Кумачовые платки.

Всем в глаза глядел я смело,

Дескать, сердце так велело!

В праздник

* Прежнее название завода «Серп и молот».

бедным получилось

Оформление колонн...

Но вошли тут комсомолки,

И на всех платки-обновки,

Над рядами запылало

Триста праздничных знамён.

Будто время встало с ними

В строй надёжный,

с молодыми...

И теперь былые годы

Мне особенно близки...

Я тоскую втихомолку,

Что забыли комсомолки,

Что не носят коммунистки

Нынче красные платки.

Мы идём всё дальше,

дальше...

Говорю в пути Наташе

Рассудительно

и строго,

Как положено отцу:

— Не гоняйся за новинкой,

Супермодной паутинкой;

От меня прими косынку,

Кумачовую косынку,

Гордость первых комсомолок,

И она тебе к лицу!

С нею, словно в озаренье,

Ты услышишь бурь рожденье

И почувствуешь душою

Наших спутников полёт;

И увидишь, как морями

И чужими островами

По далёким континентам

Революция идёт!

Быль о первом красном галстуке

Поэту Александру Филатову, одному из первых

пионеров московской организации.

На кремнистом берегу Урала

Комиссарка утром умирала —

Девушка в косынке кумачовой,

Со звездой простой, пятилучовой.

Говорила девушка солдату

Ласково, признательно, как брату:

— Чувствую, что я

Теряю память,

Видно, мне

Теперь не комиссарить!

Не ходить в атаку

Вместе с ротой

На врага сквозь

Ливень пулемётный.

Я с Трёхгорки...

Родом я москвичка,

У меня осталась

Там сестричка.

Разыщи, будь...

Другом... сиротинку,

Передай ей

Красную косынку.

Это знамени

Священного частица,

И она ей

В жизни пригодится...—

Озарённые закатом и пожаром,

Воины простились с комиссаром.

И пошли вперёд полубосые

Воины — защитники России.

...Шёл солдат.

Он помнил о косынке

Даже в рукопашной, в поединке.

Поднял он, как знамя, у Чонгара

На штыке косынку комиссара.

С ней в дозоры он ходил ночами,

За неё он бился с басмачами.

Под Термезом с ней хранил границу,

С ней на курсы прибыл он учиться.

Над Москвою в золоте надкрылий

Царские орлы ещё парили.

У котлов асфальтных, топок чёрных

Согревались стайки беспризорных.

Были трудными пути солдата —

В интернат и вновь до интерната.

В деткоммуне, около Таганки,

Разыскал сестрёнку комиссарки.

— Понимаешь ли,

Такое дело,

Тут сестра...

Отдать тебе велела...

Это знамени

Священного частица,

Ты должна своей

Сестрой гордиться!

Смелая была,

И, знать, недаром

К нам её

Прислали комиссаром,

Друг на дружку

Очень вы похожи.

Видно, будешь

Комиссаркой тоже! —

...Через парк под пламенем заката

Провожала девочка солдата.

Шла в косынке старой, кумачовой,

Со звездой простой, пятилучовой.

С ней она потом не разлучалась,

Забывала голод и усталость.

Говорили люди, что кипело

С той поры у ней любое дело.

Забывала все она печали,

Если комиссаркой величали.

Девочке в косынке кумачовой

Полюбилось, видно, это слово.

К ним в Таганку

По дороге близкой

В деткоммуну раз пришёл Дзержинский.

Там и встретились в аллее парка

Председатель ВЧК и «комиссарка».

Девочка ему и рассказала

О косынке, что сестра прислала.

Говорила не по-детски жарко,

Что она стать хочет... комиссаркой.

Помолчав, ответил ей Дзержинский;

— Рано стать

Решила коммунисткой!

Погляди! Играют

Дети в «салки».

Почему нет

С ними комиссарки?

