- Что за нелепость, я даже не помню, когда в последний раз мне приходилось не то что бы бить, но хотя бы повышать голос. Он преувеличивает…

- Нет,- перебила его супруга, я заходила к нему в комнату, когда он спал, и видела своими глазами, те самые увечия о которых я теперь говорю с тобой. Наш мальчик действительно выглядит так, словно его все время пытают.

Дарья передернула плечами и стала нервно расчесывать волосы, прядь за прядью.

- Я спросила его,- продолжила женщина, обижают ли тебя в школе, но он ответил, что они боятся его.

- Я не сомневаюсь, наш мальчик умеет постоять за себя, и не так как ты думаешь. Нет,- отмахнулся Руслан от удивленного взгляда своей жены, он не полезет в драку, но и сам не позволит себя обидеть.

- Мне ничего не остается, как думать что…

Тут она запнулась, оставила щетку на столике и быстрыми шагами приблизилась к мужу. Ее глаза молили о честности.

- Ты проводишь с ним больше времени, чем я, ты забираешь его, и я могу подозревать…

- Даша! Ты что же хочешь сказать, что я избиваю нашего сына? Пошли,- сказал он, я хочу лично во всем убедиться.

Но супруга положила ему на плечи свои руки и усадила на место.

- Не сейчас, он спит, не будем его будить.

Руслан отвернулся от нее и повел плечами.

- Я и пальцем его не тронул бы…

- Знаю,- перебила его Дарья, быть может, кто-то из твоего окружения, ребята из охраны, или…

Более на ум ей не приходили «потенциальные» подозреваемые, и Дарья замолкла.

Руслан не хотел придавать значимость паре синяков на теле мальчика, приписав это нечаянному падению, или еще какой-либо не осторожности, но Дарья настойчиво просила его разобраться с этим. Наутро, после завтрака, Руслан попросил сына последовать в его кабинет. Когда за мальчиком закрылась дверь, отец окинул его взглядом, у рта его пролегла печальная складка. У Павла был болезненный вид, это стало заметно даже не вооруженным взглядом. Но Руслан все больше старался списать это на переходный возраст и изнурительные занятия спортом.

- Мама беспокоится сынок, говорит, что ей звонил твой преподаватель по секции и обвинил нас в не человечности.

Павел все с тем же изнуренным лицом посмотрел отцу прямо в глаза и спросил:

- С чем это связанно?

- Вот и я хочу понять, с чем это может быть связанно. Сними рубашку.

Брови Павла взлетели вверх, и он сложил руки на груди.

- Я просто устал, и говорил маме, что не хочу больше плавать, но она настаивает.

- Меня не волнует твое плаванье, тренер думает, мы тебя бьем. Мать твоя обвинила меня в этом, я хочу увидеть, что их так волнует.

- Никто не прикасался ком не и пальцем, не зачем раздувать панику.

- Сними рубашку! И дай на тебя взглянуть,- сорвался Руслан, повысив голос.

Мальчик пожал плечами и стал расстегивать пуговицы. Когда рубашка лежала на полу, он подошел к отцу и стал наблюдать, как у того меняется цвет лица. Руслан побелел, взял сына за плече, и стал рассматривать его спину, руки, плечи, живот. В немногих местах, на теле еще виднелась кровь, мелкие ранки не успели затянуться. Синяки, покрывали многочисленную часть тела. Некоторые из них уже пожелтели, некоторые оставались синими. Когда дар речи вернулся к мужчине он сел на широкий кожаный диван, налил себе в бокал коньяк и усадил Павла подле себя.

- Что же с тобой такое? – спросил он, выпив залпом первую порцию спиртного.

Павел недоверчиво повел головой в сторону и стал надевать рубашку.

- Если я скажу, ты не поверишь.

- Как же я могу не поверить тебе. Я знаю, что ты необычный ребенок, и твои способности теперь заставят меня поверить во все что угодно. Я твой отец, и я должен оберегать тебя. Мне нелегко знать, что мой единственный ребенок подвергается насилию.

- Я бы не стал так выражаться. Насилия тут никакого нет. Но,- продолжил Павел, если ты хочешь, я расскажу. Только мама… ей не стоит знать, она уж точно не поверит.

