.
По отвесной лесенке портовой,
Узкой, шаткой, он поклажу нес,
И лежал мешок восьмипудовый
Неподвижно, будто в плечи врос.
Счастья не просил отец у бога,
Не пытал и не молил судьбу.
Правда, верил, да и то немного,
В куль, лежащий на его горбу.
Так работал, что в глазах плясало
И пересыхало все во рту.
Но зато раз в сутки ел он сало
С житняком. И тут же спал, в порту.
Он трудился до седьмого пота,
Не жалел здоровья своего.
Нет, не годы — адская работа
Раньше срока сгорбила его.
Он обиделся на жизнь чертовски
И грозил кому-то кулаком…
Мне всегда казался горб отцовский
Затвердевшим на плечах мешком.
А когда у нас в порту набатом
Прозвучал «Авроры» грозный залп,
Мой отец ушел на фронт солдатом,
Ленину служить, как он сказал.
Жизнь его цветами не встречала,
До всего дошел своим путем.
Он поверил в Ленина сначала,
А в себя поверил он потом.
Он с войны гражданской воротился,
Будто выпрямился в полный рост.
В партию вступил и все гордился:
— Ленин мне доверил этот пост…
Мне простят, что слишком затянулся
Мой рассказ от первого лица.
Много лет прошло…
И я вернулся
В город детства, словно в дом отца.
Снег акаций. Улицы прямые.
Старый николаевский причал.
Здесь я имя Ленина впервые
От отца родного услыхал.
Слава
Сияло имя Ленина,
Идя в века,
Перешагнув поля,
моря России,
И не было такого уголка,
Где б это имя не произносили.
А он ходил в поношенном пальто,
Жил на пайке,
Трудился дни и ночи,
Детдому слал дрова,
С докладом шел к рабочим
И говорил, что выспится потом.
Он жил у дальних гор,
У безымянных рек
В сердцах людей
Всех стран и поколений.
И кажется, один лишь человек
Не замечал той славы…
Это — Ленин.
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: