Промаршировав мимо него, я ступила на влажный песок и поджала пальцы, едва первая волна коснулась моих ног. Первый шаг в холодную воду всегда даётся мне тяжело; как и последующие. Я из тех людей, которые заходят на глубину медленно; постепенно привыкая к воде. Я из тех людей, чьи губы скорее посинеют от холода; а ноги закоченеют, чем я вообще доберусь на глубину в Балтийском заливе.

Но я шагала. Шагала, вставая на цыпочки и крепко сжимая кулаки; зажмуриваясь перед наступлением новой волны. Шагала, ощущая спасительную прохладу и пощипывание на свежевыбритых ногах.

Позади меня раздался плеск воды, и я обернулась.

— Только не брыз… — крикнула я, но было поздно.

Меня накрыло крошечными, почти ледяными брызгами, и я громко завизжала. Артур расхохотался, подбираясь ко мне ближе с явным намерением кинуть в воду.

— Нет! — заорала я, разрываемая новым противоречием: бежать в сторону, или бежать к глубине.

В любом случае, я не успела что–то решить, потому что мои ноги оторвались от дна. Мой живот плюхнулся со звонким шлепком на плечо Артура, а нос уткнулся в его спину, пахнущую солью и терпким ароматом мужского тела.

— Так ты до заката не дойдёшь, — прогремел Артур, шлёпнув меня по заднице.

Я снова взвизгнула, и обмякла, ощутив горячее тепло, растекающееся по моей ягодице.

— Сволочь, — промямлила я, — Весь кайф испортил.

Мои руки повисли, кончики пальцев начали касаться воды; а затем руки погрузились в неё почти по локоть. Волосы я предусмотрительно собрала в пучок, но это не помогло оставить их сухими, когда я полетела в холодную воду.

Задержав дыхание и зажмурившись, я оттолкнулась от дна ногами и вынырнула на поверхность. Подавив очередной визг; от контраста разгорячённой солнцем кожи и морской воды, которая поначалу показалась ледяной; занырнула ещё раз и проплыла приличное расстояние, забираясь на глубину. Выплыв на поверхность, я перевернулась на спину и закрыла глаза, подставив лицо под яркое солнце. Рядом со мной плескались волны, и не было ничего кроме этого звука, ласкающего слух.

Меня накрыла тень, и я открыла один глаз.

— Хорошо? — спросил он, отжимая влажные волосы.

Они стали тёмно–коричневыми, кончики забавно начали закручиваться от солёной воды. Никогда бы не подумала, что мужчина с длинными волосами может быть таким привлекательным.

— Да, — ответила я, отвлекаясь от его волос на загорелую кожу, которую покрывали капельки воды, сверкающие в солнечных лучах, как бриллианты, — Хорошо.

Он обхватил мои лодыжки под водой, и дёрнул меня на себя. Я обвила его бёдра ногами, и распахнула глаза, чтобы попытаться разгадать, что он задумал. Его планы отразились в короткой ухмылке и янтарном блеске глаз, когда он наклонился ко мне, чтобы прикусить мой сосок сквозь ткань купальника. Я зашипела, сквозь стиснутые зубы и запустила пальцы в его мокрые волосы, которые на ощупь были похожи на чистый шёлк.

— Здесь вода чистая? — шепнул он мне в ухо, когда поднял меня из воды, обхватив мою спину горячими ладонями.

— Не вздумай, — я улыбнулась от покалывающих ощущений, которые подарили его губы, блуждающие по моей скуле, щеке, а потом и шее, — Я не буду заниматься сексом в воде.

— На песке? — с надеждой прошептал Артур, вскинув голову и посмотрев на меня.

— Тем более, — поморщив нос, я добавила, — Он забивается куда не надо.

Чуть улыбнувшись, он наклонил голову и поцеловал меня, без намёка на пошлость и продолжение. Просто короткий, нежный, мягкий поцелуй; не обещающий ничего запретного. Неожиданный и очень приятный. Страсть вспыхнула во мне, как подожжённый бенгальский огонёк, и растеклась по телу; оставив в животе томящее тепло и лёгкую, ненавязчивую боль.

Мне захотелось прикоснуться к нему, и я обвила его плечи руками. Моя грудь прижалась к его груди, и он вздрогнул от резкого контраста моей холодной кожи на его — нагретой солнцем и успевшей высохнуть, пока он стоял в воде. Его ладони переместились мне на ягодицы, прямо под купальник и с силой сжали их, прижимая меня ещё теснее.

