Возвращение

Оставаться долго вблизи жаждущих мщения хуамбисас было опасно. Нужно было или идти дальше вверх по течению, или возвращаться обратно. Тухаймпай настаивал на том, что мы должны сопровождать его отряд обратно вниз по течению. Он утверждал, что на Марасион, выше Понго-де-Мансерихе, находится в изобилии золото.

Путь вверх по течению был труден. На реке были водопады и быстрины. Через них пришлось бы тащить наши тяжело нагруженные челны. Чтобы избежать быстрого течения реки, надо было идти близ берега, а с берега мы легко могли подвергнуться нападению раздраженных хуамбисас.

Посоветовавшись, мы решили вернуться с индейцами до их первого лагеря. Незадолго до сумерек мы двинулись к нашим челнокам. Мы теперь чувствовали устремленные на нас жадные взоры. Разгоряченные борьбой дикари были в опасном настроении. Они становились с каждой минутой все наглее и наглее. Они группами в 5–6 человек подходили совсем близко под предлогом — взять на время наши ружья. При этом они забывали, что нужно подальше отставлять свои копья. Однажды, один дикарь вздумал разоружить Жака. За это он получил удар прикладом в грудь. Этот случай не мог, конечно, улучшить наши дальнейшие отношения.

Наступило настоящее затишье перед бурей, когда Тухаймпай явился к нам и сказал:

— Пусть каждый из вас сядет по одному человеку в челноки к индейцам. Этим вы подкрепите их доверие. Ваше влияние так велико, а ваша сила еще больше. Вы спасете нас от гибели в случае, если хуамбисас начнут нас преследовать.

Все это было в высшей степени подозрительно. Под льстивыми словами старого плута скрывалось желание завладеть нашими головами и нашим багажом.

В течение четверти часа я убеждал Тухаймпая, что четверо из нас должны ехать по двое, а пятый займет место в третьем челноке. Тухаймпай не мог скрыть своего разочарования. Он вынужден был подчиниться нашему решению — не разъединяться.

Если бы мы сели по-одному в челноки индейцев, то по данному знаку челноки были бы опрокинуты. Индейцы действовали под водой так же хорошо, как и на суше, и поразили бы нас копьями, а мы ничего не смогли бы сделать с нашими винчестерами.

Скоро наша флотилия тронулась в путь. Впереди колонны находились Жак и Эдвардс, Ямбуша был в середине, Гаме и я вместе с Тухаймпаем сели в последнюю лодку.

Страшные черепа жертв нашего нападения с оскаленными зубами, с сочащимися глазными впадинами и выпавшими языками неподвижно глядели на нас.

Через час мы достигли песчаной отмели. Здесь решено было переночевать. Когда причаливал мой челнок, уже горели костры, зажженные приехавшими раньше. С обычной осторожностью мы разбили свой лагерь в надежном расстоянии от наших союзников. Прежде чем лечь спать, мы устроили совещание. Должны ли мы возвращаться или нет. Взвесив все, мы решили добраться до верхнего течения Сантьяго по Мороне. Это значило, что мы еще раз должны пройти по Понго-де-Мансерихе. Решение было принято, и мы отправились спать. На страже остались Жак и Гаме. Наглость иифарос со времени их успешного нападения на хуамбисас убедила нас, что у них осталось только одно желание — свою большую победу превратить в полный триумф. Поэтому мы не могли оставить на-страже одного. Всю ночь дикари сидели у огня, болтали и жестикулировали.

Утром с восходом солнца мы были уже на ногах. Снова Тухаймпай начал убеждать меня разместиться всем белым по одному в челноки индейцев. И снова я отверг его предложение. Так поплыли мы, растянувшись в длинную линию. Передние челноки находились от средней части флотилии на 800 метров и столько же было между нами и серединой.

Мы плыли уже несколько часов. Ничто не нарушало тишины. Слышались лишь мерные удары весел да иногда вскрики попугаев. На руле нашего челнока сидел Тухаймпай. Три гребца сидели впереди и работали веслами. Гаме и я сидели посредине лодки спиной друг к другу с ружьями на коленях. Мы молча курили, и ни на одно мгновение не спускали глаз с индейцев.

Вдруг раздались два выстрела, быстро следовавшие один за другим. В одно мгновение я вскочил и направил ружье на Тухаймпая.

— В воду! — крикнул я.

Начальник перекинулся через борт и не успели мы направить с Гаме ружья на гребцов, как они уже плыли от лодки к берегу.

Предчувствуя опасность, мы накануне вечером условились, что в случае враждебных действий со стороны индейцев, два быстро следующих выстрела являются сигналом.

Как потом выяснилось, сигнал к тревоге дал Амбуша.

— Индейцы на моем челноке, — рассказывал он, — не говоря ни слова, вдруг повернули к берегу, причалили и оставили меня одного. Я был уверен, что они затевали какую-нибудь злую штуку со мной и дал сигнальные выстрелы.

Жак и Эдвардс подобно нам избавились от своих спутников. Мы соединились, поймали опустевшие челноки и в первый раз свободно вздохнули. В тот вечер мы были в приподнятом настроении. Наконец-то мы избавились от напряженной бдительности. В радости мы схватили оставшиеся в лодках копья и, размахивая ими, устроили настоящий военный танец иифарос.

Здесь мой дневник обрывается…

Я помню, что потом мы спокойно плыли по Сантъяго, охотились, искали золото и гумми. Золота мы нашли немного, но гумми-деревьев был неисчерпаемый запас.

Когда мы прибыли на то место, где к нам присоединился отряд иифарос, мы откопали спрятанные нами припасы: стеклянную банку с 45 риса и ящик с тремя тысячами патрон. Если бы наши союзники прибыли раньше, то от этих запасов не осталось бы ничего.

Добравшись до Борьи, мы пошли посмотреть, что сталось с нашими посевами. Маис был готов, кассава была молода, мучниста и обещала богатый сбор. Мы остались в Борье достаточно долго, чтобы заготовить припасов на 4 месяца для нашего дальнейшего путешествия. Мы нарыли кассавы, настреляли и накоптили дичи и заготовили мясной экстракт из обезьяньего мяса. Мясной экстракт удался отлично. Для приготовления его мы брали мясо убитых животных, варили, процеживали через соломенную шляпу Жака, прибавляли красноватого перца и соли, вновь варили и затем наливали в жестяные коробки. Экстракт сохранялся очень долго и заменял нам потом мясо при варке супа.

В Борье мы расстались с Амбуша. Он направился в Барранку, а оттуда поехал на Иквитос.

Мы же вчетвером двинулись вверх по течению Мороны, чтобы искать новых приключений и, быть может, найти те места, откуда доисторические инки добывали свое золото.