Почему ты

Не смеёшься звонко

И зачем же

Держишься в сторонке,

Забываешь детство золотое,

Возвращённое тебе страною?! —

И Дзержинский в тёплый майский вечер

Положил косынку ей на плечи.

Он расправил каждую морщинку,

Завязал ей галстуком косынку.

— Так носи!

И в нашем государстве

Ты расти,

Учись и комиссарствуй! —

...Эту быль в кремлёвском светлом зале

Мне друзья большие рассказали, —

Кем, когда в Советском государстве

Был повязан первый красный галстук.

Тут сказал нам секретарь крайкома:

— Комиссарка мне,

Друзья, знакома.

Это я

В те годы огневые

Комиссаркою назвал

Её впервые.

Комиссарит деловито, точно

В области у нас дальневосточной.

Ходит со звездой пятилучовой,

Признает один цвет —

кумачовый!

* * *

От костров синий чад

Вьётся по дороге.

Комсомольский отряд

Поднят по тревоге.

Не закончен был съезд...

Срочное заданье!

Едем в дальний уезд

В полымя восстанья.

Мир открыт широко —

Поступь стала твёрже;

Весь губернский совнарком

Едет с нами тоже.

Ветру встречному рад

Я,

солдат неловкий,

По ногам бьёт приклад

Старенькой винтовки.

Не в беду мне беда—

Я её не знаю,

И вошла в строй тогда

Песня боевая.

Не страшит нас мороз,

Колкая позёмка...

Застучал паровоз

Буферами звонко.

Знаю,

в сердце ребят

Многих неспокойно...

То стрельба,

то набат

В поле с колокольни.

В прорву, в пропасть летят

Тёмные вокзалы, —

На подхват, на подхват

Поднимает отряд

Голос запевалы.

Вверх и вниз — провода,

Взорван путь за нами.

«Никогда, никогда

Коммунары не будут рабами!»

...Реки память хранят

О своих истоках,

Лишь о них говорят

У морей широких.

В наших песнях простых

Боевые были...

Не поверю, чтоб их

Сыновья забыли!

Ведь любая тогда

С чистым сердцем пелась!

Пронесём сквозь года

Нашим песням верность!

Рос на опушке рощи клён

Рос на опушке рощи клён,

В берёзку был тот клён влюблён.

Берёзка к другу на плечо

Не раз склонялась горячо.

Берёзку часто в летний зной

Клён укрывал своей листвой.

Над ними пели до звезды

Весной весёлые дрозды.

На рощу как-то пал туман,

Ворвался грозный ураган.

Берёзку белую любя,

Клён принял вихри на себя.

Шумит, растёт кудрявый клён,

Одной берёзке верен он.

И лишь для клёна каждый год

Берёзка стройная цветёт.

Большую радость я несу

Ни частых звёзд и ни луны

Сегодня над Москвой,

Среди полночной тишины

Я вновь иду с тобой.

Большую радость я несу:

Я издавна влюблён

В свою Москву, в её красу,

Часов кремлёвских звон.

Я помню дивный Венский лес,

Там в армии служил,

А в Индии, в стране чудес,

Заводы возводил.

Я людям добрый был сосед,

Встречал везде друзей,

В любой стране я был полпред

Республики своей.

А вечерами, что скрывать,

Когда спускалась мгла,

Моя страна, как сына мать,

Меня к себе звала.

Давай, подруга, поспешим

Отдать Москве поклон,

Пока гремит в ночной тиши

Курантов перезвон...

Где признанье начинается

Где река с другой встречается,

Там темнее глубина;

Где признанье начинается,

Там душа обнажена,

К нам в сады пришло молчание.

Заволок туман пути.

Ты сердечное признание

Шепчешь словно в забытьи.

Ничего в словах ненужного,

Все они душе сродни.

Словно светлые жемчужины,

Скупо светятся они.

О былом воспоминания

Отданы мне одному.

И ни слона из признания

Не доверю никому.

Словно камни самоцветные,

Положу я их под спуд —

И слова твои заветные

Навсегда со мной умрут.