- Да говори же скорей!- вскрикнул отец, и налил себе в бокал вторую порцию.

- Во сне ко мне приходят, я бы не назвал их людьми, отец. Обычно их бывает трое, они очень похожи на людей, но в прорези глаз, их темнота. Когда они открывают свои рты, от туда веет холодом. Говорить они не могут, только шипят. На лбу у каждого из них изображен знак, я не могу понять, что это за изображения. В последний раз, двое держали меня за руки, вот здесь.

Павел замолчал, приспустил рубашку, и на руках его чуть ниже плеч были ясно видны отпечатки рук.

- У всех есть ногти, очень острые. Они будто вылеты из тонкой острой стали. Когда третий подносил свой палец к моему телу, под его напором, кожа легко прорезалась. Боль очень неприятная, будто ты поранился о бумагу или лезвие. Я не могу им противостоять, и даже если сон уходит, следы остаются.

Руслан схватился за голову и глаза его широко раскрылись.

- Ты говоришь мне правду, сынок?

Павел недоверчиво взглянул на отца и застегнув рубашку встал.

- Я могу сказать, что упал на разбитое стекло, если от этого тебе будет легче. Но кошмары мои не пройдут. Анна сказала…

Лицо Руслана вытянулось, и он посмотрел на сына, будто на «полоумного».

- Я вижу ее, не удивляйся, это всего лишь призрак, но она часто разговаривает со мной. Она сказала мне, что это «бесы», они будут приходить до тех пор…Это обратная сторона медали отец. За дар, которым пользуюсь, я должен платить.

Мальчик приблизил свое лицо к растерянному отцу и спросил:

- Ты все еще думаешь, что сможешь уберечь меня от этого?

Руслан, молча, накрыл лицо руками и не проронил более ни слова. Павел прошел мимо него, и тот очнулся, лишь, когда услышал стук закрывающейся двери.

Глава 10

Глобальные перемены.

Павлу казалось, что он снова спит. Сквозь пелену усталости, вымотанное лицо мальчика наблюдало за сценой устроенной в большой светлой гостиной, первого этажа. На арене цирка, выступали родители. Мама Павла дико кричала на отца, который не мог вставить и слова в летящий поток брани. Павел хотел было облокотиться о стену, но дикая боль пронзила его спину и плечи. Худой и бледный подросток, едва перебирал ногами, когда его привезли домой. На расспросы Дарьи, о том, куда они ездили и почему, Павел, едва стоит на ногах, Руслан не отвечал, но стоило ей прикоснуться к сыну, как тот отдернул ее руки и попятился в сторону. Вид измученного мальчика разбудил материнское сердце. Но когда она увидела, что стало с его юношеским телом, пришла в ярость.

- Ты дьявол, - Кричала Дарья на своего супруга. Что ты сделал с нашим сыном! Сперва, ты его избивал, а теперь у него на спине красуются непонятные татуировки. Во что ты хочешь превратить наше дитя?

Дарья билась в истерике, заламывая руки, но Руслан твердил лишь одно, «Так было нужно». Через некоторое время в комнате стало тихо, буря улеглась, и Павла снова увозили из дома. Мать его твердо решила переехать, и оторвать мальчика от отца, пока тот не загубил его жизнь.

- Одного ребенка я уже потеряла,- сказала она, после того как успокоилась, - этого ты не посмеешь у меня отнять. Я не позволю сделать из него преступника, такого, каким являешься ты. Все время пока тебя не было с нами, я следила за тем, чтоб он не пошел по «наклонной».

Дверь перед Русланом затворилась, и Дарья увезла сына в подмосковный, маленький городок под названием «Юбилейный». Руслан остался один, и тяжесть империи преступного мира показалась ему черным прудом, с кишащими в нем чертями. Он не пытался удержать свою супругу, слишком велик был соблазн. В любой момент он мог сорваться и потребовать помощи сына, которая оборачивалась для того сущим кошмаром.

Павел не говорил с Дарьей несколько дней, все это время молчаливая женщина ухаживала за сыном, и пыталась облегчить его страдания. Она была уверенна, что это по распоряжению Руслана сыну изуродовали тело. Спрашивать подробности было бесполезно, мальчик никогда не говорил, как это произошло, и почему отец твердил, что так было нужно.