Мы уже подчёркивали тот факт, что действующие на рынке анонимные силы постоянно заново определяют, кто должен быть предпринимателем и кто капиталистом. Потребители, так сказать, голосуют так, как будто они занимают высокопоставленные позиции, позволяющие регулировать экономическую структуру нации.

При социализме же нет ни предпринимателей, ни капиталистов. В этом смысле, а именно в том, что класс, как его понимал Маркс, перестаёт существовать, социализм был правильно назван им бесклассовым обществом. Но это ничего не даёт исследователю. Будут существовать другие различия в функциях социальных групп, которые мы сможем назвать классами, безусловно, с неменьшим основанием, чем то, которое было у Маркса. Будут существовать те, кто отдаёт приказания, и те, кто обязан их беспрекословно выполнять. Будут существовать те, кто разрабатывает планы, и те, чьё дело эти планы выполнять.

Действительное значение имеет только то, что при капитализме каждый является творцом своего будущего. Юноша, который хочет улучшить свою участь, должен полагаться на свои собственные силы и усердие. При «голосовании» потребители выносят свой приговор, не взирая на личности. Ценятся достижения кандидата, а не его личность сама по себе. Хорошо выполненная работа и добросовестно предоставленные услуги – единственное средство добиться успеха.

При социализме, напротив, начинающий должен угодить тем, кто уже достиг положения в обществе. Они не любят слишком способных новичков (таких людей не любят и давно утвердившиеся предприниматели, но при суверенитете потребителей они не могут воспрепятствовать их конкуренции). В бюрократической машине социализма для повышения в должности нужны не достижения, а покровительство начальства. Молодёжь полностью зависит от благосклонности стариков. Подрастающее поколение находится во власти пожилых людей.

Этот факт бесполезно отрицать. В социалистическом обществе не существует марксовых классов. Но там существует непримиримое противоречие между теми, кто выступает в поддержку Сталина или Гитлера, и теми, кто выступает против. И чисто по-человечески можно понять диктатора, предпочитающего тех, кто разделяет его точку зрения и восхваляет его деятельность, тем, кто этого не делает.

Напрасно итальянские фашисты сделали гимн молодёжи своей партийной песней, а австрийские социалисты учили своих детей петь: «Мы молоды, и это прекрасно». Вовсе не прекрасно быть молодым в условиях бюрократического управления. Единственное право, которым молодые люди пользуются в этой системе, – это быть покорными, смиренными и послушными. Здесь нет места для непокорных новаторов, у которых есть свои собственные идеи.

Это больше, чем кризис молодёжи. Это кризис прогресса и цивилизации. Человечество обречено, если молодые люди лишены возможности перестраивать общество на свой собственный лад.

ОТЕЧЕСКОЕ правление, проводимое орденом достойных и мудрых людей, любой элитой благородных бюрократов, может претендовать на особо выдающегося сторонника – Платона.

Идеальным и совершенным государством Платона должны управлять бескорыстные философы. Это неподкупные судьи и беспристрастные должностные лица, строго соблюдающие вечные и неизменные законы справедливости. В этом и состоит характерная особенность философии Платона: он не обращает никакого внимания на эволюцию социальных и экономических условий и на изменения в представлениях людей относительно целей и средств. Существует неизменный образец хорошего государства, и любое отклонение реальной ситуации от этой модели не может быть ничем иным кроме коррупции и деградации. Проблема заключается просто в том, чтобы создать совершенное общество и затем оберегать его от каких бы то ни было изменений, поскольку изменения равносильны ухудшению. Социальные и экономические институты неизменны. Понятие прогресса в знаниях, технических приёмах, методах организации производства и общества чуждо разуму Платона. И все более поздние утописты, создававшие свои проекты земного рая по образцу, данному Платоном, также верили в неизменность человеческих отношений.

