«Прежде чем писать, нужно жить». «Слова не имеют ценности, если они не родились из долгого пути под звездами». Это сказал Экзюпери.

СЛАВНОЕ РЕМЕСЛО

Наступило время выбрать дело жизни, «ремесло, достойное человека», как он говорил сам себе.

В 1780 году граф де Грасс собрал добровольцев, французских моряков, и на корабле «Тритон» отправился через океан, чтобы воевать за независимость Америки. Среди других под началом у де Грасса был Жорж Александр Сезар де Сент-Экзюпери.

Быть может, пример предка побудил Антуана Экзюпери принять решение стать морским офицером. Тщательно подготовившись, он идет экзаменоваться в военно-морское училище. Но кроме специальных предметов, предстоит написать сочинение, и это неожиданно оказывается самым трудным. Тема вступительной работы: «Впечатление эльзасца, возвращающегося в родную деревню после войны четырнадцатого года и присоединения Эльзаса к Франции».

Но откуда юноше, никогда не бывавшему в этих краях, знать, о чем думают эльзасцы? И, вероятно, очень различны переживания живущих в Эльзасе французов и немцев.

Инстинктом он понимает, что не настроения эльзасца и совсем не собственные его размышления интересуют училищное начальство, а единственно — способен ли будущий офицер всегда и во всех обстоятельствах думать согласно с тем, что предписано.

Так вот он решительно на это не способен.

— За всю мою жизнь я не написал ни строчки, которую мне нужно было бы оправдывать, замалчивать или перевирать, — скажет он впоследствии.

И когда перед войной с фашистами Сент-Экзюпери, попав в Германию, на все вопросы, обращенные к молодым немцам, услышит один ответ: ¦Наш фюрер сказал», он навсегда решит, что в мире, где воцарился бы Гитлер и ему подобные, для него нет места.

¦ Уважение к человеку! Уважение к человеку! — напишет он. — Это и есть краеугольный камень. Когда нацист уважает лишь подобного себе нациста, он вместо человека создает на Тысячелетия робота в муравейнике».

В войну товарищи с любовной насмешкой будут называть Антуана ¦мыслящая цель», «мечтающая цель», но полет за полетом убедит и самых маловерных, что тот, кто мыслит и мечтает, в десятки раз опаснее для фашистов, чем простой исполнитель приказов.

— По нему бьют скорострельные зенитные пушки, на его самолете скрещиваются трассы пулеметных очередей. А он — мыслящая цель, — искусно увертываясь от них и выписывая своей машиной крутые зигзаги, непрерывно все подмечает, — рассказывал о военных разведывательных полетах Сент-Экзюпери его друг Жорж Пелисье.

... Отвергнутый тогда, в юности, морским ведомством, Сент-Экзюпери становится летчиком и чувствует, что нашел истинное призвание.

— Я нуждаюсь в этом. Я испытываю в этом одновременно физическую и душевную необходимость. Какое славное ремесло! — будет он повторять.

В 1921 году французский авиапромышленник, талантливый инженер Латекоэр, организует почтовую линию Тулуза — Дакар, из Франции в Марокко через Испанию, а потом почтовые линии в Южной Америке. Сент-Экзюпери становится пилотом компании Латекоэра « Аэропосталь».

В основе замысла Латекоэра, казалось бы, простая экономия времени. Самолету, даже тогдашнему, понадобится в семь раз меньший срок, чтобы доставить письмо из Марокко во Францию. Но не только это принесли в жизнь почтовые самолеты.

Экзюпери родился в 1900 году. Наступающий век был крылатым. В войну четырнадцатого года люди впервые почувствовали, что крылья могут привести человечество и к гибели; надо открыть для них иные цели.

Друг Экзюпери по авиалинии, Дидье Дора, участвовал в июльском наступлении восемнадцатого года. Из шестидесяти четырех летчиков- бомбардировщиков одному Дора посчастливилось вернуться. После войны он и его друзья испытывали величайшую потребность доказать — самим себе прежде всего, — что самолеты не орудие убийства, не хищные птицы, что люди недаром столько столетий — еще от Икара — мечтали о крыльях.

Полеты над Сахарой и над морем очень опасны. Черт с ней, с опасностью, лишь бы во имя жизни.

