- Твою ж... - я в два шага преодолела расстояние от порога до массивной кровати с балдахином. Тот был опущен, скрывая и гору подушек, и тело, меж них раскинувшееся.
Жив.
Дышит.
Слабо, но дышит...
- Эль...
...его остановила матушка, там, в зале. Подхватила под руку, чтобы сказать что-то очень-очень важное и точно мне не интересное. И мне бы дождаться возвращения, но...
...взгляды.
Смешочки.
И спины благородных эльфиек, всем видом своим выражавших презрение. Одной там, среди перворожденных, находиться было в высшей степени неприятно. И потому я попросила проводить меня к гостевым покоям. А потом еще подумала, что лакей вряд ли станет держать язык за зубами, и эта моя просьба будет истолкована весьма и весьма однозначно.
- Ю...с-с...я... - Глен открыл глаза.
Он был пьян.
И почти мертв.
Черный клинок торчал в груди, приколов моего бывшего к кровати, что бабочку.
- ...это... ты...
- Это я, идиот. Говорили же тебе, сиди тихо, - я прижала пальцы к шее, понимая, что ничего не смогу сделать. - Кто?
- Ю...ся... ты... за что?
Кто-то заглянул в комнату.
Завизжал.
А Глен закашлялся кровью и, почти подавившись, подался вдруг вперед, схватил меня за руку.
- Не позволь им... двоим... они... хотят... как древние... он и Марисса... вместе... не позволь... Юся...
Меня оттолкнули, а к Глену потянулись руки, много белых эльфийских рук, которые опоздали. Я знала это, а они, упрямые, пытались удержать душу в мертвом уже теле.
Я знала, что эти двое, отец Эля и высокий худой мужчина с по-человечески унылым лицом способны на многое. И вот раны затягиваются. И кровь темнеет. Грудная клетка вздымается. Опадает. И снова... и снова.
Опять.
Меня взяли за руку, потянули.
Эль?
- Идем, - тихо сказал он. - Ты ему не поможешь.
И я расплакалась.
Ненавижу слезы.
Слезы высохли самой, стоило услышать шепоток:
- Убила.
Это слово повторяли на разные лады. Кто-то с удивлением, кто-то с восхищением, с недоумением, кто-то... так, что становилось понятно: стоит ли ждать от людей иного?
Низкие существа, которым неведома честь. И дело отнюдь не в том, что убивать плохо, отнюдь. Плохо убивать на чужом празднике, ибо редкая смерть способна этот праздник украсить.
- Не слушай, - тихо произнес Эль. И я кивнула.
Не буду.
Только слушать не нужно, достаточно оглянуться, все написано на лицах и...
- Я не убивала.
- Я знаю.
- Я его... нашла. Понимаешь? Просто нашла и...
Он молча коснулся губами виска.
И ком в груди растаял. Остальные? Плевать. Пусть думают, что хотят, но главное, что Эль точно знает: я не убивала. Дышать и то стало легче. Я уткнулась в грудь мужа. Не хочу никого видеть. Просто не хочу.
- Уйдем? - предложил Эль. И я кивнула. Уйдем. Его бабушка поймет. Она показалась мне способной понимать, и потом, позже, я попрошу у нее прощения. Быть может, в лавке отыщется еще один полумертвый цветок драконьих кровей или что-то иное... но я просто не могу оставаться здесь.
Вот только уйти нам не позволили.
Отчего-то я не удивилась, увидев дорогого папеньку во главе городской стражи. И пару своих прихватил. Эшварт, которого я полагала если не другом, то всяко человеком порядочным. А вот Дункан, как был дерьмом, так и остался... ишь, подбрасывает на ладони комок тьмы, будто намекая, что в любой момент готов его отпустить.
- Надеюсь, вы осознаете всю сложность вашего положения? - осведомился папенька, разглядывая, правда, не меня, но моего супруга.
- Надеюсь, и вы осознаете всю сложность вашего положения, - спокойно отозвался Эль.
- Совершено убийство.
- Совершено.
Было бы странно отрицать очевидное. Хотя, признаюсь, мелькнула мыслишка от тела избавиться, жаль, запоздалая... мне бы раньше сообразить. Простейшее заклинание пепла, и пусть доказывают, что мой дорогой бывший просто-напросто не сбежал.
Иногда некромантом быть удобно.
Особенно удобно быть сообразительным некромантом. И я вздохнула.
- Убит подданный империи.
- На территории, принадлежащей эльфам.
- Этот дом не является посольством.
- Однако согласно договору о благих намерениях, подписанном в году тысяча семьсот тридцать восьмом от Восшествия, любая территория, на которой произрастает мэллорн, является неотъемлимой частью Вечного леса, - Эль слегка наклонил голову.
- Да что вы... - Дункан почти отпустил тьму, но Эшварт взмахом руки развеял клубок.
Он силен.
Куда сильнее меня и в прямой стычке шансов у меня нет. В прямой стычке, пожалуй, меня одолеет почти любой, а потому сопротивление бесполезно.
- Расследование будет проведено, - Эль смотрел на отца, а тот... тот выглядел донельзя довольным, будто все шло именно так, как должно.
- Не сомневаюсь. Но мы заявим протест.
- Пожалуйста.
- А также потребуем выдать убийцу.
Я спрятала руки за спину, запоздало вспомнилось, что на них кровь. И стоило коснуться ткани, как руки обвили тонкие нити. Испугаться я не успела: нити исчезли, а с ними исчезло и ощущение грязи на коже.
