Макс Роуд ©

Ты Был велик

Данное произведение написано на основе подлинных исторических фактов. Тридцать шесть имён, известных всем и каждому. Тридцать шесть судеб, с которыми связаны судьбы миллиардов обычных людей. Последние часы жизни самых значимых персон в человеческой истории, их деяния и свершения, их воспоминания и мечты. Тридцать шесть коротких рассказов, в которых целая жизнь пролетает за мгновения. Правители, воины, люди искусства, ученые. Это дань им всем, поскольку в истории не остаётся случайных людей, а тем, кто в ней остался, важно, чтобы их помнили.

4. Будда

Царевич Сиддхартха Готама, впоследствии получивший прозвище Будда Шакьямуни, или попросту Будда, пожалуй, единственный из тех, к кому не применимо слово «Был», господствующее в данном цикле рассказов. Он был велик при жизни, но ещё более возвеличился после смерти, став основоположником самой мирной, терпимой и ненавязчивой религии в мире. Несмотря на то, что этот царевич не совсем вписывается в общую канву повествования, фигура Сиддхарти столь значима для всей мировой истории, что обойти стороной её нельзя. Несмотря на то, что слово «буддизм» и его производные известны всем и каждому, сама личность Будды остаётся в тени, и многие даже не знают, что это был реально существовавший человек. Невежество непростительное, а потому пора восполнить этот пробел.

Сиддхартха (собственное имя) Готама (родовое имя), родился 4 мая 566 года до нашей эры, затем в этот же день, в 531 году, достиг просветления (имя Будда означает «просветлённый»), и в этот же день умер в 486 году, сразу по достижении восьмидесятилетнего возраста (даты жизни, по разным источникам, могут существенно различаться, но эти считаются наиболее близкими к достоверности). Его отец, Шуддходана, был раджой (царём) государства народности шакья (Шакьямуни — мудрец из рода шакья), а мать — царица Маха Майя, принцесса из соседнего государства народности колиев. По традиции тех мест, женщина должна была рожать ребёнка в доме своих родителей, но в случае с Сиддхартхой роды приключились непосредственно во время её поездки к родным, так что, не успев приехать на место, Маха Майя родила сына в роще Лумбини, неподалёку от современных границ Непала и Индии. Мальчик родился здоровый и крепкий, но Маха Майе недолго пришлось радоваться материнству, потому что через несколько дней после родов она умерла. Второй матерью мальчика стала Маха Паджапати, родная сестра Махи Майи.

Мальчик, а затем юноша, жил в роскоши. Любые его желания исполнялись мгновенно, но несмотря на это он не превратился в надменного барчука, а прилежно учился и не выставлял себя на первый план в играх со сверстниками. По инициативе отца его охраняли от любых религиозных учений - будущий государь должен был иметь чистый холодный разум, ибо только так (опять же, по мнению его отца), можно управлять мудро и непредвзято. Языческие догмы, поклонение символам и богам — отметалось всё. О религии говорить воспрещалось и горе тому воспитателю, кто нарушит табу. Сиддхартха жил в мире, созданном специально для него, и к изменениям в своей жизни, если таковые и случались, имел весьма опосредованное отношение. Так, по достижении шестнадцатилетия, однажды к нему привели невесту, его собственную кузину, Яшодхару, воспитанную в таких же тепличных условиях. Через два года у них родился сын — Рахула. Воспитанием Рахулы занималась Яшодхара и дедушка Шуддходана. Что касается самого Сиддхартхи, то его, как наследного принца, продолжали готовить к трону — на сына времени не было.

У Сиддхартхи с детства было всё — дворцы, любые развлечения, но чем больше становилось благ, тем меньше он в них нуждался. Почему? Потому что умел и любил размышлять, думать, учиться. Дворцы и золото — это прекрасно, но душа, рождённая для великих дел, рвалась наружу, а стены дворцов уже не сильно отличались от обычных застенков. До достижения двадцатидевятилетнего возраста принц Капилавасту, как официально звучал его титул (Капилавасту — название столицы государства шакьев), имел весьма смутное представление о жизни обычных людей, и именно знакомство с ней определило его дальнейшую судьбу. Вечно его духовное заточение продлиться не могло, а значит, реальность должна была измениться. Раньше он этого попросту не хотел, но когда время пришло и вокруг стало тесно, то остановить Готаму было уже невозможно.

