В тени поликлиники было безопасно, но скучно. Вике вдруг захотелось потихоньку сбежать домой или спрятаться и вновь увидеть, как мастифф гоняется за Гузыниным. Впрочем, еще больше хотелось посмотреть, как Гузынин будет разоблачать любовников со склада, поэтому Вика осталась на месте. Она стала наблюдать за крошечной на расстоянии фигуркой Гузынина, которая карабкалась по лестнице Фонтенбло и выглядывала из-за группы с баранами. Если б Вика не знала, что Гузынин на балюстраде, его невозможно было бы заметить в густой темноте. Да и зная, не на что смотреть!

Вика снова соскучилась и повернулась к автостоянке. Та была хорошо освещена и находилась прямо напротив. В сторонке скромно прозябал “Москвич”, а по центру заасфальтированной площадки вольно расположились несколько иномарок. Блестели они жирно, как котики на лежбище. Вика начала было в уме подбирать подходящее обидное название для масти гузынической таратайки, но в следующую минуту все изменилось. Изменилось на тихом пустыре, и в обстоятельствах Викиной жизни. Еще одна иномарка, громадная, бесшумно-стремительная, вся сияющая в лунном голубом и розовом фонарном свете, быстро и беззвучно скользнула на стоянку. Это была уже огромная белая акула среди котиков, странная, хищно вытянутая (“Линкольн”, как догадалась Вика). В такой может целая толпа поместиться. Действительно, из машины дружно, гурьбой, вышло несколько коренастых мужчин. Секунду гурьба помешкала, а затем двинулась было к Сумасшедшему дому. Один коренастый даже сделал несколько шагов в этом направлении. Вдруг что-то тихо лопнуло в воздухе, и двое или даже трое мужчин качнулись и повалились на асфальт.

Глава 8

Женщина в шляпе и с автоматом

“Неужели стреляли?” – изумленно прошептала Вика и прижала к груди доисторическую палку. Она не моргая смотрела сейчас на большую белую машину, на коренастых мужчин, которые стеснились вокруг упавших. Там ничего нельзя было разобрать, только слышались вскрики “Убит?”, “В голову!” и что-то еще нецензурное. Кто-то из коренастых куда-то стал звонить, кто-то быстро потрусил к Сумасшедшему дому.

Вдруг Вика различила еще один звук – звук очень тихих, рысьих, частых шагов. Он приближался к ней сзади, вдоль глухой стены поликлиники. Она быстро повернулась и обмерла: прямо на нее из темноты летел кто-то черный и быстрый. О, если бы это был мастифф, как ей показалось в первую секунду! Но это был человек, черный человек, сливавшийся с темнотой. Только его лицо белело и приближалось. Вика хотела посторониться, исчезнуть, отпрянуть, но вместо этого лишь неуклюже дернулась. Бесшумный черный человек, скорее всего, ее не заметил и, когда он пробегал мимо Вика ткнулась прямо в него. Инерция его бега была такой мощной, что он не остановился, только споткнулся слегка и ударил рукой воздух перед собой, желая убрать нежданное препятствие. В вику он не попал: она как раз качнулась и сползла по стене на землю. Лишь долю секунды она видела лицо, страшно к ней приблизившееся. В то время пока лицо надвигалось из темноты, оно казалось лишь дрожащим от бега белым пятном. Теперь оно обрело человеческие черты и сделалось страшным. Лицо было молодое, круглое, с тем бессмысленным напряженным выражением, какое бывает при большом физическом усилии, таком, например, как бег. Два небольших светлых (это даже в сумерках было ясно!) глаза на миг впились в Вику, скорее всего, ее не видя. Черный человек легко перепрыгнул через торчащее поперек дороги Викино колено и быстро свернул за угол глазной поликлиники.

Вика никак не могла сообразить, что же это такое сейчас с нею было. Она посмотрела на автостоянку. Там коренастые фигуры по-прежнему шумели и суетились. Двое неподвижно лежали на асфальте и рядом поблескивала какая-то черная лужица. Кровь! К стоянке со всех концов пустыря уже бежали люди, хотя первый посланный к Сумасшедшему дому гонец только пересекал садик. Прочие коренастые оглядывались по сторонам, а один вдруг стал что-то кричать и показывать пальцем в сторону глазной поликлиники. Вика пошевелилась, хотела идти, и сразу же тот, что показывал пальцем, убыстряя поминутно шаги и вынув что-то из кармана, пошел к ней. Она даже подумать ни о чем не успела, сорвалась с места и бросилась бежать вдоль стены в потемки – туда же, куда минутой раньше исчез черный человек с белым лицом. Топот ботинок коренастого преследователя участился и показался невыносимо громким и гулким. От него земля тряслась под ногами. Но скорее всего, это Вика сама так стучала каблуками, отталкиваясь от мерзлой земли.

