бегут, спешат сюда от берегов Колхиды...

Словно ласкаются к нашей земле, передают

ей привет от братьев и уходят назад, не

получив ответа. У нас скован даже язык! Знают

ли братья там, в Грузии, как тяжело жить

на земле предков и не иметь родины!

Скрипнул железный засов. Дверь открывается, входит

Д ж е м а л.

Д ж е м а л. Шукри, я все знаю... Гаянэ

рассказала мне все. Ради чести моей сестры

ты решился на такую жертву!

Шукри. Чего ты хочешь от меня?

Следствие кончено, суд состоялся. Меня заживо

замуровали! Такой мягкий приговор,

наверное, вынесен не без твоего участия!

Д ж е м а л. Сейчас не время для

рассуждений. На берегу тебя ждет лодка! Возьми

ключ!

Шукри. Какой ключ?

Д ж е м а л. Этим ключом ты откроешь

дверь в другом конце подземного хода и

выйдешь прямо к морю.

Шукри. Я понимаю — ты совсеТм

запутался, никто уже не верит тебе, и ты

предлагаешь мне бежать, чтобы люди убедились,

будто я в самом деле убил Бежана-ага! Нет,

я лучше сгнию здесь, чем буду ходить на

свободе с клеймом убийцы!

Д ж е м а л. Народу я сам скажу все, что

нужно. Торопись, около лодки тебя ждут

Гаянэ и твой друг Осман.

Шукри. Гаянэ?.. Осман?..

Д ж е м а л. Я знал, что ты не поверишь.

Вот доказательство. (Протягивает ему

свернутую в комок белую шаль, с трудом

поднимает тяжелую крышку люка в углу

камеры.)

Шукри. Моя шаль!.. Осман!.. (В

волнении не находит слов. Взглянув на крышку

люка.) Что это такое?

Д ж е м а л. Дорога смерти! Чтобы не

тратиться на узника, его зашивают в мешок и

спускают через этот ход прямо в море... Но

для тебя сейчас — это дорога свободы.

Шукри. Джемал!

Джем ал. Постой!.. Дай, сниму

наручники! (Освобождает Шукри, бросает оковы на

пол.) Слушай! Ты в самом деле видел, как

бросали в Moipe Зиарегские камни?

Шукри. Конечно! Видел так, как вижу

сейчас тебя.

Джемал. Как бессовестно они меня

обманули!..

Шукри. Джемал! Брат! Неужели все

это — правда?

Джемал. Когда будешь вне опасности,

все узнаешь... Скажи, в ту ночь, когда камни

бросали в море, ты не узнал никого из

охраны?

Шукри. Нет, я не видел там ни одного

чнакомого лица.

Д ж е м а л. Собаки! Как они отвели мне

глаза! Как бессовестно обманули! (Смотрит

на часы.) Спеши, Шукри!.. Нужно выбраться

отсюда раньше, чем часы пробьют три,

иначе... иначе... будет поздно. В три сменяются

часовые.

Шукри. Идем!

Д ж е м а л. Нет, я останусь... (Дает ему

ключ.)

Шукри. А как же ты?

Д ж е м а л. Я выйду после.

Шукри. Джемал, ты что-то скрываешь от

меня!

Джемал. Что мне скрывать? Я останусь,

чтобы в случае чего отвлечь их внимание.

Иди. Ты должен рассказать там, в

Советском Союзе, обо всем, что видел здесь.

Шукри. Джемал!

Джемал (смотрит на часы). Скорей,

Шукри! Береги Гаянэ! Ты не знаешь, что это

за девушка! Как она любит тебя!

Шукри. Иду... Помнишь, что сказал нам

однажды Бежан-ага? Я не Джафар-оглу, а

Джапаридзе, а твоя фамилия Турманидзе.

Джемал, брат! Хоть теперь, после этого

несчастья, ты понял, что мы — грузины? Твои

турецкие хозяева нас за людей не считают!

Обнимаются.

Д ж е м а л. Прощай!

Шукри. Прощай! (Отрывается от Дже-

мала, быстро спускается в люк.)

Д ж е м а л (закрывает люк крышкой; встав

на койку, вглядывается через окошко в

темноту). Счастливого пути! Если бы я мог

освободить всех грузин, томящихся в Турции!

Пауза. Тюремные часы бьют три раза.

Один, два, три. Спасен. Счастливого пути.

Светает.

