— Не жалею… — буркнула Ирина, — Но не думайте, будто я забуду вам Лилому Рах-Сомкэ.

— Я сам ее не забуду, — мрачно сказал Дорхайон. — Такие уроки не забываются. Сначала вы, потом администратор Рах-Сомкэ, а теперь еще и дочка Фарго. Если они хотели меня обозлить, у них получилось сполна. Они меня обозлили!

— И… что дальше? — не вынесла мрачного молчания Ирина.

— Пусть на себя пеняют, — зло, сквозь зубы, проговорил Дорхайон.

Ирине расхотелось задавать вопросы. Она поймала себя на мысли, что невольно сочувствует бандитам, и обозлилась. Преступников жалеть, тоже выдумала, тюха деревенская! Они-то никого не жалели. Так пусть теперь не обижаются.

— Так, вставайте. Сможете?

— Знаете, как-то не хочется, — криво улыбнулась она. — Можно я здесь останусь?

— Нет, — отрезал Дорхайон. — Нельзя.

Ирина почувствовала, что ее легко, словно перышко, поднимают на ноги. Молчаливая спутница а-дмори леангроша, впечатляющих размеров женщина в черном воинском комбинезоне, одной рукой легко поддерживала Ирину, едва стоявшую на ногах, а в другой руке держала колыбельку со спящей девочкой. Поразительно, малышка и впрямь спала!

— Негодяй ввел ей снотворное, — объяснил а-дмори леангрош, со свирепым выражением на лице поднимая за ворот пленника — без особых, надо сказать, церемоний. — Разберемся.

Ирина думала, что столица, — или как тут предпочитали говорить, лан-лейран, — Анэйвалы уже ничем не сможет ее удивить. Но она ошибалась…

Сектор, где обитали Оль-Лейран, представлял собою громаднейший парк из гигантских деревьев. Издалека парк напоминал обычный лес, дикий и неухоженный. Но в кронах прятались постройки, соединенные ажурными деревянными мостиками — все из дерева, все органично вписано в природу, все — Ирина глазам своим не поверила! — не построено из отдельных деревянных блоков, а выращено c заботой и любовью прямо на гигантских ветвях древесных исполинов. Если тут и присутствовали какие-либо металлические конструкции, они были искусно спрятаны под деревянными панелями.

Их встречали. Двое мрачных воинов без разговоров схватили похитителя-неудачника и поволокли прочь.

— Тэйнхари ак-лидан, — бросил Арэль Дорхайон человеку в светлом костюме врача, — позаботьтесь об этой женщине. Но вначале устройте ребенка.

Внутренний интерьер медицинского центар вопреки ожиданиям оказался вполне обычным, несмотря на внешний "древесный" вид. Тэйнхари ак-лидан провел Ирину в кабинет, где стоял знакомый терапевтический саркофаг. Ирина поняла, что ее ждет новая мука.

— Отвернитесь, пожалуйста, — попросила она врача, чувствуя, как щеки заливает мучительная краска стыда.

Всем своим видом Тэйнхари ак-лидан изобразил непонимание.

— Почему?

— Ну, пожалуйста, — отчаянно попросила Ирина, краснея еще больше.

— Хорошо…

Ирина торопливо разделась и нырнула под крышку проклятого прибора.

Наверное, она заснула. Потому что, когда открыла глаза, ей показалось, будто прошло немало времени. Ирина завозилась. Крышка саркофага тут же сама собой поднялась и отошла в сторону. Ирина торопливо вылезла, огляделась. В кабинете — ни души. Спасибо хоть на том, что одежду оставили!

Одевшись, Ирина вышла в коридор. В коридоре так же царили пустота и тишина. Куда все подевались? А впрочем, нет никого и ладно.

Ирина вышла из медцентра (так и не встретив никого по пути) и остановилась. Оказывается, она успела уже забыть, куда ее привезли, а теперь фантастическая красота древесного города вновь потрясла воображение. Ирина осторожно ступила на узкий мостик, ведущий к соседнему дереву. Мостик, целиком и полностью, вместе с высокими перилами и резьбой на тех перилах, был всего лишь частью гигантского растения. Ирина осторожно коснулась рукой перил. Гладкая, словно полированная, поверхность, дышала живым теплом. Цветы, неяркие, светло-фиолетовые с зеленой каемочкой, оказались настоящими. Очень удобно, ни горшков никаких не нужно, ни почвы… Растет мостик, а на мостике — цветочки. Наверняка, они еще и светятся по ночам, вместо электрических фонарей. Красиво и экологически чисто.

