Управление артиллерией по мере продвижения в глубину обороны постепенно децентрализуется, и все теснее становится непосредственное взаимодействие мелких пехотных и артиллерийских подразделений.

Уже приобщенный ко многим премудростям артиллерии, читатель, конечно, и сам сделал вывод: артнаступление требует коренного улучшения разведки. Надо сказать, начарт 20-й армии занимался ею по-настоящему. Иные начальники, чего греха таить, не очень жалуют младших по званию представителей вышестоящих штабов, ревниво относятся к их вмешательству в «чужие» дела: сами, что ли, не досмотрим? А полковник П. С. Семенов наоборот:

— Очень буду благодарен, если поглубже копнете! Знаете, руки до всего не доходят. Посмотрите, сходятся ли цели, нанесенные на карты и схемы в соединениях, с теми, что имеются в полках и дивизионах. Я как-то поинтересовался — мать честная! Разнобой, небрежность. На некоторых НП журналы наблюдений запущены, а кое-где, подозреваю, их и вовсе нет. Разведчик у нас новый — подполковник Гришкович. Дельный, по-моему, и грамотный. Да ведь недели нет, как вступил в должность.

Хоть и жаловался начарт, что руки-де не доходят, но я не раз видел его с автоматом на груди на самых передовых НП. П. С. Семенов впоследствии был удостоен высокого звания Героя Советского Союза, стал генерал-полковником артиллерии.

Используя заранее подготовленные позиции, гитлеровцы создали на западном берегу Ламы очень прочную оборону с опорными пунктами, подходы к которым были прикрыты минами, проволочными заграждениями и даже горками из утрамбованного, облитого водой снега. Попробуй взберись на такую!

Среди опорных пунктов особое место занимала Лудина Гора с высотой 205,3 — выгодный естественный рубеж, на котором наши разведчики насчитали до 80 пулеметных точек, 12 минометных позиций, 10 противотанковых орудий.

Враг умело приспосабливал к обороне населенные пункты. В подвалах домов устраивались блиндажи с бойницами, убежища от артогня и налетов авиации. Длительным наблюдением было установлено, что в отдельных домах деревень Захарино и Тимонино спрятаны орудия. Амбразуры в стенах после стрельбы закрывались щитами такого же цвета, как сама постройка. Чтобы ночью затруднить нам засечку стреляющих орудий, гитлеровцы иногда устраивали перед своими огневыми позициями пожары, маскировали вспышки пуском осветительных ракет одновременно с выстрелом, дезориентировали наблюдателей ложными вспышками. Нередко артиллерия и минометы стреляли одновременно в надежде, что в общем гуле средствам АИР трудно будет различить силу и тон звука, определить, что и откуда стреляет. Минометный огонь велся из подвалов, иногда 50-миллиметровые минометы ставились на чердаках. Доты располагались обычно в шахматном порядке на расстоянии 50–70 метров друг от друга, между ними были ходы сообщения.

В ночь на 10 января в районе прорыва бушевала метель. Наша авиация из-за сложной метеорологической обстановки не смогла пробомбить опорные пункты противника. Мы нетерпеливо ждали рассвета, Оно было снежным и морозным, памятное утро 10 января. В 8 часов заговорил наш бог войны. Пушкари старательно обрабатывали вражеские позиции в полосе действий наших стрелковых бригад на левом фланге армии. Но не здесь намечалось начать прорыв. Здесь только демонстрировалось начало прорыва, сюда отвлекалось внимание противника. Артподготовка на вспомогательном направлении, как и первый опыт организации и проведения артнаступления в целом, стала возможна благодаря самоотверженному советскому тылу. В труднейших условиях начала 1942 года рабочий класс поставлял фронту все больше и больше вооружения и боеприпасов: берите, воины, громите врага, изгоняйте его с родной земли!

В 9 часов началась уже не ложная, а действительная артподготовка в полосе главного удара, нацеленного острием прежде всего на Тимонино — основной опорный пункт гитлеровцев против нашей 352-й стрелковой дивизии полковника Ю. М. Прокофьева. Эта дивизия прорывала двухкилометровый фронт. Вся же полоса главного удара на участке Захарино, Посадинки была восьмикилометровой ширины. На ней к артиллерийскому наступлению привлекалось 296 орудий и 312 минометов. Итого 76 стволов на километр фронта. Невиданная прежде плотность! Еще и еще низкий поклон труженикам героического тыла!

