— Все в порядке, милочка! — крикнул я. — Это копы.

— Полиция? Как же я покажусь им в таком виде? — чуть не плача, ужаснулась она.

— Ну так оденьтесь.

— Я не могу надеть штаны! — простонала она через несколько секунд.

— Да кто увидит, есть у вас что-нибудь под джинсами или нет? — резонно заметил я.

— Я в джинсы влезть не могу, дубина вы этакий!

Снаружи раздались тяжелые шаги, кто-то поднимался по деревянным ступенькам. Глория в ужасе вскрикнула, схватила одежду и выскочила из комнаты. К тому моменту, когда я вышел в переднюю, она исчезла. Тут же раздался громкий стук в дверь, я распахнул ее и, увидев верзилу в форме, провел его в комнату.

Дорожный патруль обнаружил брошенную на обочине милях в трех по горной дороге машину, мотор которой еще не остыл. К счастью, патрульный упомянул об этом на бензоколонке у перекрестка, и всезнающий механик сразу же вспомнил, как мы спрашивали у него дорогу к коттеджу Колверта. Я рассыпался в благодарностях, которые были восприняты благосклонно, предложил стаканчик, от которого с явным, сожалением отказались. Кто-то угнал машину, едва стемнело, объяснил я патрульному, но не стал упоминать про выстрелы, боясь неизбежных осложнений.

— Возможно, какой-нибудь горожанин, который заблудился в каньоне и решил избавить себя от пятимильного подъема в гору пешком. Мы с удовольствием доставим вас к вашей машине, мистер Холман.

— Огромное спасибо, мы будем вам бесконечно благодарны.

— Мы? — удивился он.

— Да… Глория… — я громко кашлянул, — офицер любезно предложил доставить нас к нашей машине.

— Замечательно, Рик! — раздался ее голос из коридора, и вслед за этим она появилась в комнате.

Я понял это по ошарашенной физиономии патрульного. У него остановился взгляд, а лицо начало заливаться краской. Я поспешно обернулся и, хотя к этому времени достаточно хорошо изучил Глорию, сам испытал шок. Она стояла в проеме двери, на ее лице застыла нервная улыбка. Ее джинсы были наброшены на плечи и завязаны спереди наподобие галстука, сама же она была практически голой до пояса, не считая полосочки бюстгальтера бикини. От пояса и до колен на ней красовалось нечто подобное ажурным панталонам, которые подчеркивали все детали нижней части тела с поистине порнографической точностью. Я сообразил, с трудом сдержав истерический хохот, что Глория просунула ноги в рукава тоненького свитера и каким-то чудом сумела натянуть его на свою солидную «Мадам Сижу».

Увидев реакцию потрясенного патрульного, она поспешила скрестить ноги. Тут же раздался характерный звук рвущейся ткани, и одна ее нога замерла в воздухе. В глазах Глории появилось выражение отчаяния, она судорожно проглотила комок в горле и пролепетала:

— Только не говорите, офицер, будто вы не знали, что шерстяные вещи ручной работы очень модны в этом сезоне. — Голос, в котором по замыслу Глории должны были звучать веселость и легкомыслие, предательски дрожал.

Она перевела взгляд вниз и неожиданно увидела себя сквозь «модную ткань» в полнейшем естестве, как ее видел патрульный. Даже стиснутые зубы не заглушили подобия рыдания, которое ей не удалось сдержать, затем она быстро повернулась и устремилась назад в коридор. Раздался еще более устрашающий звук рвущейся ткани: это вырвалась на свободу одна половина ее округлого заднего места.

— Старые привычки умирают с большим трудом, — пробормотал я окончательно растерявшемуся патрульному. — Понимаете, раньше она занималась стриптизом.

Мы добрались до моего дома лишь к полуночи. Глория исчезла в комнате для гостей и через десять минут вышла оттуда в совершенно пристойном платье, которое достигало ей почти до колен. Я приготовил нам выпивку, вложив в это занятие всю свою душу, но на Глорию мои старания не произвели ни малейшего впечатления.

— Вся эта проклятая поездка оказалась настоящим кошмаром! — неожиданно заговорила она. — Я не хочу о ней вообще вспоминать!

— А вот мне понравился тот романтический эпизод, который был так неожиданно прерван! — признался я.