Его тело было привычно горячим и мягким, и я снова невольно задумалась: давно ли оно стало для меня привычным?

— Надо тормознуть, — прохрипел Артур в мои губы, когда я ненароком потёрлась о его живот.

— Да, надо, — отозвалась я, отстраняясь.

— Ты замёрзла, у тебя губы синие, — улыбнулся он, развернувшись к берегу.

— Я могу и сама пойти, не маленькая, — хмыкнула я, уткнувшись носом ему в шею.

— Маленькая, — Артур хмыкнул и погладил большими пальцами впадинки над моими ягодицами, — Ты как пушинка. Сколько в тебе роста?

— Метр с кепкой, — я улыбнулась, и лёгкая щетина пощекотала мои губы, — А в тебе?

— Метр девяносто пять, — вздохнул он, шагая по песчаному дну.

— Я думала метра два, не меньше.

— Просто ты — коротышка. Я вообще не знал, что на свете существуют дюймовочки.

— С шестью пальцами на ноге, — я посмотрела ему через плечо на свои ступни, — Поставь меня.

Артур опустил меня со вздохом разочарования, и я погрузилась по колено в воду. Дойдя до берега и ступив на горячий песок, я зажмурилась от удовольствия.

— Теперь обсыхать придётся, — вздохнула я.

— Зачем? Просто сними купальник, — хмыкнул Артур позади меня, — Я могу помочь.

— Отстань, озабоченный, — я хлопнула его по руке, которая потянулась к моим завязкам на купальнике.

В моей сумке завизжал мобильник, и я осторожно раскрыла её, чтобы не намочить содержимое. Номер Джексона высветился на экране; я села на горячий камень и сняла трубку:

— Привет.

— Привет. Я не вернусь сегодня, — его голос перешёл на шёпот, — Я тут с таким парнем познакомился, и он по моей части. Своих клиентов я обзвонил и перенёс, но тех, кто записывался через тебя надо куда–нибудь перекинуть. Справишься?

— Да, хорошо, — говорю я, но мой голос предательски дрогнул, — Перекину девочкам, — добавила я чуть спокойнее.

— Ты в порядке?

— Да, я просто, — я покосилась на Артура, который сидел на песке и пропускал его через пальцы на ногах, — Устала. Тяжёлый день был.

— Отдыхаешь? — у него на фоне послышались приглушённые голоса и мужской смех, а потом звуки прекратились.

— Есть немного, — я притянула колени к груди и усмехнулась, — Помнишь, как мы ездили автостопом на Кабернееме?

Джексон замолчал ненадолго, обдумывая мой вопрос. Потом он осторожно ответил:

— Помню.

— Красиво, — посмотрев на залив и одинокие острова впереди, я улыбнулась, — Там было.

— Да, красиво, — мечтательно протянул Джексон, — Где–то в альбоме есть фотография, которую мы сделали. Мыльницей на таймере, помнишь?

— Да, мы её ещё на какой–то камень поставили, — я коротко рассмеялась, — Конечно помню. На следующий день я была красная, как рак

— Да–да. А Макс тогда активно жестикулировал и пытался нам рассказать о тех островах. Как их?

Зажмурившись, я попыталась вспомнить знаки, которые показывал мне Макс. С улыбкой я проговорила:

— Р, о, х… Рохуси и… — зажмурилась еще сильнее, — Педа…

— Педассаар! — сказали мы хором, — Я тогда посмеялся, что на этом острове надо открыть гей–клуб, — Продолжил с энтузиазмом Джексон, — а Макс сказал, что там…

— Заповедник, — выдохнула я.

Улыбка сползла с моего лица, глаза защипало от воспоминаний о том времени, когда мы… Были счастливы. Когда мы — были.

— Ладно, киса, мне пора идти. Люблю тебя. Не скучай.

— Я тоже тебя люблю, — успела сказать я перед тем, как он положил трубку.

Сжав телефон в ладони, я обхватила ноги руками и положила подбородок на колени. Волны набегали одна за одной; мягкие, прозрачные, они превращались в пушистую белую пену на берегу. Поискав глазами Артура, я нашла его в воде, совершающего очередной заплыв.

Пока его силуэт приближался ко мне, я поймала себя на мысли, что я устала. Не от работы или тяжёлого дня; а просто устала от этой тупой боли, от тяжести, которая постоянно присутствует в моей груди. От вранья, от недосказанности. Устала от того, что мне не с кем поговорить, чтобы унять эту боль. Устала от того, что мне не на кого переложить вину.