Поняв его намерения, Лена затаила дыхание. Он собирался ее поцеловать. В фойе Башни из слоновой кости, прямо на глазах у любого, кто спустится по лестнице. Пьянящая радость охватила каждую клеточку тела.

– Ты не осмелишься, – прошептала Лена.

Уилл помедлил, его губы замерли в сантиметре от ее рта.

– Никада не мог тебя понять. – Его глаза потемнели от возбуждения. – Лена, так да или нет?

Теплое дыхание согревало ее губы. Лена разжала руку на его груди. Она поняла ответ прежде, чем успела его произнести. И Уилл тоже.

Он слизнул согласие с ее губ, обхватив ладонями лицо Лены и притянув его к себе. Вкус Уилла одурманил ее. Лена вцепилась в лацканы его пиджака и приподнялась на цыпочки.

Окружающий мир исчез. Остался лишь жар его твердого тела и вкус его губ с ноткой шампанского и лимонного пирога. Прикоснувшись языком к его языку, она проглотила тихий стон Уилла. Словно получив разрешение, он ответил на ласку со всем жаром мужского обладания и обхватил Лену за попку.

Она чувствовала слои ткани, сбившейся между ними, и прикосновение твердой плоти, вжимающейся между ее бедер. Желая большего, нуждаясь в большем, Лена зарылась рукой в его волосы. Уже не было места ни особому мастерству, ни искусности, ни тем осторожным поцелуям, которыми она, флиртуя, обменивалась с кавалерами в Эшелоне. Ничего, кроме голода и едва сдерживаемой ярости, что она чувствовала под его кожей.

В постели Уилл никогда не будет смирным или покорным. И именно это его качество притягивало Лену больше всего на свете.

– Отвези меня домой, – прошептала она, пока не успела передумать. – К себе домой.

Уилл поднял голову и замер. Искорки меди горели в его взгляде, и Лена тотчас поняла, что сказала что-то неправильное.

Она снова его поцеловала, прикусив нижнюю губу, но Уилл не ответил. Он обхватил ее лицо ладонями и отстранился, тяжело дыша и прислонившись лбом к ее лбу.

– Лена. – Одно слово, полное голода и подавленного желания. – Я не могу. Мы не можем.

Она провела руками вниз по его груди, остановившись на животе.

– Можем. Никто не узнает. – Лена затрепетала. – Я хочу тебя, Уилл. Ты мне нужен. Нужен весь. И это для меня совсем не игра, – добавила она уже шепотом.

Он вздрогнул, не открывая глаз, будто сражался с чем-то ей неведомым.

– Не можем. – И высвободился из ее рук. Щеки Уилла горели. Взгляд, которым он окинул Лену, был полон тьмы, опасности. Голода. Уилл медленно покачал головой: – Даже этого никада не должно было произойти.

Словно удар прямо в сердце.

– Ты же меня хочешь, – прошептала Лена.

– Чо я хочу и чо я могу – не одно и то же.

Уилл провел руками по голове, растрепав аккуратную косу. Густые пряди цвета меда упали вокруг его лица, лаская строго очерченные скулы.

Его отказ потряс Лену. Словно в насмешку, кровь побежала по венам еще быстрее, что-то горячо и тяжело запульсировало между бедрами. Тело не осознавало того, что уже понял разум.

– Почему?

– Лена, я вервульфен.

– Неважно. Ты же знаешь, меня это не волнует…

Уилл обхватил ее запястья:

– Меня волнует.

Ее опасения подтвердились. Глаза защипало, и Лена отвернулась. Видимо, это ночь станет самой ужасной в ее жизни.

– Отпусти меня.

Уилл помедлил, но все-таки выпустил ее и отступил в сторону. Наконец-то можно свободно вздохнуть. С трудом сглотнув, Лена подавила слезы и схватила свои испорченные перчатки.

– Можешь вернуться на бал, – бросила она. – У тебя там дела. Я сама найду экипаж.

– Лена…

– Ты должен вернуться. Я хочу домой. – Куда угодно. – В Уэйверли-плейс.

Не в силах больше находиться рядом с ним, она подхватила юбки и сбежала. 

Над дверью лавки зазвенел колокольчик.

Стоящий за прилавком мужчина поднял глаза, но при виде вошедшего его улыбка тут же испарилась. Взгляд торгаша пробежался по рабочей рубашке и кожаным штанам Уилла.

