Снова к пароходу подошла лодка с чиновниками. Лодка очень

ходкая, с красивыми резными веслами, покрытая коврами и

шкурами медведей и барсуков.

Чиновники также пытались убедить начальника экспедиции, что

русские не имеют права ходить по Сунгари. Чиновников приняли

на пароходе очень любезно, их угощали и предлагали довезти до

Саньсиня. От них узнали, что до него можно доехать в телеге

за десять дней, а верхом — за восемь, что тут есть почтовый тракт,

имеются станции, на которых содержится по сорок-пятьдесят

лошадей.

Несмотря на всю пышность и важность китайского начальства,

экспедиция не поддалась его уговорам и отправилась дальше по

реке.

У небольшого поселка остановили пароход и сошли на берег,

чтобы закупить необходимое продовольствие.

«Ферма состоит, — записал Кропоткин, — из двух больших

домов, конюшен, амбаров. В домах мы застали за большими,

длинными столами работников, вернувшихся с поля, за ужином из

разваренного мелкого проса. Они пригнали с поля около 20 огромных

великолепных быков... Кроме быков, имеются ослы, прекрасные

мулы и лошади. Лошади, говорят, дороги: за весьма

посредственную лошадь платят по 35 рублей. Все надворное строение сделано

очень хорошо — даже и мельница, в которой жернова

непосредственно ворочаются привязанной к ним оглоблей с помощью мулов.

Огороды, под которые отведено большое пространство,

великолепны — капуста, баклажаны, огурцы, лук и т. п. достигли уже

огромных размеров; за огородами, позади больших скирдов хвороста для

топлива, стоит часовенка, но, видно, хозяева не отличаются особой

набожностью, потому что ход к ней совершенно зарос лебедой.

Приняли нас здесь очень дружелюбно».

* * *

Дальше река стала еще оживленнее: пароход шел мимо

деревень. Горные склоны спускались к самой реке. Ширина Сунгари,

даже в самых узких местах, была не меньше километра. Высокий,

левый берег был буквально усеян деревнями и хуторами, которые

тонули в тополевых рощах.

Богатая природа, хорошо обработанные поля — все

"производило впечатление страны с исключительно трудолюбивым и густым

населением. Но нашим путешественникам хотелось познакомиться

с жителями и побродить по настоящему китайскому городу,

почувствовать китайский быт.

И вот наконец, за впадением в Сунгари речки Вокэньхэ, слева

показался город Саньсинь. Он стоял, окруженный валом с

деревянными воротами. Кропоткин так описывает первое свое впечатление

о Саньсине:

«...грязные закоулки, ряды лачуг из битой глины, и только одна

есть достопримечательность: это на площади, почти за городом,

высокий гранитный памятник, в основании которого лежит

гранитная черепаха. На ней две «гадписи — китайская и

маньчжурская.

Кроме того, в городе есть несколько кумирен из серого

кирпича, довольно красивых, с каменными колоннами и разными

украшениями.

Гольды ! привозят сюда соболей, и тут их жестоко обирают

чиновники, платя за хорошего соболя, стоящего 5—6 рублей на

наши деньги, 2—3 рубля. Наконец, они (гольды) здесь находят кучу

водки и все остальные удовольствия».

В Саньсине поразило множество китайских чиновников,

полицейских и солдат. Они встречались буквально на каждом шагу.

Здесь находился и мандарин второго класса, с красным шариком

на шапочке. Он командовал многочисленными полицейскими,

которые бесцеремонно и грубо обращались с населением.

Саньсинь — это центр, где организуются ярмарки для нанайцев.

На рейде стояло множество джонок. Тут же, на берегу, строилось

больше сотни новых лодок для продажи нанайцам, живущим в

низовьях Сунгари и на Амуре. Население Саньсиня достигало

десяти тысяч человек.

Выше Саньсиня Сунгари прорывается сквозь второй горный

хребет Доус-Алинь. Ее устье стеснено скалами, со дна встают

подводные камни. При низкой воде плавание небезопасно. Нередко из-за

быстроты течения лодки разбивались даже при хороших

лоцманах. Местами на берегу домики так близко подходят к воде,

словно купаются в ней.

Выше река опять вьется капризными петлями среди

низменности. Только местами к правому берегу подходят холмы, заросшие

дубовым лесом. В большую воду низменности затопляются на

необозримое пространство.

В августе у путешественников произошла интересная встреча.

Пароход «Уссури» нагнал лодку с французским флагом, на

котором была китайская надпись на белом поле.

«Когда подошли ближе, — рассказывает Кропоткин, —

разглядели китайца с черной бородкой и биноклем в руках. Мы узнали

в этом китайце одного из миссионеров, с которым встречались в

Хабаровке'. «Уссури» взял джонку миссионера на буксир.

Оказалось, что католический миссионер приехал сюда два

года тому назад из Франции через Шанхай, выучился говорить по-

китайски и... отправился на Сунгари зимовать в нанайских

селениях.^ Миссионеры основали приют, в котором несколько сот детей

нанайцев воспитывались в христианской вере и со временем должны

были служить для распространения христианства среди нанайцев.

Способы, которыми приобретаются дети в приют, очень

разнообразны. Берут и незаконнорожденных, и сирот, и, наконец, просто

покупают их».

Все миссионеры хорошо знали местный язык и

приспосабливались к местным обычаям, они даже носили косу, как китайцы, и

китайскую одежду.

«Благодаря своей ловкости, — писал Кропоткин, — миссионеры

проникли уже в Корею, где их теперь (1864 год) находится

человек до десяти. Все они, конечно, скрываются и получают деньги

и вещи через одну заставу, при помощи купцов-контрабандистов».

* * *

Смена низменных плесов горными на Сунгари — обычное

явление. Вслед за возвышенностями опять потянулась однообразная

голая низменность, по которой Сунгари делилась на

многочисленные протоки.

Как-то выдался особо интересный день для экспедиции. Делая

километров по шестьдесят-восемьдесят в сутки, пароход достиг

устья реки Хуланьхэ, левого притока Сунгари.

Пароход вошел в него и бросил якорь у маленького городка

Хуланьчен. Это был городок по величине вроде Саньсиня. И здесь

тоже был свой мандарин с красным шариком и тучи полицейских

и чиновников.

Кропоткину давно хотелось познакомиться с бытом китайской

буржуазии. Воспользовавшись остановкой, он вместе с

миссионером-французом побывал сначала в деревушке неподалеку от

города, в доме богатого купца. Там он закупил кстати свежей

провизии, на смену надоевшей всем солонины, благо запрещение

торговли с русскими не дошло еще до этой деревушки.

Дом богатого купца выделялся среди убогих китайских хижин.

«Тут, за оградой из битой глины, — писал Кропоткин, — нашли

Схема маршрута путешествия Кропоткина по реке Сунгари.

мы несколько строений и, как водится, лавку. Оказалось, что тут

можно купить быков и баранов. Пока пригоняли оба стада, нас

попросили в комнату возле лавки и угощали чаем; но мы обошли

надворные строения, забрались в крошечный цветник, на огород,

пока дождались быков. Китайская медленность невыносима, и мы

теряли терпение.

Утомительно было бы рассказывать, как долго тянулись

переговоры при выборе двух быков и шести баранов. Наши рубли были

приняты по очень низкому курсу, и при этом быки обошлись по

17 рублей на серебро».

Эта покупка была единственной на протяжении всей

экспедиции.

В этой же деревушке путешественников удивило отсутствие