Ирина прошла в другой конец моста и оказалась на обширной площади, от которой отходило в разные стороны десятка два таких же мостиков. Разумеется, Ирина сразу же потеряла направление. Всего-то пару раз оглянулась по сторонам, и вот беда, потеряла "свой" мост! Настолько они все оказались одинаковыми. Сама виновата, нечего было в центр выходить. Мысленно плюнув, Ирина выбрала направление наобум. И, конечно же, ошиблась.

Мостик вывел ее на другую площадь. Вот здесь народ присутствовал. Пятнадцать подростков Оль-Лейран, — несмотря на внушительный рост, сразу было видно, что это еще юнцы желторотые, — и одна чернокожая девчонка с тьмой золотисто-алых длинных косичек, связанных на темени в пучок. Они стояли вокруг одного взрослого в свободном черном комбинезоне. С большим изумлением Ирина узнала Фарго. У кого еще могли быть повязка на глазах и радужные волосы?

— Идиоты, — сварливо распекал юных учеников певец. — Объясняешь им, объясняешь… Так, давайте по новой.

Ирина с удивлением сообразила, что понимает речь Оль-Лейран. С трудом, но все же. Причем понимание было автоматическим, как будто этот язык она когда-то знала, но слегка подзабыла. Все-таки и второй курс обучения успел отложиться в голове прежде, чем Бэлен лиданум отключила гипнолигатор! Это было хорошо.

В руках юношей сами собой возникли здоровущие палки, точно такая же палка образовалась в руках Фарго, и до Ирины дошло, что знаменитый бард учит этих детей вовсе не пению. Бой длился считанные мгновения.

— Идиоты! — снова начал ругаться Фарго, обходя поверженных и поднимая их на ноги. — В настоящем бою вы бы все уже давно сдохли! Кроме Кмеле.

Чернокожая девочка поднялась сама, морщась и потирая плечо; при словах учителя она мгновенно задрала нос, гордясь похвалой.

— Которая прожила бы на десяток мгновений дольше вас! — безжалостно докончил Фарго. — В позицию!

— Простите, а вы что здесь делаете? — раздался над ухом чей-то голос.

Ирина подскочила от неожиданности. Ей пришлось высоко задрать голову, потому что стоявший перед нею экземпляр расы Оль-Лейран был настоящим гигантом, полновесные два метра с хорошей кепкой сантиметров этак в тридцать. Впечатление усиливал черный воинский комбинезон и масса оружия в чехлах и кобурах. "Прямо рождественская елка в новогоднюю ночь!", — ошалело подумала Ирина. — "Зачем же ему столько добра с собой таскать? Если учесть, что он, вообще говоря, у себя дома?"

— Не пугайтесь, — проговорил воин мягко. — Просто вам не положено здесь находиться.

— Я…я… — замямлила Ирина. — Я заблудилась… я не знала, что мне сюда нельзя…

— Это я уже понял. Не будете возражать, если я вас провожу?

— Спасибо, — с облегчением сказала Ирина, сообразив, что никто не собирается кромсать ее на кусочки. По крайней мере, сейчас.

— Ирина? — Фарго подошел к ним, сделав легкий знак ученикам.

Юнцов мигом сдуло с площади, а Ирина вновь поразилась той уверенности, с которой двигался слепой человек. Если бы не повязка на глазах, ни за что не заподозришь в нем инвалида.

— Вы знакомы? — удивился воин.

— Да. Это Ирина Исмуратова. Ирина, — это Клаверэль барлаг, мой талм-лейран… хм. Старший брат по матери.

В языке Оль-Лейран существовало почти две тысячи слов, обозначавших степени того или иного родства. Такая сложная конструкция как, к примеру, "бабушка сестры его младшей троюродной внучатой племянницы по восходящей материнской линии", обозначалась всего одним словосочетанием "на-лейримшен". Ничего удивительного в том не было. Каждый клан состоял из нескольких родов, каждый род — из множества больших и малых шадумов или семей. А каждая такая семья насчитывала от двухсот до полутора тысяч родственников…

— Я не знала, что вы боец, Фарго, — сказала Ирина.

— Лучший в Анэйвале, — заявил Клаверэль барлаг.