10

«Старший следователь прокуратуры младший юрист Хомяков взял объяснение у Карелиной Елизаветы Андреевны, 1952 года рождения, уроженки г. Загорска Московской области, проживающей по ул. Ленина, 81, кв. 3, русской, члена ВЛКСМ, образование среднее специальное, диспетчера отдела перевозок аэропорта, несудимой».

«По существу заданных мне вопросов поясняю, что 10 октября 197… года ко мне в диспетчерскую зашел командир Ми-4 Анатолий Кобенков. Это было в 11 часов 30 минут Москвы. Время я запомнила хорошо, потому что, когда он вошел, я по профессиональной привычке взглянула на часы: Анатолий только что вернулся со 119-й буровой, куда отвозил сменную вахту, и я отметила, за сколько он управился. «Ты одна, Лиза, — сказал он, — вот и хорошо, я должен сообщить тебе нечто важное…» Я приготовилась его выслушать, но в это время в отдел буквально ворвался начальник авиасейсмической партии Константин Шалвович Читашвили и стал жаловаться Анатолию, что партия безнадежно завалила план и что если Кобенков не выручит, то вообще все пропало. Читашвили позарез нужен был вертолет, причем обязательно почему-то с утра, и он просил Анатолия вернуться вечером в порт, а наутро Читашвили рассчитывал уговорить наше начальство отдать борт ему, Анатолий пообещал. Я до сих пор не знаю, почему вертолет понадобился Читашвили именно с утра: его партия базировалась тогда в Урманном, подлет туда из нашего порта меньше часа, так что отвезти взрывчатку и вернуться обратно вполне можно было успеть после обеда. Впрочем, в тот момент я не придала этому большого значения и, скорее всего, забыла бы уже обо всем, если бы не происшедшая теперь трагедия, в которой, как говорят, повинен Анатолий. Это все, что я могу сказать.

Следователь: Кто говорит, что в трагедии повинен Кобенков?

Карелина: Так говорят все наши портовские.

Следователь: В чем конкретно представляется им вина Кобенкова?

Карелина: В том, что он бросил людей в тайге. Но я не могу в это поверить. Тут какая-то ошибка. Анатолий не мог сознательно бросить людей. Он не способен на подлость и тем более на преступление.

Следователь: Вы сказали, что Читашвили «просил» Кобенкова вернуться вечером в порт. Разве на вашем авиапредприятии пилоты сами решают, куда им лететь и когда возвращаться?

Карелина: Нет, сами они таких вопросов не решают. Но при внетрассовых полетах в неразведанных районах очень часто нельзя предсказать заранее, когда вертолет прилетит из тайги. Пилот может задержаться на загрузке, выгрузке, на подборе площадки с воздуха, может пережидать грозовой фронт и так далее. При внетрассовых полетах от экипажа зависит очень многое. Опытные летчики часто выполняют гораздо больший объем работы, чем это оговорено в заявке клиента. Анатолий, например, очень часто выручал таким образом Читашвили.

Следователь: В каких отношениях находитесь вы с Кобенковым?

Карелина: Раньше мы встречались с Анатолием. Но как раз в тот день, 10 октября, когда Анатолий с милицией на борту вылетел в Итья-Ах, вечерним рейсом прилетела его жена на Як-40.

Следователь: Не это ли обстоятельство связано с тем сообщением, которое хотел сделать Кобенков?

Карелина: Да. Он мне об этом и сказал.

Следователь: После того, как вышел Читашвили?

Карелина: Нет. Они вышли вместе. Анатолий и сказал об этом Читашвили, но я поняла, что сказано для меня.

Следователь: Расскажите подробнее, как протекал между ними разговор на эту тему.

Карелина: Когда Читашвили стал уговаривать Анатолия, чтобы тот обязательно вернулся вечером в порт, Анатолий сказал, что ему самому нужно вернуться, так как вечером прилетает его жена с ребенком.

Следователь: Значит, у Кобенкова, помимо просьбы Читашвили, была еще и личная причина вернуться вечером в порт?

Карелина: Нет. Я считаю, что он торопился в порт потому, что хотел помочь партии Читашвили. О своей личной причине он сказал только для меня.

Следователь: Когда вы в последний раз встречались с Кобенковым во внеслужебной обстановке?

Карелина: В последний раз он ушел от меня утром 10 октября.

Следователь: То есть в тот день, когда он вылетел с милицией на сплавучасток?

Карелина: Да.

Следователь: И в тот же день вечером прилетела его жена?

Карелина: Да.

Следователь: Зачем же понадобилось Кобенкову столь сложным способом информировать вас о приезде жены, если он мог вам сказать об этом утром, когда уходил от вас?

Карелина: Утром он сам еще об этом не знал. Накануне он сразу после работы пришел ко мне, а телеграмму от жены поздно вечером принесли к нему на квартиру. Утром телеграмму принес на работу его сосед командир звена Вахрушев.

Следователь: Присутствовал ли кто-нибудь, кроме вас, при разговоре Кобенкова и Читашвили?

Карелина: Нет. Только под самый конец зашел экспедитор Молоков.

Следователь: Не припомните ли, о чем именно говорили Кобенков и Читашвили, когда вошел Молоков?

Карелина: Только поймите это правильно. Когда вошел Молоков, Читашвили сказал, что если Анатолий вернется вечером в порт, то Читашвили отдаст ему бутылку какого-то французского коньяка. Только это была шутка. Командир Ми-4 зарабатывает достаточно, чтобы не ставить себя в зависимость от бутылки. Этого даже предположить невозможно. Я потому сразу и не сказала об этом коньяке, что боялась: неправильно будет понято. Молоков, вероятно, так и понял. Но это шутка.

Следователь: Не знаете ли вы, отдал ли Читашвили коньяк Кобенкову, хотя бы в шутку?

Карелина: Не знаю.

Следователь: Молоков пояснил, что когда Читашвили начал сомневаться, сумеет ли Кобенков улететь от работников милиции, если потребуется задержаться, тот ответил: «Двух милиционеров как-нибудь обведу вокруг пальца». Так ли это?

Карелина: Да, так.

Следователь: Именно это выражение употребил Кобенков: «обведу вокруг пальца»?

Карелина: Да. Только я хочу дополнить, что это, конечно, не такая уж шутка, как с коньяком, но делать отсюда серьезные выводы тоже, по-моему, нельзя. Я хорошо запомнила женщину-следователя, она такая интеллигентная и красивая. Глупо, конечно, в моем положении, но во мне даже ревность появилась, когда я узнала, что она полетит с Анатолием. Не мог Кобенков сознательно бросить ее в тайге…»