тут непревзойденными мастерами комедии.

В знаменитом спектакле «На всякого мудреца довольно простоты»

по пьесе А. Островского, с добавлением чудесного артиста старшего по­

коления Н. Плотникова, они еще раз подтвердили это. Спектакль стави­-

ла Александра Ремизова. Роль ее в судьбе нового тогда, в 50-60-е годы

поколения актеров-вахтанговцев неоценима. Тот же Гриценко обязан

ей своим грандиозным успехом в спектакле «На золотом дне», где роль

купца Молокова была сыграна им как шедевр перевоплощения.

Иногда, с моей точки зрения, он получал роли героев, которые были ему

не так близки, он играл их неровно, но, все-таки, в каждой из них были сце­-

ны уникально сыгранные - как, например, сцена Протасова с Александро­

вым в «Живом трупе» Л. Толстого или завтрак у Епанчиных в «Идиоте»,

где он играл князя Мышкина.

Когда в кино мудрый Зархи назначил Гриценко на роль Каренина,

а не Вронского - в «Анне Карениной» - он выиграл картину.

Еще раз повторяю - Гриценко был острохарактерным артистом, владе­-

ющим редким искусством перевоплощения, виртуозным мастером лице­

действа.

У нас с ним была единственная беседа, которая убедила меня, что он сам

этого не понимает. Я тогда сказал - очень жаль, что он не сыграл Хлестакова.

Гриценко обиделся и с горечью мне сказал: «Что мне Хлестаков! Я должен

играть Гамлета, а его репетирует старик Астангов!»

Ах, актеры, актеры! Наивные дети. Замечательный лицедей Николай

Гриценко не был героем-любовником или интеллектуалом по амплуа.

Он был редчайшим мастером создания острых характеров, мастером

такого масштаба, каких редко встретишь среди богатого дарованиями

русского театра и кино.

Александр Белинский

***

Жизнь актёра сложилась с одной стороны, счастливо, с другой

стороны - странно. Гриценко был первым артистом вахтангов­

ского театра второго поколения - красивый, талантливый, элегантный,

очень разный. Всю жизнь он прожил в театре Вахтангова и всю жизнь он

поражал своих коллег непохожестью своих ролей. Он мог играть драму,

мог играть комедию, мог петь, мог танцевать, мог потрясать трагизмом

какой-то роли - мог все! Он был рожден, чтобы быть актером.

История театра Вахтангова интересна сама по себе. Театр, который на­

чинал свою жизнь спектаклем «Принцесса Турандот», спектаклем шалов­-

ливым, элегантным, изящным, гротесковым, таинственным. Театр, кото­-

рый был создан Вахтанговым по принципу коллективной студии, которая

стала потом театром и в 20-е и 30-е годы обладала одной из лучших трупп:

Мансурова, Щукин, Симонов, Алексеева, Глазунов, Горюнов, Орочко, Ре­

мизова, Синельникова, Русинова, затем актеры следующего поколения:

Понсова, Осенев, Галина Пашкова, Лариса Пашкова, далее: Ульянов, Бо­-

рисова, Яковлев, Максакова и совсем новое поколение: Рутберг, Аронова,

Симонов В., Суханов - театр, который до сих пор вызывает огромный

интерес.

Николай Олимпиевич Гриценко с детства мечтал о театре, даже тогда,

когда он работал на железной дороге. В семье родителей росли брат и се­

стра Лиля. Те, кто хорошо знают театр Станиславского 50-х годов, пом­

нят прелестную актрису Лилию Гриценко - Нину Заречную, Ларису Огу-

далову и Нину Чавчавадзе, трепетную, нежную, любящую жену Грибое­-

дова в спектакле «Грибоедов». А затем ее имя сходит со сцены и с экрана

и конец ее был трагическим. Отношения между братом и сестрой были

нежные, но не очень близкие.

Николай Олимпиевич был одиноким человеком, хотя у него было

несколько браков, но настоящей семьи так и не случилось.