Только в качестве усиления 20-я армия имела 5 артиллерийских полков и 5 отдельных дивизионов гвардейских минометов — «катюш»[4].

Вторая, действительная артподготовка длилась 1,5 часа. Огневые налеты разной продолжительности чередовались с периодами уничтожения наблюдаемых целей на переднем крае противника. Дважды имитировалось завершение артподготовки, для чего огонь переносился в глубину вражеской обороны. Но через 5 минут он снова обрушивался на передний край.

Выглядело все это так: первый огневой налет — 15 минут, подавление наблюдаемых целей на переднем крае противника — 30, второй огневой налет — 5, ложный перенос огня — 5, третий огневой налет — 5, подавление наблюдаемых целей — 15, четвертый огневой налет — 5, ложный перенос огня — 5 и последний огневой налет — 5 минут.

Два мощных залпа по опорным пунктам дали дивизионы реактивных минометов. А по огневым точкам и блиндажам били 12 орудий, выставленных на прямую наводку.

В 10 часов 30 минут находившиеся в первом эшелоне 352-й дивизии 1160-й и 1158-й стрелковые полки, следуя за танками, пошли в атаку. Артиллерия поддерживала их методом ПСО — последовательного сосредоточения огня. Специально выделенные орудия сопровождали пехотинцев и танкистов, наступая, как принято у нас говорить, огнем и колесами. Кроме того, были заранее подготовлены так называемые заградительные и сосредоточенные огни по важнейшим опорным пунктам в глубине вражеской обороны.

Генерал Камера поручил мне в начале наступления представлять свой штаб в этой дивизии, а также в зависимости от обстановки — в оперативной группе генерал-майора М. Е. Катукова, состоявшей из 1-й гвардейской танковой и 49-й стрелковой бригад. Дивизии ставилась задача уничтожить противника в Тимонино и к исходу дня выйти на рубеж Афанасово, Курьяны. Ее усиливали 537-й пушечный полк РГК и 2-й отдельный дивизион гвардейских минометов. Ее поддерживали 20 тяжелых орудий и дивизион «катюш» из армейской группы артиллерии. А группа генерала Катукова, наступавшая правее, усиливалась 528-м и 517-м артполками РГК, 7-м и 35-м отдельными дивизионами гвардейских минометов.

После ожесточенного часового боя Тимонино было взято. Гитлеровцы потеряли там до батальона пехоты. За день наступающие продвинулись на два с лишним километра. После ночи противник предпринял несколько контратак, но успеха не имел. Дивизия ввела в бой второй эшелон — 1162-й полк, который наносил удар в юго-западном направлении на Бовасово. Действия стрелков поддерживались 1-м и 3-м дивизионами 537-го пушечного полка.

На основном НП этого полка я и провел почти весь первый день операции, начало второго дня. Здесь была отличная связь, сюда постоянно поступали доклады с передовых и дивизионных наблюдательных пунктов. К тому же отсюда я мог буквально за минуту попасть к соседям справа — на командный пункт оперативной группы генерала Катукова. Дело в том, что НП пушечного полка находился на втором этаже, а КП танкистов — в подвале каменного здания, самого большого в селе Ивановском, что километра три северо-западнее Волоколамска.

В этом здании до войны был ветеринарный техникум, оккупанты его разграбили, загадили, разгромили. Да недалеко ушли многие из погромщиков. Рядом на косогоре среди вырубленного парка идеальными рядами на равных интервалах стояли низкие березовые кресты.

— Сто тридцать! — сообщил мне боец из охраны НП и КП, заметив, что кладбище привлекло мое внимание.

— Чего считаете? — Подошел к нам старик из местных жителей. — Они-то закапывали разно. Бывало, и по три в одну могилу попадали.

На КП оперативной группы, куда забегал обменяться с танкистами разведданными, узнать обстановку в их полосе, я видел генерала М. Е. Катукова, чье имя в боях под Москвой уже связывалось с неудержимым натиском советской брони, с отвагой и решительностью наших славных танкистов. Гвардии генерал носил обыкновенную солдатскую шинель, звездочки на его петлицах были нарисованы карандашом.