Платоновский идеал правления элиты был воплощён в жизнь Католической Церковью. Римско-католическая Церковь, в той её организационной структуре, в какой она вышла из Контрреформации после Тридента, является совершенной бюрократией. [В первой половине XVI в. в Европе развернулось антикаталинское движение, получившее название реформации (от латинского reformatio – преобразование). С середины века католицизм перешёл в контрнаступление, началась контрреформация. В этом процессе большую роль сыграл Тридентский вселенский собор католической церкви, заседавший с 1545 по 1563 год (с перерывами) в итальянском городе Тренто (по латыни – Тридентум). Тридентский собор признал непререкаемость папской власти и верховенство её решений по отношению к Вселенским соборам, расширил права епископов по надзору за духовенством, ввёл строгую цензуру.] Она успешно решила самую щекотливую проблему любого недемократического правления – проблему отбора высших должностных лиц. Практически для каждого мальчика открыт доступ к самым высоким постам в церковной иерархии. Местный священник старается облепить путь к образованию для наиболее одарённых юношей своего прихода; их обучают в епископской семинарии; после посвящения в духовный сан их карьера полностью зависит от их характера, рвения и интеллекта. Среди прелатов немало отпрысков знатных и богатых семей. Но этим положением они обязаны не своему происхождению. Они должны были конкурировать на почти что равных условиях с детьми крестьян, рабочих и крепостных. Кардиналы, настоятели монастырей и преподаватели теологических университетов – это действительно выдающиеся люди. Даже в наиболее развитых странах они составляют достойную конкуренцию самым блестящим учёным, философам, естествоиспытателям и государственным деятелям.

Этот изумительный пример имеют в виду авторы всех современных социалистических утопий. В явной форме это делали два предшественника нынешнего социализма: граф Анри де Сен-Симон и Огюст Конт. [Сен-Симон Клод Анри (1760–1825) – французский социалист-утопист. По Сен-Симону, в социалистическом обществе иерархия должна быть только иерархией способностей, предприниматели должны стать чем-то вроде общественных чиновников, а гарантом соблюдения правил нового общежития должна быть сила религиозного веления (концепция «нового христианства»). Конт Огюст (1798–1857) – французский социолог и философ-позитивист, в молодости – ученик и секретарь Сен-Симона, от которого он взял многое, и в частности, идею необходимости новой «очищенной религии». Разработанный Контом до подробностей идеал будущего общества предусматривает жёсткую иерархию служителей культа человечества с верховным главою, подобную католической иерархии во главе с папой римским.] Но, по существу, то же самое было и у всех других социалистических авторов, хотя, по очевидным причинам, они не указывали на Церковь как на модель. Невозможно было найти никаких иных примеров совершенной иерархии, кроме того, что представил нам католицизм.

Однако ссылка на Церковь ошибочна. Царство христианства, которым правит Папа и другие епископы, не подлежит никаким изменениям. Оно построено на вечной и непреложной доктрине. Символ веры установлен навеки. Здесь не существует прогресса и эволюции. Здесь есть только подчинение закону и догме. Методы отбора, принятые Церковью, весьма эффективны при управлении людьми, которые придерживаются неоспоримых, неизменных правил и установлении. Они идеальны при выборе хранителей вечного сокровища доктрины.

Но с человеческим обществом и государственным управлением дело обстоит по-другому. Самое драгоценное право человека – неустанно стремиться к улучшениям и более совершенными методами бороться с препятствиями, которые природа ставит на пути его жизни и благосостояния. Внутренние побуждения превратили потомков грубых обитателей пещер в, до некоторой степени, цивилизованных людей нашего времени. Но человечество отнюдь не достигло того состояния совершенства, когда всякий прогресс становится невозможным. Силы, создавшие нашу современную цивилизацию, не перестали существовать. Если их не сковать жёсткой системой общественной организации, они будут продолжать действовать и принесут дальнейшие улучшения. Принципом, по которому Католическая Церковь отбирает своих будущих высших сановников, служит безусловная преданность символу веры и его догматам. Она не ищет новаторов и реформаторов, первооткрывателей новых идей, выступающих резко против старых представлений. Именно это и может обеспечить принцип назначения будущих высших должностных лиц старыми и хорошо проверенными сегодняшними правителями. Но ничего большего бюрократическая система достичь не может. И именно стойкий консерватизм делает бюрократические методы совершенно непригодными для управления социальными и экономическими процессами.