Вот и утро Зиаретского праздника... Как я

радовался ему в детстве. (Открывает дверь и

медленно, твердым шагом поднимается по

ступенькам.)

Во дворе, под лестницей, появляются две фигуры.

Рамазан-али. Другого выхода здесь

нет... Он должен спуститься по этой

лестнице... Постарайся снять его одной пулей!

(Прячется в тени.)

На верху лестницы показывается Джемал. Полицейский

прицеливается. Рамазан-али хватает полицейского за

руку.

Ты с ума сошел? Не видишь, кто это?

(Прижимается к стене.)

Джемал медленно спускается по лестнице и

скрывается в темноте.

Однако, что ему понадобилось здесь ночью?

(Полицейскому.) Гляди в оба! Другого

выхода из камеры нет! (Вынимает револьвер и

взбегает по лестнице. Обводит медленным

взглядом пустую камеру.) Так вот почему он

пожаловал сюда! Ах, ваше превосходительство,

говорил же я вам, что они друзья,

предостерегал вас! Вот одна собака и снюхалась с

другою! (Быстро уходит по лестнице.)

КАРТИНА ДЕСЯТАЯ

На холме — развалины крепости, обнесенные высокой,

старинной каменной стеной. Справа — обращенная к

зрителю внутренней стороной стена и

полуобрушившийся купол храма. На стене — остатки старинной

грузинской фресковой живописи. Около храма —

замшелые могильные плиты. Среди развалим молчаливые

группы людей, пришедших поклониться святыне в

день ее праздника. Слева, под огромным развесистым

дубом, накрыт стол. Тут же разведен костер, над

которым висят большие котлы. Около костра хлопочут

повара и стряпухи. Мирза распоряжается

свадебными приготовлениями. Слышен звук дудуки.

Его сменяют ствири. Музыкантов окружают р е-

б я т и ш к и, среди которых Г о г и ч а. Печальная

песня ствири сливается с негромкими причитаниями

сидящих среди могил плакальщиц.

Полицейский (подходит к Мирзе и

отводит его в сторону). Рамазан-али приказыва-

ет тебе сообщить начальнику вилайета... Шук-

ри Джафар-оглу бежал из тюрьмы.

Мирза. Что, что? Повтори еще раз,

дружок!

Полицейский. Вчера ночью Джафар-

оглу куда-то исчез. Мы обыскали весь город,

но он словно сквозь землю провалился!

Мирза. А я при чем?

Полицейский. Ты должен сообщить об

этом господину Абдул-Садаху.

Мирза. Я еще не сошел с ума! Сказать

ему такую вещь сегодня, в день его свадьбы!

Да он мне голову оторвет. Нет, милый, я за

это дело не берусь!

Полицейский. Значит, я передам Ра-

мазану-али, что ты отказываешься. (Хочет

уйти.)

Мирза. Постой! (Принужденно смеется.)

Зачем же передавать? Пошли тебе аллах

здоровья! Я пошутил... Конечно, я скажу

господину Садаху. Как же иначе?

Полицейский уходит.

С хорошими вестями каждый лезет сам, а как

что-нибудь неприятное, так Мирза — полезай

в пекло!

В ворота быстрым шагом входит в праздничной

одежде А 6 д у л-С а д а х, за «им Джои Райт, гости и

свита.

Садах {резко Мирзе). Почему опаздывает

Гаянэ?

Мирза. Я только что послал туда

человека, ваше превосходительство.

Садах. А почему эти люди носы повесили?

Неужели нельзя было их расшевелить? Наши

почетные гости не разберут, что здесь

происходит: свадьба или похороны!

Мирза. Стол давно накрыт, но никто к

нему и близко не подходит. Зурначи играют с

утра, но никто не заводит хоровода, никто не

хочет танцовать.

Садах. Все оплакивают эти камни?

Мирза. Выходит, что так, ваше

превосходительство.

Садах. Принесите вина! Оно быстро

развяжет языки и подбодрит ноги! Скорей

хоровод!

Заиграли дудуки. Мирза ходит среди толпы и

налаживает хоровод «перхули». Люди нехотя начинают

плясать. Входит Р а м а з а н-а ли и останавливает

Мирзу.

Рам&зан-али. Сообщил ему?

Мирза. Не дай бог! Он и так зол, как

дьявол.

Садах (увидев Рамазана-али, быстро

направляется к нему и спрашивает с