В том же 1260 году пруссы, увидев, как слаб орден после битвы под Дурбеном, в Курляндии, и что мало братьев, воинов, лошадей, оружия и всего прочего, необходимого для ведения войны, приумножили зло новым злом и скорбь новой скорбью: 20 сентября снова отреклись они от веры и от верующих и впали в прежние заблуждения. Избрали они вождей и предводителей своего войска: самландцы — Гланде, натангенцы — Генриха Монте, эрмландцы — Глаппе, погезаны — Аутуме, а барты — Диване.

Эти вожди и военные предводители назначили определенный день, когда, взяв оружие, они все соберутся, чтобы убить и начисто извести приверженцев христианской веры. Так они и сделали: они подло убили всех христиан, которых застали в Пруссии вне укреплений, иных взяли они в плен, и оказались те в вечном услужении. Они жгли церкви, часовни и молитвенные дома Господа, кощунственно рассуждали о церковных таинствах, оскверняли священные одежды и сосуды и подло убивали священников и иных церковных служителей. Самландцы, схватив одного священника, брата Немецкого ордена, прибывшего окрестить их, зажали его шею между двух свай, пока он не задохнулся, и заявили, что такая мученическая смерть пристала святым мужам, кровь которых они пролить не могут.

Когда сыны нечистого увидели, что все им удается, чего бы они ни пожелали, задумали и обговорили они мерзкое. Чтобы извести начисто народ Божий, собрались они и осадили крепости Кенигсберг, Кройцбург^{30} и Бартенштейн^{31}. Вокруг каждой из них возвели они тройные окруженные валами укрепления, заполнив их опытными и готовыми к бою воинами, так что перекрыты были осажденным все выходы и входы. Сколько братья выдержали нападений, сколько пережили опасностей, голода и невыносимых лишений, никто как надобно рассказать не сможет. Ибо когда не оставалось у них уже ни овец, ни быков, ни свиней, ни коров, ни лошадей, принуждены были осажденные есть и кожу их, поскольку наивысшую нужду они претерпевали. Столь жестким было это непривычное для них блюдо, что некоторые братья и иные, когда его ели, лишились зубов.

Измученные своими многочисленными бедами, почти полностью истощенные, с ужасом в сердце возопили братья и христиане прусских земель громким плачем и стенали до тех пор, пока слезы у них не иссякли и никто уже не мог никого утешить, ибо боялись они, что Господь против них. Вот уже два года боролись они и все безуспешно, а удача тем временем была на стороне врагов веры. Потому смиренно и с разбитым сердцем возвели они к небу глаза, полные слез, и просили Господа о помощи, и он их услышал. Ибо послал он к ним графа Юлихского и графа Энгельберта Бранденбургского с большим воинством, которые вечером 21 января 1262 года прибыли под Кенигсберг. Они хотели в тот же день захватить укрепления самландцев, которыми окружен был замок Кенигсберг. Однако братья отговорили их, ибо лишь малая часть дня оставалась в их распоряжении для столь трудного предприятия. Когда настало утро и войско христиан вознамерилось выдвинуться для атаки на укрепления, никого из самландцев там уже не было: они покинули укрепления и преградили крестоносцам путь. И граф Юлихский со своим войском отступил, ибо не знал, нет ли на пути засад. По совету братьев он послал лазутчиков, которым надлежало разведать на дороге опасные места. Один из них, по имени Штантеко, наткнулся на часовых самландцев и обнаружил засаду, получив тяжелое ранение мечом. Тут крестоносцы изготовились к битве, маркграф Бранденбургский атаковал конников, другие же ринулись на пеших воинов, и так, с Божьей помощью, побеждали они врагов: одного поражая мечом, иного обращая в бегство, иные же отступили к деревне Кальген, откуда их весьма непросто было изгнать. Пришлось звать на помощь всех братьев и их войско из Кенигсберга. Те смело атаковали самландцев и в результате длительного боя разбили их, и много было раненых и павших с обеих сторон.

Пруссы же не умерили своей злобы и только о том и помышляли, как бы им суметь разрушить крепость Кенигсберг. Когда они поняли, что не смогут захватить замок силой, построили они, как опытные и сметливые воины, множество кораблей, намереваясь с их помощью разгромить и уничтожить орденские корабли, доставлявшие братьям продовольствие, дабы из-за нехватки съестных припасов братья сами лишились всех сил. Однако комтур и братья, этим обеспокоенные, послали к ним некоего человека, который каждый раз тайно проделывал буравом дыру в днище вражеского судна и повторял это так часто, пока пруссы, обессилев от своих трудов и потеряв немало воинов пленными и погибшими, поневоле сами не отказались от нападения на корабли ордена, из которых они и так уже разбили многие.

На холме рядом с замком Кенигсберг братья основали вокруг приходской церкви святого Николая поселение, но, поскольку оно не было достаточно укреплено, самландцы внезапно напали на него, очень многих жителей захватили они в плен и убили, а само поселение сравняли в землей. Потому позднее оно было перенесено в долину между Прегелем^{32} и крепостью, как раз там, где и по сей день находится старая часть Кенигсберга.

Шел 1283 год. Минуло уже 53 года с тех пор, как братья начали войну с народом пруссов. Теперь все племена в прусских землях были покорены и не оставалось среди них ни одного, кто не склонил бы смиренно своей главы перед святой римской церковью. Тогда начали братья войну против соседствовавшего с пруссами могущественного, упрямого и воинственного народа, что живет в Литве, по ту сторону Мемеля.

В 1309 году в Пруссию прибыл Зигфрид фон Фейхтванген, 11-й великий магистр ордена и 18-й ландмейстер Пруссии, и перенес главную резиденцию ордена, которая со времен падения Аккона находилась в Венеции, в Пруссию, в Мариенбург.

Ко всем верующим во Христа, кои лицезреют сию грамоту, обращаются брат Герман фон Зальца, магистр немецкого дома госпиталя пресвятой Девы Марии в Иерусалиме, и брат Герман Балк, прецептор того же дома в Славонии и Пруссии, и весь конвент сего дома: да пребудет с вами царствие небесное. Чем более и чем большие опасности претерпевают жители Кульмской земли, и особенно города наши Кульм и Торн, ради защиты христианства и для нашего благочестия, тем усерднее и действеннее желаем мы помогать им во всем, в чем по праву можем. Посему даруем мы этим городам навечно свободу, дабы бюргерам их выбирать каждый год в этих городах отдельных судей, которые дому нашему и городской общине желательны. Отныне и навсегда оставляем мы тем судьям треть судебных сборов, полученных от штрафов за тяжкие преступления, и всю сумму штрафов, наложенных за мелкие, так называемые каждодневные, проступки, а именно 12 пфеннигов и менее. Однако не следует судье без согласия на то наших братьев уменьшать сумму штрафа, наложенного за тяжкое преступление, как-то: убийство, кровопролитие и тому подобное. Мы также желаем, дабы никому то не передавалось и не продавалось, что нам в этих судах причитается.