— Они несли бомбы, — говорил Латекоэр. — Им надо скорее научиться перевозить почту.

На одном из самолетов Экзюпери увидел изображение аиста — значок военной эскадрильи.

«Пусть аист вспомнит свое предназначение», — подумал он.

И еще: век, с которым Антуану де Сент-Экзюпери довелось одновременно появиться на свет, был веком Скорости. Война и смерть подчинили Скорость себе. Наступал черед Скорости послужить жизни.

В сказке Маленький принц попадет на крошечную, очень быстро вращающуюся планетку.

— Тяжелое у меня ремесло, — скажет ему фонарщик — обитатель планеты, утирая пот со лба. — Когда-то это имело смысл. Я гасил фонарь по утрам, а вечером зажигал. Оставался еще день, чтобы отдохнуть, и ночь, чтобы выспаться...

— А потом уговор переменился? — спросил Маленький принц.

— Уговор не менялся, — ответил фонарщик. — В том-то и беда! Моя планета год от году вращается все быстрее, а уговор остается прежний.

Если подумать, в этом труде без отдыха есть прекрасный смысл. Прислушайся, вглядись: все приносит добрые вести тому, кто сумеет их разгадать, или предупреждает об опасности.

Человеку кажется, что лампа, которую он зажег, освещает только его стол. Но свет ее летит в пространство. «Как призыв», — напишет Экзюпери.

Ночью в пустыне он выйдет из дома. Бабочки и стрекозы ударятся о фонарик. «Эти насекомые подсказывают мне, что надвигается песчаная буря с востока, она вымела зеленых бабочек из далеких пальмовых рощ. На меня уже брызнула поднятая ею пена... Неистовая радость переполняет меня — я почуял опасность, как дикарь, чутьем...»

Все переговаривается между собой: человек с другим человеком, люди и природа; мир пронизан нитями взаимных общений, скреплен ими. Славно, что фонарщик на крошечной планетке выполняет уговор, как это ни трудно ему.

И славное ремесло у почтового летчика.

— Стоит ли рисковать жизнью ради бумажек — писем? — спрашивали себя пилоты линии.

«Понемногу они почувствовали, что среди писем непременно найдется по меньшей мере одно, которое сообщит хоть крупицу мира и надежды кому-то, охваченному отчаянием», — напишет Сент-Экзюпери.

Крылатый век выделывал свою душу; чем могущественнее он был, тем важнее это становилось для самого существования человечества.

Надвигался фашизм. «Поборники новой религии не допустят, чтобы многие... рисковали жизнью ради спасения одного, — предупреждал Экзюпери. — Эти люди прикончат тяжелораненого, если он затрудняет передвижение армии». И еще: «Мораль эта (фашизма) объясняет, почему личности следует принести себя в жертву обществу. Но она не сумеет объяснить, почему коллектив должен жертвовать собой ради одного человека — почему тысячи умирают, чтобы спасти одного от тюрьмы или несправедливости... А между тем именно в этом принципе, который так резко отличает нас от муравейника, и заключается прежде всего наше величие».

«Скорбь одного равна скорби всего мира», — писал Сент-Экзюпери.

В НЕБЕ. МАЛЕНЬКИЙ ПРИНЦ

Две — такие короткие — жизни дано было ему прожить: одну на Земле Людей, другую — на небе; хочется сказать — Небе Людей.

Друг Сент-Экзюпери летчик Анри Гийоме учил Антуана видеть Испанию, над которой пролегала трасса, глазами пилота.

Странно, но, пожалуй, скорее всего, земля Гийоме походила на детский рисунок: ребенок словно не замечает ненужное, но выделяет самое для него главное — так кошка становится больше дома.

— Берегись ручейка западнее Мотриля, — говорил Гийоме, показывая еле различимую голубую жилку. — При неумелой посадке он превратит самолет в сноп огня.

«О да, я буду помнить мотрильскую змейку», — напишет Экзюпери.

Злая змейка еще раз мелькнет в воображении писателя, когда в войну, далеко от Испании, он станет думать о последних минутах Маленького принца.

Гийоме рассказывал не о Лорке — большом городе, но о маленькой ферме возле Лорки. О ее хозяине. И хозяйке. Их дом стоял на горном склоне, их окна светили далеко.