Вика завернула за угол поликлиники. Тут она могла бы выскочить на проезд Испытателей, где так близко и уютно горели фонари, шуршали машины, топали люди. Однако сзади за нею бежало и кричало уже несколько человек (во всяком случае, так ей казалось). Прохожие на проезде Испытателей тоже стали останавливаться, прислушиваться и заглядывать в проулок, где оказалась теперь Вика. Поэтому она влезла в пролом покосившейся бетонной стены, некогда отделявшей что-то от чего-то – кажется скверик при глазной поликлинике от всего прочего мира. Скверик давно заглох. Тут валялись горы дикого мусора, снесенного со всей округи, торчали переломанные кусты и четыре бетонные ножки от разворованной на дрова скамейки. Вика задыхалась от бега и невероятности происшедшего. Волосы горячо взмокли под шляпой, сердце колотило в какое-то ребро-туп-туп-туп. Оно казалось тяжелым и твердым, как пестик в ступке.

Много спустя, секунды через четыре, мимо бетонной ограды, за которой укрылась Вика, промчались преследователи. Вика побоялась выглянуть в пролом и не знала поэтому, сколько их было. Наверняка целый табун! Погоня протопотала мимо и выбежала на проезд Испытателей. Оттуда донеслись сумбурные крики “Ушел!”, “Да здесь вон какая толпа!”, “Здесь мужчина не пробегал?”, “Его тут машина явно ждала!”, “Вы не заметили, не отъезжала отсюда какая-нибудь машина?” От этих вопросов и ответов поднялся невообразимый шум. “Да какой мужчина! – влез позже всех подтянувшийся по проулку старческий тенорок. – Баба это была. С автоматом. Я отлично разглядел. В Этакой стервозной шляпе”. Это мнение подтвердил гулко и грозно ухнувший голос мастиффа, тоже, оказывается, принимавшего участие в споре. Этот знакомый голос вернул Вику к действительности. Времени не было совсем. Она наконец отшвырнула в кусты гузынинскую палку, которую до сих пор держала в руках. Затем она пересекла скверик, глядя по сторонам и вниз, чтоб не подвернуть ногу на какой-нибудь бутылке, обогнула очередной ряд мусорных баков (почему-то они в этих местах встречались на каждом шагу) и преспокойно вышла на свет божий, то есть на Генерал-губернаторскую улицу, бывшую Куйбышева. Выбираясь из тени и мусорных куч, Вика сняла шляпу Гузынина, смяла ее вчетверо и сунула в сумочку, переброшенную через плечо на спину, как портупея. Пусть теперь ищут бабу в стервозной шляпе! Да и Генерал-губернаторская – улица тихая, нежилая. В баснословные времена действительно проезжал по ней каждое утро генерал-губернатор, и тогда она вполне респектабельно выглядела со своими двухэтажными особнячками затейливой кирпичной кладки и рядами молодых веселых тополей. Но с той поры улица одичала. Она оказалась слишком узкой для городского транспорта. Тополя разрослись, постарели и были под корень спилены, а в кирпичных домишках больше никто не жил. Там помещались теперь неважные городские конторы и мелкие фирмочки с маловразумительными названиями. В этот вечерний час окна их были черны или светились покойницки-чахлым дежурным огоньком. Если б Вике не надо было теперь держаться подальше от людей, то ей, пожалуй, стало бы здесь страшновато. Однако по мрачной улице она уходила от настоящего страшного и поэтому не боялась ни пустых немых домов, ни резких теней решеток и веток, которые лежали на асфальте и напоминали трещины. Вика нарочно на них наступала: ей казалось, есть какая-то хорошая примета на этот счет.

Не было такой приметы. Либо она не помогала. Проснувшись поутру (а спала нынче Вика так крепко, что даже не заметила, что Пашка отсутствовал всю ночь), она отработанным до автоматизма движением накинула халатик, пустила воду в ванной, чтоб из горячего крана слилась холодная вода, поставила на огонь чайник и Анюткину гречневую кашу и включила телевизор с мыслью проверить часы. Она тут же остолбенела: с экрана на нее смотрел грубо, рукой самоучки намалеванный портрет Чарли Чаплина в котелке, но без усов. Взволнованный голос за кадром призывал население помочь милиции в задержании опасной преступницы, члена бандитской группировки, которая вчера вечером участвовала в покушении на известного бизнесмена Валентина Окаевича Малиновского. Валентин Окаевич был убит двумя выстрелами в голову из пистолета “Беретта” американского производства, когда выходил из машины у дома своей знакомой в районе улицы Лордкипанидзе (“Надо же, там еще и Лордкипанидзе какой-то припутался”, – подумала Вика).