– Чем могу вам помочь, сэр?

Витрины магазина слегка поблескивали в мягком солнечном свете, заполненные рядами револьверов. В углу стояла другая витрина с менее распространенными видами оружия; там были предназначенный для леди позолоченный арбалет, ручные булавы, даже пара кожаных перчаток без пальцев с лезвиями, выскакивающими вместо них с внешней стороны ладони. Один удар кулаком – и человек мертв. Уилл внимательно рассмотрел эти перчатки, а потом двинулся к револьверам. Он пришел не ради собственных нужд.

– Я за револьвером. Че-нить изящное.

Хозяин лавки удивленно изогнул бровь:

– Подобное будет стоить недешево.

Уилл не глядя бросил ему кошель; тот подпрыгнул на прилавке, тяжелые монеты звякнули друг о друга.

– Иного и не ждал.

Опершись о прилавок, Уилл склонился над витриной и принялся рассматривать ее содержимое. Утяжеленный дерринджер, сделанный в Германии рейхсревольвер М 1879, пневматический пистолет. А вот и вариант, подходящий для ручки Лены.

Перламутровая инкрустация, позолоченные детали. На стволе установлен латунный прицел, рукоять украшена изысканной тончайшей гравировкой.

– Вот этот, – заявил Уилл, тыкая пальцем в стекло витрины.

– Прекрасный выбор, сэр. Могу ли я узнать, с какой целью вы покупаете оружие? Этот револьвер предназначен для прицельной стрельбы.

– Защита.

Владелец магазина отпер витрину и вытащил оттуда шкатулку красного дерева, в которой лежал пистолет.

– Семнадцатый калибр. Боюсь, не защитит от чего-то крупнее голубя или небольшого животного. Если, конечно, вы не чертовски хороший стрелок.

– Защитит, после того, как я чутка с ним поработаю. – Уилл провел пальцем по гладкому стволу.

Парочка изменений, и Лена сможет хоть медведя завалить, ну или голубокровного. Ее собственный отец разработал пули, которые взрывались при попадании в цель. Нужно лишь воспроизвести химический состав и заменить пули на что-то более подходящее для компактного револьвера.

Сначала хозяин магазина суетился, поскольку посетитель сильно действовал ему на нервы, ну а теперь – потому что Уилл продемонстрировал наличие у него денег.

– А еще вот это, – бросил вервульфен пока не поздно, указывая на перчатки с обрезанными пальцами.

Снаружи улица была залита солнцем. Прохожие с любопытством смотрели на необычного посетителя, но никто не сказал ни слова. Молодая женщина в расшитом желтом платье схватила зазевавшегося сына за руку и утащила с дороги. Уилл с трудом сдержался, чтобы не оскалиться в улыбке, но вспомнил слова Лены. Он – не чудовище. Неважно, что в нем видит эта незнакомка. Сдержанно кивнув, Уилл проследовал дальше, будто имел полное право находиться на этой улице наравне со всеми.

Ночь тянулась долго, а сон не приходил. Из головы все не шел Колчестер, противник, о котором Уилл так мало знал.

Пока мало знал.

Если Лена считает, что ее лучшая защита от голубокровных – принять все без спора и покориться, то ее ждет сюрприз. Прошлым вечером Уилл испугался. Даже в присутствии почти четырех сотен гостей Колчестер оказался способен приблизиться к ней.

Уилл укрылся от ветра в ювелирном магазине. Внутри пара облаченных в бархат и кружева голубокровных рассматривали выложенный на витрине товар. Один из них носил благоухающий парик в стиле короля Георга и тяжело опирался на трость. Под духами ощущался слабый гнилостный душок, от которого волосы на затылке Уилла встали дыбом.

Запах Увядания. Голубокровному осталось немного, пока кто-нибудь не решит облегчить его страдания и спасти город от очередной вампирской резни.

Мужчина средних лет подхватил пожилого под руку, когда тот повернулся.

– Сюда, дедушка, присаживайся. – И подвел его к стулу, махнув владельцу магазина: – Бладвейн. Живо.

Никто из них не успел еще почувствовать запах Уилла. Он крался вдоль шкафчиков, сдерживая острое желание обернуться и не спускать с парочки глаз. Вонь леденила кровь. Уилл лишь однажды столкнулся с вампиром, но того раза ему хватило. На память остались шрамы на животе – единственные раны, которые волчий вирус оказался неспособен полностью исцелить.