Она содрогнулась:

— Пожалуйста, никогда не вспоминайте о нем! Я хочу забыть о том, что за ним последовало! Чего стоит одно только идиотское выражение лица этого кретина патрульного! А вы даже не посчитали необходимым меня предупредить, что свитер лопнул на спине, так что моя «Мадам Сижу» с каждым шагом оголялась все сильнее. — Она свирепо нахмурилась. — И перестаньте смеяться, черт возьми!

— Я должен согласиться, что поездка не была весьма успешной, но и полной неудачей ее нельзя назвать. Мы выяснили несколько любопытных вещей.

— Но мы же не нашли Джоди! Утром я возвращаюсь назад, в Малибу, и придушу Колверта голыми руками, если он мне не скажет, где она.

— Как я думаю, он этого действительно не знает, — совершенно искренне ответил я. — Он предполагает, что она где-то с Джейроффом. И Пирс думает так же. Так что коли вы разыщете Джейроффа, то, скорее всего, найдете и сестру.

— Ну и где же мне начать поиски Джейроффа? — мрачно спросила она.

— Единственное, в чем я почти полностью уверен, только не в Малибу. Джейрофф поручил Пирсу замещать его в доме Колверта наверняка потому, что у него самого имеются куда более важные дела!

— Возможно, вы и правы, Рик, но отнюдь не легко просто сидеть сложа руки и ждать, что случится что-то ужасное.

— Я понимаю, что во мне сидит младенец с необузданной фантазией, — медленно заговорил я. — Но мне никак не избавиться от одной навязчивой идеи. Имеется очень высокая блондинка-статистка, которую природа наделила великолепной фигурой и у которой в Майами были серьезнейшие неприятности. Поэтому однажды темной ночью Джоди Риммел исчезает. А через пару недель очень высокая брюнетка с точно такими же объемами груди, талии и бедер появляется в Лос-Анджелесе, ее имя Глория Старой. Вы уверены, что не являетесь своей собственной сестрой?

— Опомнитесь, Рик. Вы же видели фотографию Джоди.

— Она вот тут, у меня.

Я извлек снимок из своего бумажника и положил его перед нею на стойку бара.

— Это скверная фотография, милочка. Присмотритесь хорошенько, все немножко вне фокуса, так что нет ни резкости, ни четкости. Уберите светлый парик или обесцвеченные волосы, и это вполне может быть ваша фотография.

— Вы ненормальный! Я вам все рассказала о том, как мы устали быть сестрами-двойняшками и решили изменить наши имена и все прочее.

— Это тоже не дает меня покоя. — Я согласно кивнул. — Чем конкретно занималась Джоди в то время, когда вы подбрасывали мяч на Малибу-Бич во славу новой киноэпопеи Колверта?

— Это было четыре года назад, прежде чем мы разыграли комедию «неразлучные сестрички».

— Где в то время была Джоди?

— В Майами. Она вызвала меня туда телеграммой, потому что у нее имелись какие-то связи в шоу-бизнесе, а после того, как я снялась в фильме для Кларка, у меня появились деньги на дорогу.

— Значит, мое предположение оказалось полным бредом. Вы хотите снова остаться на ночь? — осведомился я.

— Не думаю, — произнесла она ледяным тоном. — Не исключено, что меня ждет письмо, или телеграмма, или еще что-то от Джоди.

— Я отвезу вас домой, Глория.

— Не беспокойтесь, я вызову такси. — Она взглянула на меня с неприкрытой враждебностью. — Непонятно, как это я могла вообразить хотя бы на мгновение, что подобный сукин сын может быть романтиком!

— Это жара виновата, — сказал я, — если не повышенная влажность.

Она подошла к телефону и вызвала такси, затем в угрюмом молчании уселась в дальнем конце дивана, пока машина не пришла. Я проводил ее до выхода и попрощался. Последнее было излишним, потому что она не сочла нужным хоть как-то отреагировать на мои слова. Поэтому я вернулся назад и приготовил себе еще один бокал, размышляя уже о том, кем мог быть тот тип на дне каньона, который так стремился разделаться с Джейроффом. Однако это оказалось слишком большим умственным напряжением для моих мозгов. Поэтому я допил свой стакан и лег спать. Это был бесконечно длинный, утомительный и бестолковый день, и нет ничего хуже на свете, решил я, какого-нибудь доброхота-полицейского, способного погубить на корню едва пробудившиеся романтические чувства.