Однажды он сказал одной актрисе вахтанговского театра: «Как хорошо

было до революции, были свахи, они помогали, и мне бы помогли, а сейчас

их нет».

Он был человек, не очень любивший читать. Актриса Руфина Нифонто­-

ва рассказывала, что на съемках картины «Хождение по мукам», в кото­-

рой он блестяще сыграл Рощина, она попросила его дать ей посмотреть

его вариант сценария и увидела, что страницы даже не были разрезаны.

Это было его свойство, он подходил к своим ролям, опираясь больше

на свою интуицию и фантастическую наблюдательность. Когда он сыграл

князя Мышкина, Смоктуновский, сам гениально сыгравший эту роль

«Хождение по мукам». Катя - Руфина Нифонтова, Рощин - Николай Гриценко

в спектакле БДТ, приходил на спектакль вахтанговцев и смотрел на игру

Гриценко. У Гриценко в этой роли на протяжении спектакля менялся даже

голос: в начале это был какой-то детский, звенящий, а в конце - надтрес­

нутый, глухой. У него менялась походка, пластика. Он был поразительно

пластичен, его пластикой можно было любоваться - кого бы он не играл!

В конце 50-х годов он поставил спектакль «Шестой этаж» - один из са­

мых знаменитых, звонких спектаклей вахтанговского театра. Сам он сыграл

там роль Жонваля - выходил на сцену изящный, элегантный, обольсти­

тельный герой-любовник. Очень интересно отметить, как легко он играл

на сцене любую национальность. На премьере «Мадемуазель Нитуш» -

спектакле, имевшем оглушительный успех, Гриценко играл там эпизод -

американского танцовщика. Он пел куплет и танцевал канкан и у зрителей

было ощущение, что перед ними иностранец - это в 44-м году, когда еще

шла война! Рассказывают, когда он готовился к этой роли, то надевал эле­

гантный пиджак, пальто, шляпу, кашне и шел прогуливаться к Большому

театру. И как-то его окликнул приятель: «Грицук!», но он только отмахнул­

ся и продолжал фланировать дальше. В то время он еще не был знаменит,

никто его не знал в лицо и прохожие принимали его за иностранца.

Он совершенно не мог учить иностранный язык. Он был совершенно не­

восприимчив к языкам, хотя при этом был необычайно музыкален. Умел

играть на музыкальных инструментах, т.е. учился, если это надо для роли:

овладел и скрипкой, и баяном, и флейтой. Он был совершенно не обще­

ственный человек, представить его, выступающим где-нибудь на собра­

нии, съезде или форуме — не возможно. Он был, говоря сегодняшним язы­

ком, совершенно не тусовочный человек. Он был сам по себе. Когда бывал

навеселе, становился необыкновенно обаятельным, начинал ухаживать

за женщинами, но все это легко, не затрачиваясь. А когда бывал в пол­

ной готовности к работе, то в этот момент был очень требователен, суров

и даже, неприятен.

Его очень любил Рубен Николаевич Симонов и всегда наслаждался его

игрой. Колючая, цепкая наблюдательность составляла природу таланта

Гриценко.

Его Каренин - трагическая, страдающая, живая фигура в фильме Зархи.

Когда-то эту картину ругали, а сегодня видно, как хороши и Самойлова

и Лановой и необыкновенно интересен и совершенно не похож на фото­

графии знаменитого Хмелева из спектакля МХАТа 1936 года, гриценков-

ский Каренин, любящий Анну и в то же время холодный и очень умный

сановник. На экране был аристократ до мозга костей - невозможно пред­

ставить, что это человек из самой простой семьи. Странно, когда Евгений

Симонов предложил ему роль дона Гуана, Гриценко через несколько дней

пришел к режиссеру и сказал, что он не нашел пьесы «Дон Гуан» и очень

удивился, узнав, что у Пушкина есть «Маленькие трагедии» и одна из тра­