В мире всё состоит из нюансов и совпадений? Многим так кажется, но нечаянных совпадений в жизни не бывает. Именно таким образом провидение ведёт к цели тех, с помощью кого желает изменить что-то в жизни людей, направить её в другое русло. Так, стремление отца оградить сына от религии и не самых лучших проявлений жизни, несомненно дало толчок к последующим событиям, потому что Сиддхарта испытал настоящий шок, когда однажды, тайно выбравшись в город, он увидел правду, о которой ничего не знал. Грязь, болезни, голод, нищета, тяжёлый труд, смерть — он ничего этого не видел раньше, а значит такой удар не мог пройти бесследно для его личности, которая с этого момента изменилась необратимо. Почему единицы пользуются всеми благами, а остальные влачат жалкое существование? Что можно сделать для них? Как дать им надежду? Вывод из этих вопросов напрашивался для Готамы сам собой - надо поставить себя на их место, понять душу такого человека изнутри, а затем, пользуясь своим знанием и опытом, принести людям облегчение. Облагодетельствовать всех нельзя — Сиддхартха Готама это прекрасно знал. Мир жесток, равноправие исключено, но кто сказал, что человек, у которого много богатств, счастливее любого бедняка? Неужели всё счастье в деньгах? Ведь нет, для человека главное — это его душа. Хорошо на душе, и он счастлив, муторно — золото не поможет. Дать людям надежду, показать где истина — вот чего он хотел, и теперь это стремление стало смыслом его жизни.

Медлить Сиддхартха не стал. Не прошло и недели, как он тайно, с помощью своего слуги Чанны, покинул дворец. Покинул не оглядываясь, оставив всех родственников, жену и ребёнка. Великие свершения требуют решительности и силы духа, а у него этих качеств было не занимать. Уже выехав за город, царевич отпустил слугу назад во дворец, поменялся одеждой с первым попавшимся нищим и ушел в соседнюю страну, в город Радажгриха. Это и было началом так называемого «Великого Отправления». Имя Сиддхартха более не применялось и теперь он стал называться просто Готама. Жил Готама теперь лишь одной милостыней, проходя неоценимую школу жизни, набираясь опыта, чувствуя на себе все тяготы подобного существования. Привыкшего к роскошной пище, поначалу его воротило от того, что удавалось добыть. Целыми днями его тошнило, он болел. Его мучил ночной холод, дневная жара, от которой негде было спрятаться. Думаете, что он тяготился своим положением? Нет, он был по-настоящему счастлив. Мечта еще не сбылась, но становилась всё ближе, а как человек, ведомый путеводной звездой, он абсолютно уверился в своём предназначении. Сильнее такой уверенности нет ничего на этом свете.

Одновременно он учился, учился истово. Сначала его учителями были два брахмана, с которыми он постигал медитацию и йогу, затем учитель Алара Калама, научивший Готаму постигать «невещественность бытия» (здесь пригодились уроки медитации), а затем величайший мудрец Удакка Рамапутта, научивший его высшему уровню медитативного сосредоточения. Проблема была одна — со временем по уровню знаний Готама оказывался выше всех своих учителей. Он чувствовал потолок там, где для остальных простиралась бесконечность, а высшая цель — вознестись разумом над всеми проблемами, была пока что недостижима. Нет, он уже научился не замечать никаких телесных и душевных неудобств, но только во время медитации. Стоило вернуться назад, как все проблемы вновь вставали во весь рост — чувственные желания побороть не удавалось.

Что ему оставалось делать? Только искать истину в самом себе. Готама начал понемногу проповедовать, обзавёлся несколькими учениками, а потом вместе с ними отправился в юго-восточную Индию, где шесть долгих лет пытался достичь просветления через аскезу. Он довел себя до полного изнеможения, иногда падал и не мог встать, у него выпадали волосы, плохо работали суставы, но желаемого результата это не приносило. Пятеро его учеников преклонялись перед своим учителем, помогали ему чем могли, но разве такова была цель? Разум, словно птица, рвался на свободу, но невидимая клетка постоянно сдерживала его порыв, несмотря на то, что сквозь её прутья был уже давно виден вожделенный ориентир.