- Думаю, сперва следует его найти.
- Думаю, вы знаете, о ком речь, - наконец, я была удостоена насмешливого взгляда. - Я понимаю, что вы оказались перед непростым выбором... и пытаетесь сохранить лицо. Но, право слово, все ведь очевидно. Вашу жену застали над телом с ножом в руках...
...а он откуда знает?
Все ведь произошло быстро. И в доме мы не задерживались. Даже если кто-то из приглашенных послал за стражей, что само по себе сомнительно, эльфы не особо любят, когда посторонние вмешиваются во внутренние дела их, то подробности... или...
- Клянусь тьмой, я не убивала, - и тьма отозвалась, обвила ладони, чтобы впитаться в кожу. Эшварт нахмурился, а вот Дункан сплюнул.
Не поверил?
Или, скорее, плевать ему было на то, кто там действительно убил. Дункану главное, как это дело на карьере отразиться, которая у него во многом не складывалась. И отнюдь не потому, что специалистом он был дерьмовым. Не был. А вот засранцем, умудряющимся на ровном месте отношения с людьми портить, очень даже был. Но я-то здесь при чем?
- Клятва - это хорошо, - протянул отец громко. - Вот только... насколько мы знаем, связь с Вечным лесом не может не сказаться... в том числе на клятвах. Поэтому... с вашей стороны было бы весьма благоразумно оставить человеческие дела людям.
- Я бы оставил, - Эль задвинул меня за спину. - Если бы они касались только людей.
- Что ж... возможно, так оно и будет?
- Будет ли?
Стража притворялась глухой. Или... они слышат совсем другой разговор? У Мариссы всегда получались красивые щиты.
Как я ее не заметила?
Ныне она в черном, и строгий костюм ей к лицу. И тяжелая серебряная цепь, в звенья которой вплавлены камни. Наверняка, артефакт из тех, которые древние, родовые и свойств малоизученных.
Перстень в пару.
Заколки.
Взгляд насмешливый. И эта вот улыбка, снисходительная, прощающая даже. На мертвецов не стоит обижаться, а она явно полагала меня если не мертвой, то почти.
- Я тоже умею приносить клятвы, - отец теперь говорил иначе, как-то... спокойно?
Уверенно.
И главное, что я готова себя за локоть укусить, если слышим его только мы. Вот отступает стража, явно решив, что ссора с ушастыми городу особой пользы не принесет. Вот Дункан что-то нашептывает напарнику, и тот слушает, но не сказать, чтобы прислушивается. Вот на мое плечо ложится рука.
Оборачиваюсь.
Тот самый полукровка, который убрал пьяного Глена.
- Не стоит волноваться, - сказал он тихо. - Насколько я успел изучить светлейшую Эрраниэль, она скорее разрушит этот город, чем позволит причинить вред семье.
А я семья?
Семья.
- Мне нужно лишь то, что мне принадлежит, - и вновь взгляд на меня, будто он знает... хотя почему «будто»? Он точно знает, что спрятал предок, как знает, что это сокровище переместилось из склепа. И искушение огромно, будто сама тьма нашептывает, что стоит избавиться от докуки.
К чему мне рука демона?
Я ведь и капусту, если разобраться, не люблю. Так чего ради... люди? Люди справятся. Есть ведь другие некроманты и вообще... сомневаюсь, что отец собирается уничтожить город. На ненормального он не похож, ему власть нужна и отнюдь не над нежитью. Что изменится для большинства? Ничего.
Так стоит ли?
Я сунула руки в подмышки, коснулась шали, если уж она божественного происхождения, то пусть помогает, пусть избавит от этого... шепота. И он исчез. А с ним ушли и сомнения, и дрожь.
- Я дам тебе время, - сказал отец, отступая. - Но не думай, что его так уж много. И что нам нужно ваше разрешение. Скоро мир изменится. И вполне может быть так, что некоторые старые договоренности перестанут иметь вес.
А потом улочка опустела.
И парень сказал:
- Я вас провожу. Хотя глупо. Остались бы в поместье, там всяко безопасней.
Эль молча покачал головой, а я вцепилась в руку мужа и сказала:
- Его ведь кто-то убил. Кто-то из тех, кто неплохо себя чувствует в этом самом поместье.
А значит, не так уж там и безопасно.
...шелестело дерево серебряной листвой, укрывало от мелкого дождя, и солнечный свет, запутавшийся в листьях, согревал малину. Та и рада была растопырить уцелевшие листья, тянула побеги, жалась к гладкому стволу, спеша ухватить остатки тепла.
- Все будет хорошо, - не слишком уверенно произнес Эль. И я повторила, пытаясь убедить себя:
- Все будет хорошо...
Прозвучало довольно-таки фальшиво.
А дома нас ждал маншул и пара полудохлых крыс, что бродили по кухне, натыкаясь на мебель. Шерсть их потемнела, частями вылезла, глазницы были пусты, но вот появление живых твари учуяли сразу. Одна развернулась и зашипела, прежде чем превратиться в горстку пепла.
Не хватало еще, чтобы в моем доме крысы на меня шипели.
Вторая заверещала, оказавшись в ограничительном круге.
- Погоди, - Эль перехватил руку. - Она... не совсем, чтобы мертвая. И не живая.
Крыса рухнула на бок, тельце ее затряслось и лопнуло.